Страница 4 из 19
Во-вторых, если мы принимаем максимально жёсткие и строгие оценки соответствия наших гипотез о действительности ей самой, то мы должны оставить любые попытки по выведению универсальных законов. В таком случае мы не вправе говорить что-либо о том, что нам предшествовало, а также о том, что будет после нас. Всё, что нам доступно – это сегодня, в котором мы можем проводить те или иные эксперименты, доказывающие нашу текущую правоту, и только её. Выходить же за рамки этого не то, чтобы строго, но начисто запрещено.
В-третьих, согласно теореме неполноты К. Гёделя любая формальная система не поддаётся полному своему описанию при применении её собственных элементов и в рамках её категорий и понятий. Выражаясь иначе, мы не способны подняться над системой для того, чтобы её понять. С одной стороны, это вроде как свидетельствует в пользу замысла, потому что открывает простор для спекуляций на тему более высоких уровней сознания или разума, но с другой – наоборот, закрывает для нас эту возможность. Поэтому присмотримся к ней повнимательнее, тем более что она идеально вписывается в то, о чём тут идёт речь.
Если мы применим данную теорему в отношении неё самой, мы получим бесконечно расползающиеся и не имеющие никакого желания прекратить это делать дополнительные реальности. Так, скажем, если в нашей системе координат присутствует Бог, то требуется ещё более высокое существо, которое бы Его объясняло. Последнее, в свою очередь, нуждается в новом уровне понимания, а, значит, Ему необходимо наличие ещё более могущественного создания, чем то, которое оно в себя уже включает. И так далее, и тому подобное. Остановиться где бы то ни было не получится. Даже ссылки на трансцендентность Бога никак не помогают, потому что только указывают на систему, стоящую над и вмещающую в себя нашу, но не ту конечную, которая всем так нужна. Если же мы отказываемся от поисков, то лишь признаём, что смысла нет, но мы его выдумали.
Это очень похоже на то, что пытались сделать многие, а среди них – Ф. Аквинский, когда объявил Бога последней причиной всего сущего. Проблематичность такого решения указана в предыдущем абзаце, поэтому есть основания к тому, чтобы посмотреть на другую часть уравнения подобного рода утверждений, а именно должна ли она быть, либо нам так хочется – а это далеко не то же самое, что и её действительное наличие?
Как и, наверное, большинству мне очень тяжело говорить о том, что ничего абсолютного нет. Бессмысленность всего и вся, которая является неизбежным результатом такого признания, не может не удручать и не обескровливать. Тем не менее – и ниже будут рассмотрены пусть и не универсальные, а хотя бы просто конъюнктурные решения данного затруднения, но не проблемы – нужно доводить дело до конца.
Как уже указывалось, если последовательно применять теорему К. Гёделя, мы попадаем в бесконечно расширяющуюся спираль всё новых и новых реальностей, из которой попросту нет выхода. В теории струн добавляют дополнительные измерения, в нашем случае мы вынуждены создавать всё более могущественные субстанции или сущности без надежды когда-нибудь уткнуться, наконец, в стену или предел. Но давайте спросим себя, а где здесь проблема?
Нам прекрасно известно, что наши возможности и способности довольно сильно ограничены, но это не мешает нам познавать мир так, как мы и в состоянии это делать. Мы живём довольно короткий промежуток времени, и это не останавливает нас и не приковывает к дивану с тем, чтобы даже и не пробовать. Наконец, даже среди всего потенциально для нас доступного мы получаем лишь ничтожную долю всего этого разнообразия, но при этом не жалуемся и не ропщем, но, напротив, исполнены благодарности – непонятно, правда, кому или чему.
Где тогда, спрашивается, камень преткновения с тем, что мы не способны отыскать – на принципиальном уровне – конечную причину всего и вся, тем более что её и нет? Пусть она маячит манящим горизонтом, как и многое другое на в наших жизнях, но это само по себе нас прежде нечасто останавливало, если не вовсе придавало сил и заставляло двигаться вперёд – ради ли будущего или по каким-то иным соображениям. В конечном счёте наличие ответа означает завершение пути, а это как раз то, чего мы так не хотим.
И, между прочим, если Бога нет, то позволено далеко не всё, потому что отныне следит за нами не Он, а окружающие нас, которые куда более опасны и требовательны, чем некто, кого ни увидеть, ни ощутить, ни услышать нельзя. Те, кто ближе к нам, напротив, настолько осязаемы и материальны, что хотя бы одно это способно удержать нас от совершения того, что непозволительно, запрещено, порицаемо, осуждаемо и наказуемо в их глазах. Впрочем, я ещё вернусь к этому вопросу.
Несмотря на то, что математика оперирует разными – действительно есть те, что больше, и те, что меньше – бесконечностями, она не в состоянии выйти за пределы осуществимого с её помощью, потому что является таким же порождением разума, как и мифы, сказки, феи, ангелы и демоны. Нам нравится думать, что у всего и вся есть своя причина, но далеко не всегда – а на самом деле весьма редко – так оно и есть. И всё-таки существуют ещё представления о сингулярности, которая очень близко подходит на роль последнего импульса или толчка. Как быть с ней?
Она бывает, условно говоря, двух видов. В первом своём обличье она, как предполагается, запустила так называемый Большой Взрыв, который и породил населяемую нами Вселенную. Разумеется, у нас нет знаний о том, что его запустило, и вряд ли – эту оговорку всё же стоило бы оставить, но не из-за желания найти конечную причину, а в силу неопределённости будущего – они у нас когда-нибудь появятся. Есть гипотеза, согласно которой ложный вакуум – с огромной энергией – стал истинным – с низкой. Она, однако, не объясняет, почему это произошло и что к этому подтолкнуло, а также откуда он сам возник.
Второй облик сингулярность принимает тогда, когда – в свете современных представлений, но это не обязательно так и есть – достаточно крупная звезда коллапсирует в саму себя и превращается в чёрную дыру, в которой, как тоже считается, как раз и наблюдается – метафорически выражаясь, потому что ни увидеть её, ни вообще как-то осмотреть это у нас не получится – нечто подобное – да, и Солнцу это не грозит, оно слишком маленькое. Что там происходит неизвестно, но ясно лишь то, что у неё появляется горизонт событий, излучение и некая совершенно не такая, какая у нас физика – всё это тоже предположительно и теоретически, ведь эксперименты с ней провести, по крайней мере сегодня, не удаётся. Существуют и другие её, аллегорические и иносказательные формы, но нас они пока не интересуют. Тем не менее, вопрос остаётся – что с ней делать?
Здесь есть несколько проблем, которые бы стоило озвучить. Первая. В силу грандиозности как пространственных, так и временных масштабов изучаемых явлений проверить даже наши догадки, не говоря уже гипотезы, выкладки и модели относительно обеих личин сингулярности не представляется возможным. Это не означает, конечно, того, что они ложны, но указывает лишь на их косвенный и спекулятивный характер, а этого довольно мало для того, чтобы делать какие угодно выводы. Я понимаю, что так вопрос не решается – т.е. указанием вроде «сам дурак» – поэтому следующая трудность.
Не кажется ли вам удивительным или просто совпадением то, что оба типа сингулярности так или иначе связаны с тем, как устроено всё мироздание – по-другому, разумеется, и быть не могло, но всё-таки? Так, в центре почти каждой – скорее всего всякой – галактики имеется чёрная дыра, вокруг которой та и вращается. А Большой Взрыв столь же таинственен, как и судьба достаточно крупных звёзд, когда они сжимаются до таких размеров, что известная нам физика перестаёт, по всей видимости, работать. Т.е. смысл состоит в том, что они не являются чем-то запредельным, но вполне себе соответствуют всему тому, что мы не считаем ни странным, ни из ряда вон выходящим, но, напротив, полагаем за норму, только подкрепляющую наши представления о Вселенной.