Страница 115 из 127
ПУТЬ К ПАЦКУАРО
Мексиканские Соединенные Штаты - центр, в буквальном смысле слова сердце, одной из главных индейских областей Америки. Той области, которую в ее доколумбову эпоху мы называем Месоамерикой. Из всех республик, возникших на этой территории в XIX веке, нас больше всего должна интересовать именно Мексика, где поныне живет более трети американских индейцев.
Ту же роль, какую, с точки зрения индейцев, в Месоамерике играет Мексика, в андской области - следующем важнейшем индейском центре Америки - играет Республика Перу. И потому попытки решения «индейской проблемы»- индигенистскпе постулаты, а позже и сами индигенистские акции в Перу - имеют значение и для индейцев, живущих вне этой республики, особенно для индейцев соседних с ней стран (Эквадора, Боливии, Чили и т. д.). Перуанская республика, как и другие латиноамериканские республики, родилась в результате антиколониалистской борьбы креолов. Однако в Перу и в остальных андских странах индейцы приняли в этой борьбе значительно меньшее участие, чем в Мексике. Причина тут прежде всего в печальном опыте самих индейцев, который они обрели в десятках и сотнях национально-освободительных выступлений, и в первую очередь в период восстания Тупака Амару Второго, когда креолы выступали на стороне испанских колониальных властей, и потому у перуанских индейцев были все основания ничего не ожидать от замены владычества испанских колонизаторов властью креолов.
Великие освободители Южной Америки от ига колониализма Сан-Мартин и Симон Боливар, воодушевленные высокими идеалами Французской революции, идеями равенства и гражданских свобод, пытались, как могли, помочь индейцам. Первый предводитель перуанских патриотов генерал Сан-Мартин отменил так называемый «индейский налог», который коренные жители Перу должны были платить испанцам. Он запретил также пользоваться термином «индиос» (индейцы) или «натуралес» (туземцы) и приказал впредь называть их лишь «сьюдаданос» (граждане).
Позднее движение перуанских патриотов возглавил Симон Боливар. Но именно он, этот значительнейший из освободителей Южной Америки, своими революционными законами, своими установлениями объективно нанес индейцам большой ущерб. 4 июля 1825 года он издал три декрета, согласно которым, помимо прочего, земля, до той поры находившаяся в коллективном владении индейских «общин» (комунидадес) и отдававшаяся во временное пользование отдельным членам этих общин, стала личным достоянием индейских «граждан». Новые «землевладельцы», естественно, могли свои участки продать - и продавали. Последствия оказались трагическими. Многие индейцы были совершенно разорены той самой республикой, которая руководствовалась великими идеалами гражданских свобод. А когда Боливар покинул Перу, в августе 1826 года президентским декретом снова был введен «контрибусьон де индигенас» - «индейский налог», который должен был частично возместить дефицит государственного бюджета. Этот налог был вновь отменен лишь во второй половине XIX века. В течение всего этого столетия велись споры о том, что, собственно, полезней для индейцев. Одни считали, что выгодней для них коллективное владение землей, и воскрешали «комунидадес», провозглашая необходимость возврата им уже разделенной земли, другие запрещали общины. К тому же на политическое развитие в Перу (и в соседних республиках - Боливии и Чили) длительное время оказывал влияние спор из-за части Тихоокеанского побережья, вылившийся наконец в так называемую Тихоокеанскую войну (1879-1883), в результате которой Перу потеряло свои южные департаменты, а Боливия вообще утратила выход к морю. Для обеих индейских республик поражение в Тихоокеанской войне было тяжким потрясением. Естественно, что для реального решения индейской проблемы, для улучшения жизни индейцев в ту пору не оставалось средств. Наоборот, латифундисты в горных областях Перу усиливают эксплуатацию индейцев, увеличиваются разнообразные личные повинности, а некоторые правительственные чиновники обращаются с коренным населением своей страны буквально как со скотом. Наиболее жестоким эксплуататором индейцев в республиканский период был, несомненно, префект департамента Анкаш Нориэга. Против него в 1885 году и вспыхнуло большое индейское восстание под предводительством Педро Пабло Атуспариа. Восставшие в конце концов захватили и главный город перуанской провинции Юнгай. Правительство подавило это восстание с большим трудом. Другим восстанием, вспыхнувшим спустя 30 лет, руководил высший офицер перуанской армии, индеец-кечуа по происхождению, принявший имя героя борьбы эквадорских кечуа против конкистадоров - Раминьяуи. Огромная индейская армия двигалась тогда на Лиму, и уже казалось, что Перу станет республикой, хозяевами которой, как во времена инков, будут индейцы. Лишь объединенным силам армии президента Биллингхерста удалось разбить кечуанское войско Раминьяуи. Следующая волна восстаний индейских крестьян в Перу прокатилась в 1922-1925 годах.
Многие лимские чиновники восприняли восстание Атуспариа лишь как свидетельство грозящей Перу «индейской опасности». Этот страх перед индейцами был, так сказать, оборотной стороной дела, выражением трагизма тогдашней ситуации. В то время как индейцы, составлявшие абсолютное большинство населения этой многомиллионной республики, жили в горах (в Сьерре), все правительственные учреждения находились на побережье (Косте) - в Лиме, где местная буржуазия, гордая тем, что принадлежит к белой расе, подчас смотрела на своих индейских сограждан как на дикарей.
Во второй половине XX века это ложное сознание превосходства у белых перуанцев почти исчезло. Но в XIX веке оно объективно еще оказывало влияние на мышление многих перуанских политиков и законодателей. Официальные круги в Перу не были тогда склонны к каким бы то ни было акциям, способным улучшить экономическое и социальное положение индейцев. И потому сами индейцы вновь и вновь искали путь к освобождению в вооруженной борьбе, в бунтах, восстаниях, мятежах. Одновременно на политическую арену выступают многие благородные, по большей части креольские интеллектуалы (писатели, философы, юристы, врачи), пытающиеся помочь развитию коренного населения своей родины. Еще до того как начали выдвигать свои предложения и проекты первые настоящие перуанские индигенисты, берут слово прогрессивные перуанские писатели. Во второй половине XIX века Перу становится колыбелью так называемого «литературного индигенизма».
До сих пор мы говорили об индигенизме как о политическом инструменте, как о доктрине, сторонники которой ищут или полагают, что ищут, способ наилучшего и окончательного решения индейской проблемы в Америке. Но со второй половины XIX века в Америке, и особенно в андских странах, мы встречаемся также с рядом литературных произведений, главные герои которых - индейцы, главная тема - индейский вопрос. Но здесь он не трактуется в форме эссе или глубокого и всестороннего аналитического исследования, а наглядно раскрывается в судьбах персонажей. Авторы изображают повседневную жизнь андских индейцев, их нравы и обычаи, уделяют внимание индейскому фольклору, короче говоря, стараются понять и показать ценность культуры коренного населения своей страны. Литераторы-индигевисты не пытались дать рецепт решения индейской проблемы, но своими произведениями старались пробудить совесть и разум человечества, призывая не мириться с жестоким уделом коренного населения Америки.
Классическим примером литературного индигенизма, произведением, к которому в полной мере относятся наши предшествующие слова об индигенистской литературе, была повесть кусканской писательницы Клоринды Матто де Турнер «Птицы без гнезда» («Aves sin nido»). Книга впервые вышла в 1889 году в Испании, затем в Англии и скоро разлетелась по всей Америке. Лучшей оценкой значения этой индигенистской книги является то, что ее называли индейским вариантом «Хижины дяди Тома». Повесть вышла с посвящением большому другу индейцев, мыслителю, каких было немного в Латинской Америке XIX века, Мануэлю Гонсалесу Праде, чьи радикальные взгляды до сих пор оказывают влияние на деятельность многих южноамериканских индигенистов. Мануэль Гонсалес Прада - политик, писатель, педагог, радикальный антиклерикал, видный общественный деятель Перуанской республики - сумел понять то, чего, собственно, не понял ни один из креольских лидеров, а именно что «настоящее Перу - это не группы креолов и чужеземцев, населяющих узкую полосу земли между Тихим океаном и Андами, [истинная] нация - это индейские массы, живущие в восточной, горной части страны». В журнале «Коррео дель Перу» Мануэль Гонсалес Прада публикует одновременно три баллады, которые поистине знаменуют переворот в индигенистской литературе. (Называются они «Стрелы инки», «Атауальпова вечеря» и «Эль Митайо»). Особенно характерной для отношения Гонсалеса Прады к индигенистской проблеме была последняя из перечисленных баллад, «Эль Митайо», посвященная индейцам, загнанным на рудники и обреченным на рабский труд «несправедливым законом белых господ». Но наиболее ярко воззрения Мануэля Гонсалеса Прады выражены в его статье «Наши индейцы» («Nuestros indios»). Один из лучших знатоков творчества Прады, перуанский литературовед Эугенио Чанг Родригес писал: «В этой статье Гонсалес Прада говорит нам, что республика есть продолжение вице-королевства и что индейцы по-прежнему являются жертвой старых порядков, основанных на угнетении человека человеком. Губернаторы, асьендадо - так теперь по-новому именуются феодалы, сменившие коррехидоров и касиков. Болтовня правящих [классов], обещающих этому эксплуатируемому племени помощь, есть не что иное, как бесстыдное лицемерие. Индеец в республике живет хуже, чем его дед и прадед во времена вице-королевства…» В «Наших индейцах» Гонсалес Прада впервые в Южной Америке указывает также на решающее значение земельного вопроса в комплексе вопросов, составляющих в совокупности так называемую «индейскую проблему». Однако он ограничивается лишь утверждением, что «там, где асьенды на побережье занимают площадь в 4-5 тысяч фанег, там, где поместья в горах измеряются 30 и даже 50 легуа, там нация неизбежно должна быть разделена на господ и рабов». В своих индигенистских трудах Мануэль Гонсалес Прада не дает никаких практических рекомендаций, но в «Наших индейцах» есть высказывание о том, как достигнуть решения индейской проблемы: либо «мы смягчим сердца поработителей, либо дадим им почувствовать нашу силу». Не может быть спора о том, какому варианту решения индейской проблемы автор отдавал предпочтение. Индигенистские воззрения Мануэля Гонсалеса Прады, его деятельность как поэта, прозаика и эссеиста нашли необыкновенно широкий отклик среди общественности Перу и соседних стран. Романтические представления о некой буколической идиллии, какой казалась креольским друзьям индейцев жизнь «этих простых, добрых поселян», были вдребезги разбиты.