Страница 19 из 26
– Ну и история, – покачал головой слушавший рассказчика дядечка. – Мне даже не по себе стало. А девчонка вообще перепугалась. Гляди, побледнела вся.
В первый миг Майка не сообразила, что речь идет о ней, она поняла это лишь тогда, когда внезапно появившаяся женщина-кошка обняла ее за плечи и требовательно спросила:
– Кто тебя испугал?
Она строго взглянула на хозяев кур, и те сразу притихли, причем рассказчик подался назад, а его слушатель втянул голову в плечи. Майка перепугалась, что женщина-кошка сейчас сделает обоим дяденькам больно, и поспешно сказала:
– Никто. Я просто увидела…
– Что ты увидела?
По лицу женщины-кошки было видно, что это не простое любопытство и ей действительно важно это знать. Но Майка не представляла, как объяснить другому человеку свои видения. Даже сестре она не рассказывала о них. Да и зачем рассказывать, когда проще нарисовать? Но после недавней вспышки гнева у женщины-кошки, вызванной ее последним рисунком, Майка побаивалась браться за карандаш. К счастью, в этот момент вернулся Маэстро, появление которого избавило Майку от необходимости что-то объяснять.
– Мотодрезины, электрическое освещение, а на деле такой же бардак, как везде! – выругался он. К нему уже спешили дядя Баян и тетя Глори, да и остальные пассажиры проявили заинтересованность. – Короче, дрезину с Новослободской не отправляют, боятся. Вроде бы кто-то слышал какие-то толчки в туннеле с той стороны. Что за толчки, я так и не понял, хотя дежурный диспетчер при мне звонил на Новослободскую. Где-то через час местные обещают отправить свою дрезину на Краснопресненскую, но она небольшая, только на шесть пассажиров. А у нас еще и багаж. Видимо, на какое-то время придется задержаться.
Женщина-кошка недовольно взглянула на него, но Маэстро лишь виновато развел руками.
– Извини, тут я ничего не могу сделать.
Она на секунду задумалась.
– Кто занимается отправкой?
– Диспетчер и занимается. Он сейчас пошел в отстойник, где механики готовят дрезину, но скоро должен вернуться.
– Ничего, я найду, – ответила женщина-кошка и неожиданно подмигнула Майке. – Не волнуйся, я скоро. – Потом повернулась к Маэстро и добавила: – За дочерью присмотрите?
– Разумеется, – ответил он.
– Конечно, присмотрим, – присоединился к нему дядя Баян и взял Майку за руку. Девочка довольно улыбнулась. Еще никогда у нее не было столько взрослых друзей.
Как только женщина-кошка ушла, к Маэстро приблизился один из двух пожилых мужчин, которых Майка помнила еще с бара на соседней станции, где женщина-кошка выбила глаз злому человеку, который хотел забрать Майку. В баре с этими двумя был еще третий в смешном одеянии, похожем на мешок, сшитый из яркой ткани.
– Когда, вы говорите, должны пустить дополнительную дрезину? Через час? – спросил у Маэстро обеспокоенный непредвиденной задержкой незнакомец.
Но его тут же перебила какая-то настырная женщина.
– Про толчки, про толчки скажите. На Новослободской землетрясение, что ли?!
– Типун вам на язык! – осадил женщину человек с пухлым портфелем в руках. До появления Маэстро он нервно прохаживался вдоль путей по краю платформы и всякий раз, возвращаясь назад, с нетерпением смотрел на станционные часы. – Если случится землетрясение, то все туннели завалит, да и станции тоже.
– Мало что ли тех туннелей заваливает, – вставил кто-то. Майка не заметила, кто именно. – Ремонтники не успевают расчищать.
– Так то на окраинах, – возразил мужчина с портфелем. – У нас на Кольце такого никогда не бывало.
– Не бывало, так еще случится! – с непонятным злорадством объявила женщина, интересовавшаяся таинственными толчками. – Откроются адовы врата! И выйдет из них Зверь лютый! И пожрет…
Майке вдруг стало так страшно, что она захотела крикнуть женщине: «Замолчи!» Но ее опередил Баян.
– Прекратите. Вы пугаете ребенка, – строго сказал он.
На тетку тут же зашикали со всех сторон и не дали договорить, а мужчина, рассказывавший о внезапной гибели кур на одной из станций, вдруг вскочил на ноги и грубо толкнул ее в грудь.
– Заткнись, кликуша, или я тебе язык отрежу! – пригрозил он.
– А в Рейхе и отрезают, – совершенно спокойным голосом заметил второй пожилой человек из бара. – У фашистов это называется «профилактика клеветнической пропаганды» или что-то в этом роде. Между прочим, очень эффективное средство.
После его слов испугавшая Майку женщина и сама, видно, здорово струхнула, подхватила с пола свой мешок и рванула с перрона на платформу, хотя никто пока не собирался отрезать ей язык. К тому же Майка не верила, что кто-нибудь из собравшихся на перроне людей вообще на это способен. Кроме женщины-кошки, разумеется.
На какое-то время на платформе наступила тишина, нехорошая тишина. Майка почувствовала, как она буквально навалилась на людей, заставив их замолчать. А потом дядя Баян неожиданно сказал:
– Про толчки я уже слышал. Сталкер один на Театральной рассказывал. Он по Серпуховской ветке за Кольцо ходил, хотел до Севастопольской дорогу разведать. И вот за Тульской в перегоне вибрацию такую странную ощутил. Сперва слабую, он поначалу и внимания не обратил, только почувствовал, что шпалы под ногами как будто дрожат. Потом она сильнее стала, и уже не только шпалы, а и рельсы затряслись. И звук такой, словно что-то огромное по туннелю несется. Ну а когда земля начала осыпаться и вода отовсюду закапала, он про свое дело забыл, развернулся, да обратно на Кольцо и рванул.
– Врет твой сталкер! – сказал, как отрезал, мужчина с портфелем. – Чего на Серпуховской ветке разведывать, когда там все давно разведано. На Севастопольской мощная империя, с Ганзой у нее торговля налажена. Караваны регулярно на Кольцо приходят, новостями обмениваются. Ни на Серпуховской, ни на Севастопольской ни о чем таком никто и слыхом не слышал. Так что и про дрожь, и про вибрацию в туннеле – досужая, безответственная болтовня!
– Может, и болтовня, – не стал спорить Баян. – Только сталкер эту историю рассказывал не для того, чтобы покрасоваться или прихвастнуть. Со страхом рассказывал! Он сам боялся, понимаете? А как дошел до того момента, когда земля начала из всех щелей высыпаться, не только сверху, а и с боков, и снизу, его аж перекосило всего.
– Ложь и клевета! – объявил мужчина с портфелем, да еще и топнул ногой.
Дядя Баян лишь пожал плечами и замолчал, а вот пожилые мужчины из бара выразительно переглянулись. И посмотрели друг на друга так, будто уже слышали подробности этой истории раньше, может, и не один раз.
Майка изучала их лица, когда из туннеля за ее спиной донесся нарастающий гул и рельсы начали мелко-мелко дрожать. Майка с криком отпрыгнула в сторону, но никто из взрослых не последовал за ней, а мужчина с портфелем и непоседливый хозяин кур даже шагнули к краю платформы.
– Ты чего испугалась? – удивился дядя Баян, не удержавший Майкину руку. – Это же твоя мама.
После этих слов девочка заставила себя обернуться, хотя внутри все будто сжималось от страха. К перрону станции, гудя так, что от этого звука закладывало уши, подъезжала чадящая дымом самодвижущаяся платформа. Ею управлял странного вида дядечка в засаленном черном комбинезоне и здоровенных круглых очках на широкой резинке, закрывающих половину его лица. А позади него, на установленной вдоль этой повозки широкой скамье сидела женщина-кошка, смотрела на Майку настороженно и одновременно ободряюще.
Остановив дрезину, машинист отключил ревун, но не стал глушить двигатель. И так удалось завестись только с третьей попытки, и машинист не хотел рисковать.
– Четверо по очереди, давайте залазьте! Но сразу предупреждаю, везу только до Краснопресненской! Дальше сами!
Голос машиниста с трудом пробивался сквозь треск неотрегулированного движка, хотя он орал во всю глотку.
– Что значит четверо? Почему четверо? – недовольно обратился к машинисту один из браминов. – Вот человек сказал, что дрезина будет шестиместной!