Страница 19 из 55
Ивари с изумлением смотрела на подругу, которая собиралась попрать нормы приличий ради простой забавы. Она так и стояла, открыв рот, пока Маретти вертелась перед зеркалом.
Где-то вдалеке послышался удар колокола. Следующее занятие начнется через семь минут, а им предстоит еще найти аудиторию.
— Ты, похоже, не поняла еще, — глубокомысленно начала Маретти, накручивая на палец непослушную каштановую прядку, — Маги — своеобразный народ, а мы, поступив сюда, отвязались от назойливого внимания нянюшек, компаньонок и гувернанток!
Мысль Фитоль была крамольной, но в чем-то — вполне здравой. Ведь ей действительно частенько претило внимать занудным речам о достойном поведении благородной сеньориты.
«Не делай то, не делай это! Она уже много лет поступает лишь так, как ей говорят. Любое исключение из общепринятых правил приходится выторговывать хитростью и прятать за показной благовоспитанностью.
«Насколько было бы приятнее жить, делая, что душе угодно. Только вот… лишь скучное следование правилам приносит нужный результат: влюбленных мужчин и одобрение их родителей».
— Кто женится на девушке, которая не бережет свое честное имя? Как мог Крайн так меня опозорить? — гневно ответила Ивари, словно Фитоль была виновата в приключившемся. Внутри, точно натянутая струна лопнула, сдерживающая ее чувства.
— Глупенькая, — покачала головой подруга, оправляя декольте, — Как будто мужчинам действительно есть дело до приличий! Или ты думаешь, что они будут докладывать о твоих промахах маменькам? Наша задача сохранять лишь видимость невинности, остальное — сущая нелепица.
— О, неужели ты… — только и смогла ответить Ивари и залилась краской. Все же понятия о приличных вопросах были вбиты воспитателями намертво.
«Конечно, Фитоль несколько лет провела при дворе, она старше, мать ей абсолютно не интересуется, отец проигрался в карты…» Догадки, одна страшнее другой, роились в голове графини:
«А что если принц узнает, что она водилась с женщиной столь порочных нравов! Это же все погубит! Пусть ее лучше отчислят!»
Губы Фитоль скривились в презрительной усмешке, будто она поняла, какие предательские мысли бродят в голове Ивари:
— Не выдумывай, — бросила она, вытаскивая из сумочки припрятанное от Крайна колечко графини, — Я это к тому, что нас теперь никто не заставит слушать глупые нравоучения. Поэтому хотела сюда поступить и намереваюсь остаться! Поразмыслив, я подумала, что погорячилась с ректором. Надеюсь, рвение к учебе, убедит этого сморчка оставить меня здесь.
Ивари вздохнула с облегчением. Иногда, взгляды Фитоль ее порядком пугали, хотя она не могла не признавать наличия в них, пусть несколько извращенной, но логики. Собственно, именно это свело вместе столь по-разному воспитанных девушек.
На одном званом ужине Маретти подошла к Ивари с бокалом вина, щедро разбавленного чем-то более крепким, и принялась пространно рассуждать о том, что весь этот «королевский» двор слишком похож на птичий. Квохчут дамы, словно курицы-наседки, кулдыкают индюки в орденах, стараясь произвести впечатление на молоденьких цыпочек, а во главе — гусак и утка с выводком.
Принц был мало похож на утенка, но это ни сколько не смутило Ивари, которая хихикала над шутливыми аналогиями Фитоль весь вечер.
Обе они не слишком вписывались в местное девичье сообщество: графиня из-за тщеславия и любви окружать себя мужчинами. Фитоль же была слишком остра на язык, чтобы подружится с излишне рафинированными светскими куколками. Но истинные причины ее циничного отношения к окружающим, Ивари никогда не пыталась постичь.
— Идем уже, а то опоздаем, и на нас опять что-нибудь протестируют, — заметила Маретти, пряча в сумочку уменьшившееся зеркальце. Она опять изменила наряд, и кипенно-белое платье, украшенное нежным рисунком цветущей лаванды, потрясающе шло к ее рассыпавшимся темным волосам. В раскосых глазах плескалось веселье. Она потянула Ивари за собой, локтем открывая дверь.
— Ах, да, мы и тебе добавим штришков — немного блеска не повредит. Все же, это твое кольцо, — спохватилась Фитоль и с ее пальцев сорвались серебристые искры, найдя пристанище на легком муслине платья Ивари.
Графиня восхищенно разглядывала иллюзию, которую с такой легкостью сотворила Маретти. В глубине души, она даже позавидовала подруге, которая мановением руки может создавать подобную красоту.
— А если кто-то начнет спрашивать, почему мы расхаживаем по академии в таком виде — станем валить на этого Денвори с его импульсами, — хихикнула подруга и лучезарно улыбнулась проходящему мимо студенту.
Бедняга так оглядывался, что споткнулся на ровном месте и еле сумел сохранить равновесие. Наблюдая за его «пируэтами», Ивари чувствовала, как тугой узел неловкости и задетого самолюбия, развязывается в ее груди. Она шла с высоко поднятой головой — всем назло.
Встреченные мужчины бросали на девушек восхищенные взгляды. А на постные мины немногочисленных студенток, кокетки просто не обращали внимания.
«В глазах принца она будет смотреться жертвой нелепого эксперимента… Но какой прелестной жертвой! — размышляла Ивари, когда они подходили к нужной аудитории, — В конце-концов, барышни распускают косы на праздниках в честь Триединой… Она же не голая ходит по академии! Пусть это эксцентрично, зато ей очень идет».
Скучное занятие по магическому праву слегка поумерило их боевой задор. Лекцию вел сухонький старичок, судя по рассыпающемуся виду — свидетель первой магической войны. Он без конца теребил жидкую бородку и подтягивал спадающие брюки — мерзкого коричневого цвета.
«Когда я стану королевой, выпишу запрет на производство одежды подобных оттенков. Негоже травмировать эстетические чувства моих подданных».
Магистр Паркассе что-то вещал о неправомерных использованиях чар и ответственности, начиная каждую свою фразу со слов: «когда я трудился в магическом суде…»
«Перетрудился уже, поняли мы, какой нам ценный магистр достался!»
К ужасу Ивари, тезисы, произнесенные каркающим голосом, пришлось записывать. Паркассе прерывал их скучными разглагольствованиями о нравах современной молодежи, вставляя идиотские истории, казавшиеся забавными только ему. Кряхтящий смех раздражал графиню даже больше, чем назойливая муха, жужжащая где-то неподалеку.
«Как будто кому-то могут быть интересны эти глупые байки из твоей никчемной жизни! Продиктовал бы уже что-нибудь полезное!»
За соседним столом, положив голову на руку, сидел Варимонд, поглядывая на Ивари щенячьим взглядом, от которого она чувствовала себя особенно неловко.
«Благо, не позволила ему взгромоздиться рядом — донимал бы сейчас признаниями в вечной любви».
Фитоль шуршала под партой обрывком «Светского сплетника», а Ивари сокрушалась своей недогадливостью: она не додумалась захватить дамский журнал.
«Просить поделится хоть таким убогим развлечением, будет просто бесчестно. Пусть хоть одна из них не умирает от скуки. Жаль, нельзя развлечься светской беседой — старый пень зорко следит за любыми проявлениями словоохотливости и начинает задавать каверзные вопросы болтунам. А она ответов на них, к сожалению, не знает».
Близился полдень.
«Когда же время обеда?»
Ивари не могла дождаться окончания занятия и очень жалела, что пропустила завтрак. От голода начинало подташнивать, и лень было даже думать о том, чем вызваны мерзкие улыбочки сокурсниц.
Принц на лекцию не явился.
«Может, знал, что от нее ничего хорошего ждать не стоит?»
В уголке аудитории, под оценивающими взорами девчонок, что-то старательно писала Арлезот. Весь ее вид выражал усердие и сосредоточенность. Казалось, она совсем не обращает внимания на любопытных.
Сейчас, когда Арлезот была одна, и ее не окружал ареол власти принца, взглядов стало больше. Пожалуй, в этом деле, султанша составила достойную конкуренцию даже скандализированным Ивари с Фитоль.
Наконец, в шуршащей тишине кабинета, прозвучал долгожданный удар колокола. Ивари, с нетерпением дожидавшаяся этого благословенного часа, неряшливо забросила в сумку свои вещи, и чуть ли не рванула к выходу из аудитории. Но Фитоль ее окликнула.