Констанца

Страх закрался в душу девочки. Она подумала, что данна Эдита права: нужно прилежно учиться, чтобы найти работу в городе.

Спустя несколько дней кузнец забрал Констанцу домой. Он был мрачен и нерадостен. В деревне соседка, Наина, шёпотом, чтоб не услышал отец, сказала, что лорд Нежин приезжал сам, с ним десяток стражников. Он приказал привести к нему всех девушек, живущих в деревне. Явились те, кто не успел уехать к родственникам. Он забрал с собой дочь вдовы Параньи, не обращая внимания на слёзы и мольбы убитой горем матери. Уходя, он бросил ей кошель с деньгами.

За два последующих года Констанца ещё несколько раз пряталась у Феонисты. Травница нравилась ей, несмотря на язвительность. И да, людская молва не врала: старуха действительно была ведьмой. Однажды Констанца увидела, как Феониста, склонившись над кустом боярышника, что-то тихо шептала ему, а куст клонился к ней всеми ветвями, хотя стояло безветрие.

Девушке исполнилось восемнадцать, парни вовсю заглядывались на милое личико и старались привлечь к себе её внимание. Констанца была со всеми приветлива, но никого особенно не выделяла. Данна Эдита, через своего старшего сына, нашла ей работу в городе. Пожилая богатая данна хотела бы иметь молодую симпатичную компаньонку, чистоплотную, скромную, умеющую читать и писать. Кузнец радовался, что его девочка весной уедет из деревни, будет жить в хорошем доме, где её никто не обидит. Там, глядишь, и муж подходящий отыщется. Констанца о муже не загадывала, но о городе мечтала. Она представляла, как вместе со своей хозяйкой будет посещать театры, ездить в каретах и носить красивые платья. Ей обещали небольшое жалованье, а питаться она должна будет с хозяевами. Девушка думала, что сделает всё, чтобы понравиться пожилой даме. Ей хотелось, чтобы её полюбили.

Она часто навещала Феонисту. Старуха в последнее время сдала, частенько ложилась передохнуть. В такие минуты Констанца садилась рядом, на низенькую скамеечку, и та рассказывала ей о повадках животных, о птицах, растениях и их целебных свойствах. Девушка уже не занималась с данной Эдитой, хотя, по-прежнему, была частой гостьей в доме священника. Вожделенный шкаф с книгами давно распахнул свои дверцы и теперь не представлял для неё интереса. Все книги были прочитаны, а некоторые, самые любимые, не на один раз. Но из каждой своей поездки в город святой отец обязательно привозил недавно выпущенные издания, да и сыновья нет-нет, да и присылали родителям очередной, увековеченный на бумаге труд какого-нибудь мыслителя, а то стихи модного поэта.

________________________________________________________

*данна, данн — уважительное обращение

****

Сегодня Констанца решила унести Феонисте круг копчёной колбасы и кусок масла. Ещё в её сумке имелся горшочек. Один из заказчиков рассчитался с кузнецом за мелкую работу мёдом. Большая глиняная миска была наполнена доверху, под самую крышку. Девушка сразу же ополовинила её, налив по горшочку данне Эдите и Феонисте.

Домашние дела задержали её, так что она вошла в лес, когда уже смеркалось. Констанца не боялась ходить по нему одна, даже если и темнело. Деревенские слыхом не слыхивали ни о каких разбойниках, а дочку кузнеца они все знали и любили. Вишняки были единственным поселением на всю ближайшую округу, и встретить кого-то пришлого ей представлялось маловероятным.

Констанца, тем не менее, торопливо шла по тропе. Луна уже взошла. Её слабый свет пробивался сквозь кроны сосен, сплетая призрачные, подрагивающие узоры на земле, подмороженной первыми осенними заморозками.

Внезапно девушка услышала шорох, потом слабое постукивание копыт и фырканье лошади. Она замерла. Что может делать всадник в такой час на лесной тропе? Констанца тихо отступила за толстую сосну, прислушалась. Её тёмный плащ с капюшоном должен был скрыть её от чужого взгляда. Разве что лицо может выдать… Она надвинула капюшон поглубже и снова прислушалась. Лошадь опять

фыркнула и переступила с ноги на ногу. Осторожно ступая, Констанца двинулась через лес, рядом с тропой. Вскоре она увидела здоровенного коня. Он стоял, запутавшись поводьями за терновый куст. Хозяина видно не было. Она медленно подошла к лошади. Крупный рыжий жеребец всхрапнул и, покосившись на неё, дёрнул головой, но куст держал крепко.

Констанца подошла и положила руку на круп. Жеребец вздрогнул всем телом. Она отдёрнула руку и присмотрелась: весь бок у лошади был изодран плетью. Девушка ахнула:

— о, Всеблагой! Да кто же тебя так? А где твой хозяин? — Она стала распутывать поводья. Жеребец стоял смирно, иногда переступая с ноги на ногу. Констанца погладила его по шее, нащупав в кармане плаща кусочек хлеба, который она припасла, чтобы угостить Феонистиных кур, протянула его коню. Тот взял, деликатно прихватывая ладонь мягкими губами. Она решила, что отведёт его к Феонисте. Травница подлечит раны на боку, а потом они подумают, где искать хозяина.

Констанца потянула за повод, и жеребец послушно двинулся за ней. Она негромко разговаривала с ним, успокаивая его и одновременно ломая голову, откуда в лесу мог взяться такой конь. Видно было, что он благородных кровей, не деревенская покладистая лошадка. Да и седло на нём дорогое, из хорошей кожи.

Она шла по тропе дольше обычного. Темнота сгустилась, наступила ночь, и Констанца вовсе не хотела запнуться и растянуться на мёрзлой земле. Впереди что-то темнело, и она с досадой подумала, что упавшее дерево задержит её ещё больше. Но это оказалось не дерево. На тропе, растянувшись во весь немалый рост, лежал мужчина. Конь фыркнул, попятился, чуя запах крови. Человек лежал неподвижно, неловко подвернув под себя правую руку. Констанца торопливо запутала повод вокруг ближайшей сосны, и подошла к мужчине, с опаской наклонилась. Он был молод, бледен, глаза закрыты, а вокруг головы и верхней части туловища расплылась большая, уже подмёрзшая, лужа крови. Из плеча торчало древко короткой арбалетной стрелы. Она наклонилась ниже. Он дышал, значит, пока жив.

Девушка боязливо оглянулась: вдруг тот, кто стрелял в незнакомца, всё ещё где-то здесь? Но кругом было тихо, лишь фыркал привязанный жеребец. Она подумала, что мужчина умрёт, если оставить его здесь в ожидании, пока она сбегает за помощью. Делать нечего, надо как-то справляться самой.

Констанца отвязала жеребца и подвела его вплотную к незнакомцу. Он наклонился к его лицу, обдавая тёплым дыханием. Девушка поняла, что её догадка верна: это и есть хозяин коня. Она потянула повод вниз, к земле, одновременно нажимая на спину жеребца и уговаривая его лечь. Тот понял, подогнул ноги и опустился рядом с мужчиной. Констанце предстояла тяжёлая работа: нужно было затащить раненого на лошадь, при этом перевернув его на живот, а затем привязать его, чтобы он не упал. Деревенская жизнь сделала её сильной, но мужчина был тяжёл. Ей пришлось снять седло и спрятать его в кусты, потому что оно мешало уложить незнакомца. Было бы проще затащить его поперёк конского крупа, но Констанца боялась, что в темноте не сможет уследить за тем, чтобы его голова не ударилась о дерево. Её возня разбередила раны. Из-под стрелы побежала струйка крови, а с разбитого затылка закапало.

Она запыхалась, взмокла и совершенно выбилась из сил, но кое-как взвалила мужчину на спину жеребцу. Найденным в седельной сумке ножом она разрезала свой плащ на ленты и крепко привязала раненого к коню. Пришлось разорвать нижнюю юбку, чтобы завязать рану на голове. Стрелу она трогать не решилась.

Дорога через ночной лес была сущим мучением, но, наконец, Констанца вышла на поляну перед домом Феонисты. Та уже спала, но вышла на крыльцо, услышав шум. Она подошла к жеребцу, и, наклонившись, заглянула незнакомцу в лицо. Отшатнувшись, сурово сказала:

— Констанца, где ты его нашла? — Девушка сбивчиво объяснила, не понимая, почему старуха хмурит брови. — Тебе надо было оставить его там, на тропе, а не тащить ко мне.

— Бабушка, но он же ранен! Он совершенно беспомощен! Я не могла его там бросить! — Она запнулась, расширенными глазами посмотрела на Феонисту, — он бы умер, бабушка!