Страница 24 из 62
Феликс был частью сопротивления? Если и так, Генрика и ее информаторы упустили этот факт. В файле о брате Адель не было ничего подобного. Скорее всего информация о миссии Яэль просочилась сквозь сопротивление.
Оба варианта не особо воодушевляли.
- Неважно, кто мне сказал. Все, что я знаю, - мы не можем тут долго находиться. Даже если мы починим твой мотоцикл, ты чудом сможешь выжить на этой дороге. Я знаю, какая ты упрямая, но поверь, Двойной Железный Крест не стоит твой жизни. Подумай о людях, которые любят тебя. Папа, мама, я. Разве мы не имеем для тебя никакого значения?
Яэль закрыла глаза, и блестящий свет звезд исчез. Только темнота и ожог, ожог, ожог от ран, покрывающих все ее тело. И под кожаной курткой на руке они тоже были. Между воспоминанием о тех, кто любил ее.
Любил. Столько всего в ее жизни стало прошлым.
- Это стоит того, - сказала она и посмотрела ему в глаза.
Эти глаза, в них было столько боли. Как будто она только что подняла оружие и выстрелила Феликсу прямо в сердце. Его взгляд опустился на бутылочку с йодом.
- Тебе нужно снять куртку. Немного дорожной пыли попало под одежду.
Яэль могла бы. Но рукава ее внутренней майки были слишком тонкими, а повязка вокруг упоминания о Владе плотной и заметной. Такой внимательный брат, как Феликс не упустил бы ее из виду. Как и патрульный в Германии, Феликс начал бы расспрашивать. Вопрос за вопросом.
Пять причин, по которым Яэль этого не сделает. Пять причин, по которым Яэль встала. Пять причин, по которым сказала:
- С остальным я справлюсь сама, - и ушла, чтобы расставить палатку.
Пять причин, и они были самыми важными.
ГЛАВА 13 (СЕЙЧАС)
16 МАРТА, 1956
Яэль решила не снимать куртку. (Перевязка руки над волком Влада была слишком опасна. Феликс мог в любую минуту зайти в палатку и все увидеть.) Вместо этого она сидела у одной из лоскутных стен своего убежища, поедала сухой полевой паек и прислушивалась. Феликс не забрался в свою палатку, как она надеялась. Он работал. Заполняя свое одиночество звуками испорченного двигателя, пытаясь вернуть ее Зюндапп к жизни.
К этому моменту было ясно, как день, что мотоцикл не починить. Но несмотря на то, что больше всего на свете Феликсу хотелось выбывания своей сестры из гонки и возвращения ее домой, - несмотря на это, он продолжал работать. Упираясь коленями в холодный песок, сжимая плечи. Ветер выл ему в такт, заставляя песок издавать шипящие звуки, закручиваться вокруг лампы Феликса, забиваться в его инструментах.
И он все равно продолжал работать.
Партизан или нет, Феликс был хорошим братом. Адель не знала своего счастья.
Это заставило Яэль сожалеть о своем плане еще больше. Догнать лидеров гонки ей удастся лишь каким-то чудом, но, в первую очередь, для этого понадобится хороший мотоцикл.
Идеально работающий Зюндапп Феликса стоял параллельно ее мотоциклу. Все, чего требовалось от Яэль, - собрать свою палатку и сменить коробы с вещами. Если ей повезет, ветер заглушит звук двигателя. К тому времени, как брат Адель проснется, ее давно не будет. Он проведет день или два без средств к существованию в пустыне, пока его не настигнет караван с провизией. Отстав так далеко, он точно сдастся. На одну заботу меньше.
Все просто. Не придется раскрывать никаких секретов или пересекать черту.
Яэль жевала вяленое мясо и ждала до тех пор, пока Феликс, наконец, не уложил обратно свои инструменты и не вернулся в палатку. Она повременила еще несколько минут, а затем выползла наружу, ступая тише воды по направлению к мотоциклам. Смена коробов казалась ей задачей легче, чем это вышло на самом деле. Пальцы Яэль после такой аварии неуклюже отстегивали пряжки, но в конце концов ей удалось заменить короб Феликса своим. Песок забрался ей в волосы, приклеился к затылку. Ветер превратился из порыва в стойкую, мчащуюся силу. Яэль пришлось закрыть лицо руками, и она повернулась к палатке.
А потом она увидела... это.
Точнее, она не увидела ничего. Там, где минутами ранее висела луна, была лишь чернота. Звезды исчезали одна за другой, проглоченные темнотой.
Песчаная буря. Рейниджер предупреждал ее о них. Он часто являлся свидетелем этого природного явления, будучи на войне: стены пыли, накатывающиеся с горизонта быстрее стаи саранчи.
Иди в укрытие. Заляг на дно, говорил ей Рейниджер. Дыши легко, чтобы песок не проник в легкие. Пока буря не утихнет, от тебя все равно никакого толку. Не будет ни света, ни воздуха.
Она должна была вернуться в палатку. Звезд на небе почти не осталось, а она вышла без лампы. Яэль знала, что от нее до укрытия восемь шагов. У нее не было выбора, кроме как погрузиться в бурю. Она уже не просто выла. Буря представляла собой целую армию шума: вокруг Яэль крутились звуки всякой природы. Песок забирался под щели в недавно наложенных повязках, заставлял глаза слезиться. Ей пришлось проталкивать свой путь, сопротивляясь с ветром. Она буквально плыла против течения разбушевавшейся реки. Реки песка. Палатка стояла твердо. Последний рывок, и Яэль забралась внутрь, выкашливая всю пыль из легких.
Больше советов Рейниджера всплывали у нее в голове. Чаще всего бури короткие. Все прекратится через час с копейками. От нее требовалось лишь переждать. Осуществить задуманное через час (с копейками).
Но буря только нарастала. Час с копейками превратился в два. Ветер выл все громче, а палатка все сильнее прогибалась под его натиском, пока Яэль не убедилось, что единственная вещь, удерживающая конструкцию, - это ее вес. Стены и основание было невозможно различить. Яэль забилась в кокон из пластика.
Она уснула, свернувшись в форме эмбриона. Ей снились кошмары, и иногда Яэль путала реальность с сновидениями, ведь они тоже состояли из темноты и воя.
Наконец, свет пробился сквозь остатки ее укрытия. Утреннее солнце распустило свои лучи по всей пустыне. Ветер прекратился, небо очистилось, и Яэль откинула палатку.
Все вокруг изменилось, пустыня будто родилась заново. Пески покрывали все, что было видно глазу. Палатку Феликса засыпало наполовину, а Зюндаппы были буквально похоронены под песком. Отлично, плюс ко всему остальному ей придется откапывать мотоцикл, и быстро, чтобы успеть до пробуждения Феликса.
Только направившись к мотоциклам, Яэль кое-что осознала: дороги не было. Ямы, камни, гравий - все исчезло. Дюны протянулись вплоть до моря. Тишина была такая, что ее можно было почувствовать телом. Ни ветра, ни рева мотора. Солнце было за горизонтом, но никто не ехал. Без дороги у большинства гонщиков связаны руки.
Ориентироваться по песку тяжело, но возможно. У Яэль были компас и карта. И даже если они не справятся с задачей, она умела определять дорогу по звездам. Она доберется до Каира и без дороги.
Это ее шанс выбиться вперед.
Она направилась к мотоциклу Феликса и начала копать. Ладонями, полными песка, она эвакуировала переднее колесо. Это занимало больше времени, чем ей бы хотелось. Песок был шелковистый и скользкий, постоянно норовил залезть обратно в яму.
Она только добралась до второго колеса, как вдруг:
- Эд! Ты это видела?
Сердце Яэль ушло в пятки при звуке голоса Феликса. Она повернулась к своему мотоциклу, как будто проверяла свой двигатель. Она видела брата Адель сквозь щели в разбитых шестернях Зюндаппа. Ох, как бы ей хотелось, чтобы он не просыпался.
- Эд? - он позвал снова. - Не спишь?
Яэль засунула руку в карман, зажав свой П38, и встала.
- Я здесь! Осматриваю двигатель.
Он улыбнулся. (Его улыбка поразила ее, и в то же время заставила возненавидеть себя. Как он мог улыбаться ей после всего, что она сказала и сделала? Как она могла сжимать в руке пистолет после всего, что он сказал и сделал?)
- Ты серьезно его покромсала, - сказал он, подходя ближе. - На моторном блоке две большие трещины, карбюратор лопнул. Я могу все починить, но нам придется подождать фургон техобслуживания.