Страница 10 из 16
Она чувствовала себя так, словно горит в лихорадке, а потому не понимала, как двигается, что делает. Именно в таком состоянии она налетела за кулисами на Беликову, когда та спускалась после балетного номера со сцены, и испортила ее пышный костюм.
Ксения находилась в отвратительном настроении, и те, кто работал в театре долго и знал нрав примы, держались от нее подальше. Она не любила «Женитьбу Фигаро». В этом спектакле у нее не было сольной партии, она выступала как бы в массовке. И, несмотря на то что режиссер старался поставить балетную сцену так, чтобы Беликова солировала, все-таки она находилась на фоне других артистов.
Одного этого было достаточно, чтобы выбить приму Беликову из колеи. Плюс в тот вечер ее любовник не приехал в театр. Ксения подозревала, что нынешний предмет что-то крутит за ее спиной, и готова была порвать на куски весь свет. Но скандалить с режиссером было все-таки опасно. А потому она страшно обрадовалась неловкости Тани и устроила грандиозный скандал. Беликова вопила так, словно Таня специально набросилась на нее и изорвала весь ее костюм в клочья. Не привыкшая к нраву театральных прим, Таня была так перепугана, что в тот вечер чуть не сбежала из театра навсегда. Только вмешательство дирижера, взявшего Таню на работу в театр по личной рекомендации Японца, предотвратило скандал.
Кое-как он ее успокоил. А чтобы утихомирить Беликову, ей пообещали, что стоимость злополучной порванной ленты вычтут из зарплаты виноватой. Но та требовала, чтобы Таню выгнали из театра. Когда же дирижер объяснил Беликовой, что никто Таню не выгонит и вообще скандалить с ней нежелательно, вот тут-то как раз и разразился гром.
Дело в том, что нынешним любовником Беликовой был Гарик, личный адъютант и правая рука Японца. Именно он в тот вечер не приехал в театр. А услышав, что Таню взяли в театр по личной рекомендации Японца, Беликова вдруг решила, что именно с Таней и крутит Гарик и что Японец устроил Таню ради него.
Конечно, тому не было никаких доказательств, но что может сравниться с фантазией ревнивой женщины? Беликова возненавидела Таню и принялась жестоко изводить ее насмешками и придирками, пытаясь выжить из театра.
Таня очень скоро узнала правду о причине ненависти к ней Беликовой – постарались доброжелатели, а узнав, посмеялась от души. У нее даже мелькнула мысль поговорить с Гариком, чтобы тот унял свою вздорную любовницу. Но, к счастью, она этого не сделала, вовремя сообразив, что будет только хуже.
И вот на фоне такой длительной и непрекращавшейся вражды Таня, под пристальным и злым взглядом Ксении, шла через павильон, и ее было отчетливо видно. До того момента Беликова как-то не разглядела, что Таня присутствует в массовке, иначе она бы устроила скандал еще раньше. Теперь же появление мнимой соперницы стало той последней искрой, что вспыхнула в тлеющем огне бешеных актерских страстей. Пламя заполыхало, и Беликова уже была неспособна себя контролировать. Вытянув вперед дрожащую руку, она завизжала на весь зал:
– Что это? Синий шелк? Почему эту тварь, эту продажную дешевку одевают в синий шелк, а меня обрядили в такое жуткое рванье?
Напрасно окружающие пытались ее сдерживать. Беликова уже подскочила к Тане. Глаза ее сверкали яростью.
Тане следовало бы никак не реагировать на оскорбление, развернуться и попросту уйти. Так она и поступила бы в любой из других дней. Но сейчас у нее были личные неприятности, о которых Таня усиленно думала вот уже несколько дней, и хамская вспышка Беликовой попросту выбила ее из равновесия. Обернувшись, она громко и отчетливо произнесла:
– Сама ты продажная дешевка и тварь, – а дальше выплеснула на голову Беликовой весь лексикон Молдаванки.
Ксения завизжала и вцепилась Тане в волосы, однако та была сильней. Она вырвалась из рук Беликовой, ударила ее по лицу, затем, схватив за горло, прижала приму к стене. Сцепив руки на ее горле, Таня стукнула несколько раз Беликову о стенку головой и, не разжимая рук, веско произнесла:
– Если ты еще раз пристанешь ко мне, я тебя придушу, как паршивую квочку! Воткну в твою глотку твой мерзкий язык! Придушу, тварь! Ты меня хорошо поняла?
Беликова хрипела, пытаясь вырваться, к ним уже бежали люди. Таню схватили сразу со всех сторон, заставили разжать руки, и она, наконец, выпустила балерину. Та хрипела, задыхаясь, хваталась за горло. На шее у нее остались красные пятна.
Было видно, что она перепугана не на шутку. Но Таня уже устала сдерживаться, устала доказывать всем и лгать, что она приличная барышня из хорошего общества. К тому же нервы ее были воспалены, и она больше не могла с собой совладать.
Таню оттаскивали от Беликовой множество рук. Вокруг звучали громкие, возбужденные голоса, беспорядочно выкрикивающие какие-то фразы. Но Таня была так взбешена, что не слышала того, что происходит вокруг.
Вырвавшись, вся дрожа, Таня обернулась к Беликовой и еще раз повторила:
– Поняла? Только тронь меня, тварь! Придушу! Придушу своими руками!
Затем она резко развернулась и пошла прочь, к выходу, не слыша шума, который все больше нарастал за ее спиной.
Лампа горела вполнакала, свисая над столом, и от ее неяркого света пятно на зеленом сукне напоминало пролитое белое вино. Таня, Туча и Шмаровоз сидели за столом в кабачке на Садовой, обсуждая ситуацию, в которую попала Таня, ее личные неприятности.
А личными неприятностями, которые в данный момент времени занимали ее больше всего на свете, были алмазы Эльзаканиди, которые именно она украла из кабинета Харитонова на кинофабрике.
Украла их Таня в одиночку, подчиняясь случайному порыву, открыв дверь запертого кабинета и шкатулку на столе Харитонова заколкой для волос так, как учил ее Шмаровоз. А затем, спрятав алмазы в шелковый шарф от костюма и намотав его на тело, вынесла их в город, отнесла Японцу, чтобы тот оценил товар.
– Глупость какая-то! – Таня сердито передернула плечами. – Ну да, я действовала сама, просто получилось так. Но я же отнесла их ему! Сама отдала в руки! Нелепо думать, что я взяла их во второй раз!
– Японец, может, так и не думает, – мрачно произнес Туча, – но за тебя так думают другие. Хипиш за тебя слишком большой. Торчишь у многих, как кость во рте, за рот всем большие ноги делаешь. Да сколько швицеров задухались за эти алмазы, скворча за них помеж зубов, а ты шасть – и здрасьте, пожалуйста, щас вам наше с кисточкой! Задрипанной бабской заколкой взяла! Как за здрасьте!
– Я что, виновата, что умнее всех этих швицеров? – хмуро произнесла Таня. – Откуда мне знать, кто хотел их взять?
– Котовский хотел. Японец за давно хотел. Да и весь остальной народ за то кумекал… – хмыкнул Шмаровоз, – а ты за больно шустрая, как уши у драера!
– Сам такой! – зло отозвалась Таня. – Не надо было мне показывать, как заколкой замок открыть! Я ж не думала, что в кабинете замок такой – ты его пальцем ткнешь, он и свистнет!
– Ладно. Не за то базар. Базар за то, шо теперь делать за эти алмазы, – резюмировал Туча. – И если за шо – тебя как, дурную, спасать.
– Меня-то зачем спасать? – Таня передернула плечами. – Я не брала алмазы во второй раз.
Вся беда заключалась в том, что после того, как Таня отнесла алмазы Японцу, они исчезли прямо из его сейфа, из запертого кабинета в ресторане «Монте-Карло». И от такой наглости был в шоке сам Японец.
– Мишка сказал, что всю Одессу на уши поставит, – прокомментировал ситуацию Туча. – Сказал, из-под земли дороет, кто такой борзый! Сказал, шо уши за горло так намотает, что ни один швицер не прознает за той бесславный гембель, за который из личного сейфа, из кабинета шлепер задрипанный алмазам сделал ноги!
– Японец все время водится не с теми людьми, – сказала Таня. – Вон сейчас вокруг него сколько политических. Ходят слухи, что он свел дружбу с красными. Может, они алмазам ноги и заделали.
– Красные? Не-а! – авторитетно замотал головой Шмаровоз. – Дурные они, как пробки, тупые, как из-под бочки обертки. Им такое ни за жисть не придет за голову, шоб вот такой финт ушами заложить за воротник. То явно кто-то из своих.