Страница 1 из 2
Савченко Владимир
С ним надо по хорошему
В.И.Савченко
С ним надо по хорошему
1.
В середине дня в приемный покой психиатрической клиники города Н. вошли двое: саженного роста молодой человек, одетый не по-зимнему легко, в кремовый спортивного покроя костюм, и низенький плотный милиционер с красным от мороза лицом, в полушубке, шапке и черных бурках. Лицо у молодого человека было белое, правильных очертаний, волосы темные вьющиеся, большие глаза смотрели рассеянно, но живо.
- Вы подождите здесь, я сейчас, - сказал милиционер и вошел в кабинет к дежурному врачу.
- Зинченко, старший сержант ГАИ, стою здесь около вас на перекрестке, представился он, стремительно козырнув. - Хоть это и не по моей части, но доставил к вам одного. Движению препятствовал, люди начали собираться и вообще... К прохожим пристает, к водителям машин: полетим да полетим со мной на Юпитер! Там, говорит, у нас хорошо, интересно... - сержант хмыкнул. - Я сначаала подумал, что пьяный, дал дохнуть в алкометр - нет, ни в одном глазу. И чепуху свою несет так складно, красивым голосом. Документов нет, имя не объявляет, одет легко... нет, как хотите, это из ваших. Может, из дому ушел в припадке. Ну, я ему сказал, что проведу в учреждение, где... - сержант снова коротко хмыкнул, - найдутся желающие полететь. Отбою, мол, не будет. По дороге он и меня принялся склонять - с собой; так я тоже согласился, чтоб зря не перечить, не волновать. Это вообще имейте в виду: с ним надо по-хорошему. Я его сперва было под локоток: пройдемте, мол, гражданин... куда там, и не качнул. Монумент. Сейчас сами увидите.
Милиционер высунулся в дверь, позвал. Молодой человек вошел, остановился посреди комнаты.
Дежурный врач Михаил Терентьевич, тоже рослый сорокалетний мужчина, лысый, крутоплечий, с полными губами на костистом лице, смотрел из-за стола на вошедшего доброжелательно. День был будничный, скучный - происшествие оказалось кстати. "Пришелец с Юпитера - в этом все-таки чувствуется дыхание века, - с удовольствием думал Михаил Терентьевич. - А то "легендарные разведчики", "министры" и "министерши", "Юлии Цезари"... старо, бездарно!"
- Ну, мне на пост, - заспешил Зинченко, - покидаю вас. Всего хорошего!
- Так мы договорились, - сказал молодой человек чистым, богатым обертонами баритоном. - Сегодня в полночь.
- Буду как штык, - пообещал сержант. - Мое слово - железо... - козырнул, подмигнул врачу и, круто повернувшись, исчез.
2.
Они остались одни.
- Ээ... присаживайтесь, пожалуйста! - Михаил Терентьевич указал на кожаное кресло с широкими подлокотниками; в приемной преобладала мягкая тяжелая мебель темного цвета. - Меня зовут Михаил Терентьевич. А вас?
- Хм... занятный это у вас, землян, обычай называть себя и других сочетаниями слов, - проговорил тот, усаживаясь в кресло и непринужденно вытянув ноги. - Мы на Юпитере себя не именуем, различаем друг друга по иным признакам, по аромату мысли, например. Но и это, строго говоря, лишне: более важно чувствовать общее, нежели различия. Все мы единая материя, разве не так!
- Да, разумеется, - кивнул врач. - Ну, а все-таки?..
- Ну... именуйте меня хотя бы Александр Александрович Александров, или Шурик Шурикович Шуриков, как вам угодно.
- Александр Александрович, извините за прямой вопрос: вы не голодны? Михаил Терентьевич был опытный психиатр и знал, что в первой беседе с пациентом врач должен вести, проявлять инициативу и благожелательный напор. - Я позвоню, вам принесут обед, чай, кофе - что пожелаете. А?
- Нет, душевно благодарю, ничего не надо. Тоже весьма своеобразная сторона вашей жизни: обмен-вещественные процессы, пиша, напитки - вместо того, чтобы черпать энергию прямо из пространства. Я, когда прибыл сюда и облачился в это, - Александр Александрович указал на себя, но непонятным осталось, что он имеет в виду: костюм или тело, - то не смог удержаться и отведал ваши яства. Свеобразные ощущения пережил, очень своеобразные... пожалуй, они все-таки не для меня. Так что еще раз благодарствую - и не перейдем ли мы к делу?
- Да-да, разумеется! - Вид "пришельца", его жесты, изящность речи и ее содержание произвели впечатление на врача. "Какая разработка темы, какое вживание в образ... незаурядный пациент!" - Так вы?...
- Так я, как вас уведомил мой провожатый и первый доброволец, прибыл с Юпитера. Там мы давно превзошли стадию вещественной разумности, в которую вы, люди Земли, только вступаете, У нас в ходу свободные информационные и энергетические преобразования, взаимопроникновения по иным измерениям, все такое... вам это, пожалуй, неинтересно в силу малой доступности. Но в память о мин увших стадиях мы решили организовать - не на самом Юпитере, а на крупном и ближнем спутнике его, коий у вас называют Ганимедом, - музей с виварием. И представить там не только свои, но и собранные по всей Солнечной системе экспонаты, предметы и образцы разумной жизни. Сейчас эта планета-спутник одета в защитную оболочку, чтобы не было утечки газов...
Александр Александрович сделал округлый жест руками; он увлекся, глаза блестели, щеки порозовели.
- В каждый сектор запускаем соответствующую определенной планете атмосферу, образуем там нужную среду, природные условия, температуру, суточные циклы, влажность... вплоть до пейзажей, представляете? И заселяем. Думаю, что со временем наш музей-виварий приобретет известность далеко за пределом Солнечной, во всей Галактике.
"Великолепно!" Михаил Терентьевич сейчас искренне жалел, что в его столе нет магнитофона; все собирался вмонтировать для записи интересных речей пациентов - да откладывал, ленился. По опыту он знал, что состояние подъема, которое сейчас переживает его собеседник, скоро сменит депрессия, подавленность, вялость; чем выше подъем, тем глубже будет депрессия. Тогда не только речей - простого слова от Шурика Шуриковича не услышишь.
- Многие секторы уже заселены, - вдохновенно продолжал тот, - у нас есть меркурианские самокатящиеся шары, кремнийорганические венерианские стратозавры, хозяева заоблачной цивилизации там, матеноиды Марса, прозрачники Сатурна и Титана, метаноаммиачные кристаллоиды Нептуна... Но сектор Земли, самый обширный в виду обилия жизни на вашей планете и разнообразия ее разумных проявлений, нами еще далеко не укомплектован. Я чувствую, что заинтересовал вас, Михаил Терентьевич, поэтому не буду ходить вокруг да около: полетели, а?.. - Александр Александрович пленительно улыбнулся, протянул к врачу руки, в голосе появились искусительные коммивояжерские интонации. - Рослый, хорошо сложенный самец с интеллектом, производительного возраста... да вы будете украшением вивария!
3.
Михаила Терентьевича настолько увлекла речь пациоента, что он не сразу заметил, что уже тот в е д е т. Понял, спохватился, обеспокоился: ведет - и напористо, возбужденно. Так и к действиям перейти может. Не вызвать ли санитаров? Он потрогал кнопку, встроенную над ящиком стола. Но решил повременить.
- Заманчиво, конечно, - сказал он, - и для меня это большая честь: представлять там у вас нашу цивилизацию... кхе-гм! Но у меня здесь тоже определенное положение, круг обязанностей, связи - как быть с этим?
- Ах, Михаил Терентьевич, о чем вы говорите! - проникновенно воскликнул Александр Алескандрович. - Видное положение в в а ш е м мирке, тесном гетто связей, забот и потребительских интересов - нашли о чем жалеть! А если вы о вознаграждении, то разве может быть для разумного существа награда более высокая, чем служение дальнейшему развитию интеллектуальной жизни Солнечной системы, а тем и общему Разуму Вселенной!.. Кроме того стоит иметь в виду, что после кончины ваше тело может пойти на муляж. Или даже, если заслужите, из него набьют чучело и поставят на пьедестал - для экскурсантов. У вас на Земле, как я знаю, этого удостаивается далеко не всякий! - "пришелец" назидательно поднял палец.