Прятки с Вельзевулом

За что её можно было так ненавидеть? Неужели всё то, что мне о ней рассказывали было правдой? Правда, что она была деспотичной и жестокой, а ещё холодной, словно, глыба льда? Неужели, женщина, родившая меня, могла быть такой ужасной, что заслужила этот страшный взгляд? Я почти не помню её.　

И не верю.　

Не верю в это. Пусть я не помню, пусть не знаю, но поверить в то, что мама была в чём-то виновата перед всеми теми людьми, что к ней так плохо относились, я попросту не могла. Пусть я придумала, что эта женщина, чья кровь течёт в моих жилах, была светлым и добрым созданием, я не могу принять их ненависть. Она, то единственное, почему я люблю эту жизнь. Она дала мне её, растила до пяти лет и любила… наверное, но ведь, родила! Не избавилась на стадии зародыша, не отдала на поруки чужим людям, а смотрела на меня каждый день… Не значит ли это, что она любила меня?　

— Ты в порядке, Лапушка? — проворковал позабытый мною вампир.　

Бабушка всегда говорила, что у мамы был трудный характер. Она старалась не демонстрировать своих чувств окружающим и могла вытерпеть очень многое, но, если её доведут до бешенства… Обычно она была спокойной и рассудительной, но заводилась она за полторы секунды, превращаясь в неуравновешенную стерву, и тормозного пути не имела.　

Вот и я сейчас, хлопнув ресницами, оценила обстановку в которой находилась.　

Мы по-прежнему стояли у стены, только теперь находились под пристальным наблюдением адептов академии. И в связи с воспоминанием о недавних событиях, мои щеки снова залил румянец, но затем… Короткий удар коленом про меж ног вампира, дал понять последнему насколько сильно он меня обидел. Рого согнулся пополам, ругаясь и хрипя на чём свет стоит.　

— Лапушка зла. — Холодно отвечаю на вопрос вампира. — Очень зла, сукин ты сын! Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты клыки свои не распускал?! Ещё один подобный манёвр, я тебя точно неизученным заклинанием шарахну, чтоб все свои навыки растеря…　

— Лоя?! — резко вскинулся вампир с искренним удивлением на лице.　

Сморщилась словно лимон проглотила, оглядывая свидетелей небольшой разборки. Ну кто меня за язык тянул, а?　

Свидетели подобному вопросу-утверждению немало удивились, но я быстро взяла себя в руки.　

— Вы обознались! — пропела и отправилась искать Васелевского, который должен мне сполна заплатить за этот инцидент.　

Несносный придурок, наверняка, и сам не ожидал, что всё выльется в серьёзные последствия, но спускать ему с рук этот недочёт я была не намерена. Не забыла ещё, как печально всё может закончиться, тем более что ректор был очень… ОЧЕНЬ зол. И даже не важно, что злость эта выходила за рамки данной ситуации, важно другое. Если он хоть каким-то боком прознает, что вина полностью лежит на хрупких плечах Лои Хепт, вышвырнет из стен академии, а дальше начнет разбираться на своё усмотрение, то есть, от лица Вельзевула, и чует моя нежная пятая точка, что жить мне, в таком случае, останется не долго.　

— Золотце! — окрикивает меня вампир каким-то радостным и многообещающим ехидным голосом. — Мой золотой, куда же ты?!　

Меня, самым натуральным образом, перекосило. Рого после нашей второй памятной встречи, проникся ко мне симпатией, что значительно усложнило мне жизнь. От этого бабника не было проходу, а виной тому, послужил нечаянный укус в запястье в момент нашего падения после столкновения в столовой. Как бы ни было банально, но я поскользнулась на какой-то разлитой жидкости и вцепилась в то, что было доступно моим рукам. Этим чем-то оказалась голова вампира, которому я чуть шею не свернула, именно это и послужило падением, а при столкновении с полом, его клыки оказались в моём запястье. Ну и лицо у него тогда было! Смесь удивления, возмущения и наслаждения. После этого, Рого просто обитал рядом со мной. Стоило только выйти с пар, как он уже поджидает, навязывая своё внимание. Мне это не нравилось, но я молчала, пока не начали происходить странные вещи, в которых я страдала больше всех, являясь случайным, но желанным донором для вампира. После таких вот «свиданий» я и стала золотцем, золотым и золотулечкой. Благо, я тогда додумалась сменить внешность, а Кама, моя сообразительная подруга, навешала вампиру лапши на уши, мол, Лоя перевелась в другую академию. Да-да, я полгода, не считая летних каникул, ходила, наслаждаясь отсутствием рядом с собой вампира, и надо же какая неудача.　

— Умрец. — выдала неосознанно, гулко цокая каблуками по натертому мрамору пола.　

Подозреваю, что всё, что происходило со мной ранее — только цветочки, ибо одна несчастная ведьма, за один день умудрилась сделать столько, сколько за неделю не выходило. Что случилось-то? Карма? Так за что?　

Должен же быть конец на этом празднике бесчинства со стороны случайностей? А знаете, что самое интересное во всей этой ситуации? В моей жизни ещё не было ни одного дня, когда всё проходило гладко и мирно. Даже в первые полгода в академии, когда я старалась быть тише воды и ниже травы, все «случайные» недоразумения на занятиях происходили именно по причине моего присутствия, это потом уже, преподаватели и адепты стали догадываться о неладном.　

Даже страшно подумать, что будет дальше!　

Завернув в очередной коридор, я нос к носу столкнулась с Васелевским. Парень был в растерянности узрев мою злобную моську, и судя по сбитому дыханию бежал мне на помощь, а я… Прищурившись поняла, что не в силах устоять от соблазна придушить одного балбеса.　

— Я убью тебя! — пригрозила колдуну, протягивая свою ручонку к его шее.　

Но желание это, как-то враз поутихло, стоило Нэсу холодно блеснуть глазами и с самым скучающим видом поправить свой чёрный пиджак. Меня вообще слышали или прозвучало неубедительно?　

— Дура. — припечатали меня без вступлений. — Ты чем думала, когда пятками из зала засверкала?　

И правда… Пришлось виновато опустить руку.　

— Рефлекс у меня на этот его рёв. — сложила руки на груди. — Я как его слышу, меня ноги сами несут.　

— А когда это ты слышала, как орёт ректор? — удивился парень. — Мне казалось, сегодня вся академия впервые была этому свидетелем.　

Академия — да, а я нет. Поэтому рефлекс и сработал. Хотя откуда бы ему взяться? Просто страшно очень стало. Мало приятного, когда колени дрожат и сердце наружу рвётся, она как-то само так вышло.　

— Так. — нахмурилась я, игнорируя вопрос. Мне этот разговор не нравился. — Вали исполнять обещания, моя феюшка. У меня ещё много работы и мало времени, чтобы тратить его на пустые разговоры.　

— Нет в тебе порядочности, Лоя. Хоть бы поблагодарила.　

— А за что?! — искренне возмутилась я столь наглому заявлению. — Кто меня в тот зал потащил?　

— Да ты и не очень-то против была. — спокойно ответил собеседник.　

— Будешь с тобой против. Опять отчебучишь чего-нибудь вопреки моим желаниям, а я расхлёбывай в итоге. Зачем тебе вообще это нужно было?　

На мой вопрос Васелевский лишь загадочно улыбнулся.　

— Будет тебе исполненное обещание. — ответил он, игнорируя мой вопрос.　

На том и распрощались, потому как мне не терпелось сунуть свой нос в ворованную из библиотеки книгу, дабы выяснить то, о чём намекал один небезызвестный дозорник на разговоре у ректора.　

Вчитываясь в строки пожухлого томика, мне то и дело хотелось глупо захихикать. Скажу честно, бред сивой кобылы, хромающей на одну ногу. Где? Где ещё можно найти столь бредовую легенду, как не в запрещённой древней истории Грошера?　

Зачитываю:　

Грань — есть ничто иное, как пространство между двух реальностей, возникшей в следствии крупномасштабной катастрофы на планете.　

И это, несмотря на то, что книге всего пару сотен лет, а в нынешней истории чёрным по белому прописано, что Грань — есть пространство, слившееся с Грошером с начала образования планеты и имеющая довольно крупную сеть пузыреобразных подпространств, именуемых подграньем, где и обитают все девять кругов ада. Правда есть ещё и запечатанные пузыри, к которым есть доступ лишь у парочки существ, но о них никто ничего не знает, тайно именуя их тёмными хранителями. А ещё есть пригранье — это тот самый сумрак, в который я никак не могу войти. Пригранье находится между Гранью и Грошером, так называемая тонкая прослойка, которая позволяет наблюдать за происходящим в мире изнутри.