Страница 10 из 19
Во-первых, практически все экономисты и руководители считали кочевое хозяйство отсталым, а оседлое хозяйство – передовым. Самым передовым и прогрессивным считалось хозяйство европейского типа с пашенным земледелием улучшенными сельхозорудиями, со стойловым скотоводством, с заготовкой сена. В качестве уступки руководство соглашалось признать казахское скотоводство, но лишь при условии его оседлости.
В литературе и многочисленных выступлениях, посвященных проблеме оседания казахов, совершенно не приводилось рациональных аргументов в пользу этого утверждения, и оно подкреплялось, в основном, голословными заявлениями. Это можно объяснить лишь давней традицией, идущей через образование и дореволюционную литературу. Один из первых проектов перевода кочевников на оседлость составил еще в XVIII веке П.И Рычков для башкир. Долгое время русские власти колебались в отношении казахов. Например, Оренбургское ведомство запрещало казахам заниматься земледелием, а Сибирское ведомство, наоборот, поощряло81. Но во второй половине XIX века стремление к седентаризации кочевников победило и стало общим местом в литературе.
Во-вторых, магистральной дорогой развития сельского хозяйства Казахстана почти всеми признавалось именно пашенное земледелие. Эта политика получила свое максимальное развитие в 1950-х годах, во время «освоения целины», а в 1920-е годы экономисты выражались другим языком. Часто употребимым термином в то время была пахотоспособность, то есть площадь земель, качество которых позволяло распашку. Доля вспаханной площади по отношению к общей площади пахотоспособных земель признавалась в качестве критерия развития сельского хозяйства в Казахстане.
В-третьих, существенной стороной консенсуса было стремление к колонизации степей. Политика колонизации, как показывают документы, велась до революции, проводилась накануне и во время коллективизации, как будет показано ниже, и даже впоследствии, во время «освоения целины» в 1950-х годах. Другое дело, что в разные эпохи риторика колонизации имела различную степень выраженности. До революции о необходимости колонизации говорили совершенно открыто: «Всякому тогда было ясно, что для наличных кочевьев вовсе не нужно столько непомерного пространства, как это числилось за киргизами; всякому было понятно, что в «кочевую» земля обратилась только потому, что не осталась «оседлой»…»82. В 1920-х годах власти лозунга колонизации открыто не вывешивали, и о мероприятиях по колонизации «пахотоспособных земель» можно было узнать только из программ развития сельского хозяйства и хозяйственных планов.
В-четвертых, консенсус не отводил никакого самостоятельного места для казахского хозяйства, в особенности кочевого скотоводства. Не предполагалось его развития. По мнению большинства экономистов, казахское хозяйство должно быть решительно переделано в сторону приближения к «эталонному» европейскому хозяйству. До революции высказывались радикальные предложения поставить казахов перед выбором: перейти к хозяйству европейского типа или вымереть. Однако, победила более умеренная точка зрения, согласно которой русские крестьяне должны подавать пример, которому казахи должны следовать. Экономисты 1920-х годов придерживались последней точки зрения, полагая, что Советская власть, советизация аула и кооперирование крестьян ускорят перенимание «эталонных» методов хозяйствования. Они совершенно не предполагали и не предчувствовали, что будет реализован как раз самый радикальный путь, и казахское кочевое скотоводство будет попросту уничтожено в процессе коллективизации.
Справедливости ради стоит отметить, что этот пункт колониального консенсуса встречал хоть и редкие, но зато весьма активные возражения. В Казахстане были экономисты, которые пытались разработать способ развития именно казахского хозяйства, на основе присущих ему принципов и тенденций.
Происхождение колониального консенсуса и его влияния на разработку планов развития сельского хозяйства, имеет совершенно прозрачную природу. Подавляющая часть экономистов в Казахстане, как русских, так и казахов, была воспитана в традициях русской географической, экономической и аграрной школы, а также опиралась почти всецело на дореволюционную литературу, в которой колониальная идеология излагалась весьма откровенно. Влияние дореволюционных работ на экономические идеи в начале и в середине 1920-х годов было исключительно велико. Собственные исследования появились лишь в конце 1920-х годов, когда процесс коллективизации стал набирать обороты, Филипп Голощекин объявил коллективизацию аула главной целью, и никому не давал сворачивать с этой дороги.
Вместе с явочным признанием колониального консенсуса в оценке перспектив развития сельского хозяйства в Казахстане, в начале 1920-х годов было сделано немало для устранения крайностей колонизации. Это нашло наиболее яркое выражение в перераспределении земель, которое началось еще в 1917 году, но приобрело максимальные масштабы в 1921-1922 годах. Целью перераспределения было наделение малоземельных крестьян землей по трудовой норме, а также возврат изъятых у казахов земель 10-ти верстной полосы, а также конфискованных в 1916 году земель после подавления восстания. 19 апреля 1921 года ЦИК Кирреспублики принял решение о возврате земель десятиверстной полосы вдоль Иртыша, земель по реке Урал, а также конфискованных в 1916 году земель. По Уралу было возвращено 232 тысячи десятин, по Иртышу – 111,8 тысяч десятин, а также возвращено 470 тысяч десятин земли, конфискованной в 1916 году83. В эти годы было перераспределено более 1 млн. десятин земли84.
Пасти!
Как это не парадоксально прозвучало бы сегодня, но вплоть до 1928 года в Казахстане полностью преобладали сторонники развития именно полукочевого скотоводства в качестве основной отрасли сельского хозяйства республики.
Одним из наиболее активных сторонников этого пути был агроном М.Г. Сириус, имевший большой опыт опытного хозяйства в Тургайской она Темирской опытной станции и исследований земледелия засушливых районов республики. Этот опыт привел его к мысли, что на большей части территории земледелие либо невозможно, либо нерентабельно даже в потребительском виде.
Полукочевое скотоводство, в отличие от земледелия, не требовало больших вложений, расхода рабочей силы, хорошего увлажнения, и нуждалось, по сути, только в естественных кормовых ресурсах и рабочей силе. По подсчетам М.Г. Сириуса, в Казахстане имелось 250 млн. десятин кормовых угодий, с которых можно было собрать 7337,5 млн. пудов грубых кормов, из которых 34% приходилось на приозерные луга. Кормовые ресурсы Казахстана позволяли содержать 88-90 млн. голов скота, а ресурсы рабочей силы позволяли содерждать 56-66 млн. голов. По мнению М.Г. Сириуса, при естественном приросте населения в 2% в год, через 20 лет будет достаточно рабочей силы для содержания 72 млн. голов скота85.
Сторонники этого направления резко критиковали земделельческое направление развития сельского хозяйства за переоценку плодородия почв и перспектив распашки. Это только с первого взгляда казалось, что в Казахстане много свободных земель. На деле же земледельцы сталкивались с колоссальными трудностями. В 1926 году журнал «Народное хозяйство Казакстана» опубликовал статью агронома из Каркаралинского уезда П.Г. Амосова. Статья вышла посмертно, поскольку ее автор умер 10 марта 1926 года.
Он работал на уездном уровне и хорошо знал особенности хозяйства. По его словам, уезд обеспечивал свои потребности в хлебе натуральным обменом на скот или рыбу, причем основная масса хлеба, до 15 тысяч пудов привозилась из Алма-Аты, с Или или Кара-Тау. В уезде был район поливного земледелия по р. Токраун, который в урожайный год давал до 200 тысяч пудов хлеба. П.Г. Амосов отмечал: «За Токрауном установилась прочная репутация житницы уезда»86. Однако, урожай поливных земель был невысоким – в среднем 100 пудов с десятины (16 центнеров с гектара), и агроном писал: «… надо видеть своими глазами ту колоссальную затрату человеческого труда, ту уйму лишений и страданий, с которыми сопряжено земледелие на Токрауне, чтобы понять весь мучительный трагизм положения пахаря при плохом урожае»87. Но выхода особо не было: «Или сей на Токрауне в условиях полукаторжного труда – или голодай»88.
81
Быков А.Ю. Проблемы седентаризации в политике России в Казахстане XVIII – начале XIX века. Автореферат. Барнаул, 2001, с. 17
82
Вощинин В. Очерки нового Туркестана. Свет и тени русской колонизации. СПб. 1914, с. 14
83
Нейштадт С.А. Социалистическое преобразование экономики Казахской ССР в 1917-1937 годах (от докапиталистических отношений к социализму, минуя капитализм). Алма-Ата, «Казахское государственное издательство», 1957, с. 128
84
Дахшлейгер Г.Ф., Нурпеисов К. История крестьянства советского Казахстана. Т. 1. Алма-Ата, «Наука», 1985, с. 144
85
Сириус М.Г. К вопросу о перспективах скотоводства в Казакстане. // Народное хозяйство Казакстана. 1926, № 1, с. 27-30
86
Амосов П.Г. Хозяйственно-экономические нужды и задачи Каркаралинского уезда. // Народное хозяйство Казакстана, 1926, № 3, с. 67
87
Амосов П.Г. Хозяйственно-экономические нужды и задачи Каркаралинского уезда. // Народное хозяйство Казакстана, 1926, № 3, с. 67
88
Амосов П.Г. Хозяйственно-экономические нужды и задачи Каркаралинского уезда. // Народное хозяйство Казакстана, 1926, № 3, с. 68