Центр роста

В машине у Медора Медовика был еще один телевизор.

Петр Клутыч каким-то чудом удерживался на экране. Камера иногда показывала окаменевшего красного профессора и снисходительно аплодировавшего либерала. Петр Клутыч выкрикивал короткие и понятные фразы:

- Они крадут людей!…

- Они против Бога!…

- Они забираются людям в мозг!…

- Они делают над людьми эксперименты!…

- Они хотят разрушить наш мир!…

- Им помогают эти вот! - Петр Клутыч указал на либерала. Тот изумленно улыбнулся и, желая подтверждения, ткнул себя в грудь. Петр Клутыч правильно понял иронию и метнул в либерала стакан с минеральной водой.

К трибуне-стойке подбежали люди, но Петр Клутыч вцепился в ее край.

- Они торгуют Богом!…

- Они презирают историю человечества!…

- Они задумали…

- Надругаться над стадами!…

- Отравить дев!…

- Похитить реки!…

- Но ничего!…

- Илья Муромец уже едет!…

- У него металлический конь!…

- Приходите, и вам помогут!…

- В нашей поликлинике!…

Петра Клутыча оторвали и понесли. Он сорвал паричок, бросил его в лицо красному профессору.

- Купите хотя бы это! Иногда это помогает!… Прикройтесь…

Профессор брезгливо утерся, надулся вконец и стал смотреть поверх публики.

Аудитория взорвалась.

Эпилог

На гранитной набережной расположились два человека.

Один был худ и сутул, второй напоминал сдувшийся мячик. Падал снег, ночной припорошенный лед отсвечивал зеленоватыми фонарями. В зияющей полынье кружила утка. Между сидевшими стояла бутылка, опустошенная на две трети; грубые стаканы, бесхитростная закуска на газетном листе.

- Это не провал, товарищ майор, - в десятый раз твердил Балансиров. - Десять процентов - это победа. Кто же мог знать, что он отмочит? А он давно замышлял…

- Не надо сластить пилюлю, капитан, - Медовик неотрывно смотрел в черное небо, безуспешно пытаясь различить звезды. - Десять процентов ничего не решат. Мы могли взять больше. А нашего спасителя человечества я посажу к обезьянам и буду кормить морковью.

Балансиров ничего не ответил и разлил остатки водки.

- Не убивайтесь, - сказал он после паузы, протягивая стакан Медору.

- Время, - возразил тот. - Время уходит.

- Но ты прав, капитан, - сказал он, усвоив стакан. - Нам не пристало убиваться. Десять процентов потенциально спасенных для Бога и государства. Да что государства, бери выше - для мировой деревни. Может быть, этого достаточно? - спросил он себя с надеждой. - Может быть, продержимся на соплях? Тем более что они будут густеть…

Балансиров выпил.

- Мне нельзя пить, печень больная, - пожаловался он. - Я напьюсь только в одном случае: на радостях, когда вас не станет. Так что живите долго, - иногда Балансиров позволял себе шутить с майором. Сейчас он чувствовал, что шутка сойдет ему с рук.

Оба помолчали, обдумывая продолжение.

Утка плавала и опасливо поглядывала вверх.

- Требуется плотная кладка, - с пьяной уверенностью добавил капитан. - Мы заделаем щели, залатаем прорехи. Стена реальности, бетонные блоки накрепко схвачены раствором. Инородные чудеса не пролезут.

- Ты не масон?

Оба горько расхохотались и ударили друг друга по плечу.

Медор окинул взглядом спящий город.

- Узок круг их интересов. Он ограничивается зеркалом. И что за беда? - для собственного успокоения он пожал плечами. - Российский блин обуглился по краям, но основная мякоть уцелела… Настанет день, и всех нас куда-нибудь заберут, всех похитят, искусят и соблазнят, - тихо молвил Медовик. Он подставил ладонь, и снежинки таяли. - Потому что человек убог и глуп. Человек и человечество держатся сами на себе, на глупости и убожестве, потому что если дать им силу и великую мысль… о, что будет! Какой наступит кошмар…

- Мы этого не допустим, - Балансиров качнулся.

…Ночные призраки, повинуясь космическим позывным, выползали из подворотен и окружали беседующих, но не решались приблизиться.

Декабрь 2003 - май 2004

ИСПОЛНЕНИЕ ЧИСЕЛ

…Ибо то, что не есть Он, нам понятней, чем то, что Он есть.

Поэтому чем далее отстоят уподобления от Него, тем истиннее мы постигаем.

Посвящается терпеливой жене, спутнице и свидетельнице

В этой повести наверняка будет много противоречий и нестыковок, да и с логикой плоховато. Но ведь и в жизни не все удается продумать наверняка, правда? Тем более, в проекте такого масштаба, о котором пойдет у нас речь. Сие положение дел печально. К тому же это повесть о малоизученном явлении любви. А каждому известно, что нет повести печальнее на свете, чем…

Вместо солидного пролога - очень короткий

- Карточки украли! Карточки! - по древней привычке заголосила какая-то бабка, хотя речь шла только об одной, особенной, карточке.

Вокруг - дело происходило на городском базаре с павильонами и свободным проездом - столпился народ.

Разные попадались там лица: красные, сизые, бледные, под барашковыми шапками и неестественными шляпами, под узорными платами; сплотились салопы, шинели, пальто, плащи, дутые куртки. Бритые черепа покачивались в образовавшемся море людей, как смертоносные мины, замаскированные под охранительные буйки.

Остановился трамвай и наглухо перекрыл движению горло. Из нескольких сверкающих мерседесов, разбавленных ауди, под шелест распахиваемых дверей, степенно шагнули на мостовую респектабельные фигуры. Молодые и не очень молодые. Недовольные пожилые оставались согреваться в салонах, ибо их кровь остывала. Вдобавок резонно напомнить, что у пожилых владельцев такого рода машин, случись им выйти, кровь остывает еще быстрее и сразу сворачивается. Многие, чуть ли не все, полезли по карманам и бумажникам, интересуясь сохранностью собственных «карточек».

Поминали великую, бессмертную Аннушку, разлившую масло - таких осточертевших и начитанных субъектов знатоки норовили изматерить заслуженной бранью.

- Опомнись, бабка! - урезонивали старуху. - Ты посмотри, какое у нас на дворе тысячелетие! Или ты блокадница из уцелевших, не разбираешь времен!

Скоро выяснилось, что «утащили» пластиковую карточку: даймер, за показаниями которого старуха жадно следила, теряя остатки разума - кому он нужен? Мы имеем в виду даймер, да и разум сомнителен. Потеряла…

- Тогда понятно, - присвистнул кто-то. - Велика беда! Так зачем же ты вопишь? Добрые люди, отведите ее на ближайший пункт, пусть ей выдадут новый… Всего и хлопот, бабушка! И добрая старость не в радость…