Страница 13 из 42
— Удобно ли сидит одежда? Я использовала те размеры, что мне прислали.
— Сидит все хорошо, но одежда кажется… слишком изысканной? Люди будут обращать внимание. — Он выдвинул один из стульев и сел за стол.
— Пусть себе смотрят. Они будут видеть респектабельного профессионала, приехавшего на рождественские каникулы. Адвоката, возможно, или врача. Кого-то, чья одежда говорит, что он один из них.
— Разве я похож на такого человека?
— Будешь похож, когда я сделаю тебе правильную стрижку. Но сначала ты должен поесть.
Его брови поднялись на мгновение, но затем, видя серьезность ее лица, он согласно кивнул. Именно для этого она здесь и находилась. Принимать такие решения. Сделать его «невидимкой». Он взял нож и вилку и начал есть. Рис был переварен, но курица оказалась хороша.
Он ел молча, жуя с тщательностью человека, который долгое время привык довольствоваться малым. Закончив, он поднял на нее глаза и заговорил:
— Вчера ночью я убил человека.
— Итак, что мы знаем о Перегрине и Энн Лейкби? — спросила Лиз. — Экзотическое сочетание.
— Пожалуй, так и есть, в некотором роде, — сказал Уиттен. — Я встречался с ними несколько раз, и она вообще-то очень веселая женщина. Он же этакий типичный чопорный аристократ.
— Так что же их связывает с Гантером? — спросила Лиз.
— Он держал свои лодки на их берегу, — сказал Уиттен. — Это все, что мне известно.
Они стояли втроем под каменными сводами парадного подъезда Хедленд-Холла.
Госс нажал кнопку звонка. Изнутри донесся звон.
Дверь открыла высокая женщина с тонким лицом, в твидовой юбке и стеганом жилете, которые выглядели так, будто их долго обдирали об розовые кусты. Увидев их, она продемонстрировала полный рот длинных зубов.
— Суперинтендент Уиттен, не так ли?
— Суперинтендент уголовной полиции, мэм, да. А это — сержант уголовной полиции Госс и коллега из Лондона.
Зубастая улыбка качнулась в их сторону. За благовоспитанностью высшего сословия явно проступало острое беспокойство. «Она знает, что я не из полиции, — подумала Лиз. — Она знает, что наше появление означает неприятности».
— Вы пришли по поводу этого ужасного происшествия с Реем Гантером?
— Боюсь, что так, — сказал Уиттен. — Мы беседуем со всеми, кто знал его и, возможно, имел представление о его передвижениях.
— Конечно. Почему бы вам всем не войти и не присесть?
Они проследовали за нею по длинному коридору, пол которого был выложен узорной плиткой. Стены были увешаны головами лис, гравюрами на спортивные темы и непривлекательными фамильными портретами.
Перегрин Лейкби читал «Файнэншл таймс» у горящего камина в комнате с высоким потолком, уставленной книгами. Он встал при появлении гостей, а когда они были рассажены его женой, снова сел.
— Вы здесь, я полагаю, из-за бедного мистера Гантера? — спросил он.
Для своего возраста он очень хорошо выглядит, думала Лиз, и, судя по насмешливому, слегка надменному выражению лица и пристальному взгляду серо-голубых глаз, он прекрасно отдает себе в этом отчет.
— Да, сэр. Как я уже объяснил миссис Лейкби, мы беседуем со всеми, кто знал Гантера, — ответил Уиттен.
— Мы, собственно говоря, не так уж хорошо его знали, — нахмурилась Энн Лейкби. — Он приходил и уходил, попадаясь время от времени на глаза, но…
Ее муж встал, подошел к огню и слегка поворошил дрова старым стальным штыком.
— Энн, почему бы тебе не пойти и не сделать всем нам кофе. — Он повернулся к Уиттену и Госсу. — Или вы предпочли бы чай?
— Спасибо, мистер Лейкби, — сказал Уиттен. — Мне ничего не надо.
— Как и мне, — сказал Госс.
— Мисс…
— И мне ничего, спасибо.
— Значит, только мне, — сказал Перегрин беззаботно. — И если у нас найдется немного печенья, брось несколько штук на тарелку.
Улыбка Энн Лейкби на мгновение стала натянутой, затем она ушла. Перегрин откинулся на спинку стула.
— Так, что же, собственно, произошло? Я слышал, что беднягу застрелили. Это верно?
— Похоже на то, сэр, — сказал Уиттен.
— У вас есть какие-нибудь идеи почему?
— Именно это мы и пытаемся сейчас установить. Вы не могли бы рассказать, как близко вы знали мистера Гантера?
— Ну, в общем, как и его отец, и дед до него, он держал несколько лодок на нашем берегу. Платил нам за это некую символическую сумму и предлагал возможность первого выбора из своего улова.
— Вы знаете, когда Гантер в последний раз выходил за рыбой? Или вообще в море с любой другой целью?
Улыбка осталась на месте, но взгляд насторожился.
— Что вы имеете в виду, конкретно? Какая еще другая цель могла там быть?
— Понятия не имею, сэр, — мягко улыбнулся Уиттен. — Я не плаваю на лодках.
— Ответ «нет», я понятия не имею, когда он выходил в море в последний раз или почему. Он имел свой собственный ключ от участка и приходил и уходил, когда ему было угодно.
— Когда он выходил на рыбалку, во сколько обычно это происходило?
Перегрин задумчиво надул щеки и выдохнул. «Ты лжешь, — подумала Лиз. — Скрываешь что-то. Почему?»
— Это зависело от прилива, но обычно при первом свете. Тогда он успевал отвезти улов в Бранкастер еще утром.
— Вы покупали у него рыбу?
— Иногда. У него было разрешение на полудюжину ловушек на омаров, и, если к нам приходили на обед гости, мы могли купить у него несколько. Или окуней, если ему попадались достаточно большие — что бывало не часто.
— Значит, лов рыбы был единственным способом, которым он зарабатывал деньги?
— Насколько мне известно. У него не было другой работы.
— А почему, как вы думаете, кто-то посчитал нужным его застрелить?
Лейкби по-хозяйски положил руки на спинку дивана.
— Думаю, все это было ужасной ошибкой. Рей Гантер был парнем грубоватым. Он, должно быть, хватил лишнего в «Трафальгаре» и… кто знает? Подрался с тем, с кем не надо.
— У вас есть какие-нибудь идеи, почему он мог оказаться в кафе «Фэрмайл» в столь ранний утренний час?
— Ни одной. Как вы, вероятно, знаете, это заведение имеет репутацию места встречи гомосексуалистов.
— Может быть, Гантер пытался снять там мужчину?
— Что ж, все возможно. Должен признаться, что я никогда не думал о нем в таком свете… Энн, а что бы ты сказала?
Его жена поставила со слабым дребезжанием поднос, покрытый узорами в восточном стиле, на стол перед очагом.
— Лично я не стала бы так говорить, тем более что он встречался с Черисс Хоган.
— Ради бога, кто такая эта Черисс Хоган?
— Дочь Элси Хоган. Помнишь Элси? Нашу уборщицу?
— Я не знал, что ее зовут Хоган.
— А где бы я мог найти эту молодую особу? — спросил Уиттен.
— Она почти каждый день работает за стойкой бара в «Трафальгаре».
Лейкби в удивлении подался вперед.
— Эта толстушка? — спросил он.
— Перегрин! Это не слишком галантно, — подняла брови Энн.
— Как долго они с Гантером встречались? — вмешался Уиттен.
— Ну, — ответила Энн, — это был не такой безоблачный роман, как ему хотелось бы. По словам Элси, Черисс хотела заполучить приз побольше. А именно, Клайва Бэджера, владельца бара.
— Ты ничего мне об этом не говорила. — Перегрин выглядел удивленным.
— Ты не спрашивал, — улыбнулась Энн. — У нас здесь настоящая Гоморра, если уметь слушать. Намного интереснее, чем телевидение.
Перегрин допил свой кофе, как бы завершая встречу.
— Что ж, вот все, что я могу сказать: надеюсь, что Бэджер застраховал свою жизнь. Кажется, у него что-то с сердцем. — Он демонстративно посмотрел на часы. — Что-нибудь еще? Если нет, я мог бы… заняться различными другими делами.
— Больше ничего, — сказал Уиттен, не делая ни малейшей попытки подняться. — Большое спасибо за ваше время. — Он повернулся к Энн. — Не могу ли я, прежде чем мы пойдем, задать миссис Лейкби несколько вопросов?
Энн Лейкби снова улыбнулась:
— Конечно. Перри, ступай.
Лейкби поколебался, поднялся на ноги и с видом несчастного изгнанника оставил комнату.