Страница 31 из 36
Сюда Катя и примчалась за советом.
Вошла — и прямо в кабинет к заведующей.
— Мария, — говорит, — Павловна, разыскиваю я адресата, зовут Сергей Максимович, фамилия на букву «Б». Есть примета: во время войны, мальчиком, был ранен в руку... Вспомните, пожалуйста: не жил ли такой у вас?
Заведующая помолчала, раздумывая.
Потом положила на стол большую толстую книгу и принялась медленно её перелистывать. Она водила пальцем по столбикам фамилий бывших воспитанников.
Толстая книга прочитана. Не нашлось в ней Серёжи, раненного в руку. Но Катя не отступала.
— Если не у вас, — сказала она, — так, быть может, в других детских домах?
Заведующая села к телефону.
Когда уставала звонить, её сменяла Катя.
Наконец из трубки ответили:
— Да, был такой мальчик. Серёжа Буянов, Сергей Максимович. Только он давно уже вырос!
На другой день Глазкова отправилась в детдом, где когда-то жил Буянов.
Ей рассказали, что это был удивительный мальчик.
Писал левой рукой — правая не действовала.
Но Серёжа твердил:
— Всё равно не поддамся! Фашисты думают, что прикончили всех Буяновых. А я не поддамся. Не увидят меня калекой!
И не поддался.
Он раздобыл тугой чёрный мячик. Положит его в ямку на правую ладонь и заставляет негнущиеся пальцы этот мячик сжимать. Вскрикнет от боли, даже побледнеет... А потом отдышится — и опять за своё.
Год возился с мячиком, даже больше. И добился-таки своего: ожили пальцы.
А доктора помогли окончательно вылечить руку.
...Слушала Катя, слушала — и вдруг спохватилась:
«Скорее в адресный! Фамилия известна — теперь мигом выдадут справку!»
И вот Катя в квартире у Сергея Максимовича Буянова.
— Ах, ах, — всплеснула руками соседка-старушка, — доктор Буянов только что выехал! Минут бы на десять пораньше — и застали бы.
Катя опешила:
— Куда же он?
— Куда, куда, — проворчала старушка. — Сдурел парень. Он уже почти главный врач в больнице, вот какой умница... И вдруг бросил всё — на село его потянуло. «Там, — говорит, — я нужнее, чем в городе». Сегодня же и укатит. Через полчаса поезд.
Катя больше не слушала.
Выбежала на улицу. В такси — и на вокзал.
Смешавшись с толпой пассажиров, она вдруг поняла, что сделала глупость. Который здесь Буянов? В лицо ведь не знает! Старушку надо было прихватить. Эх, не догадалась!
А возвращаться за старушкой — упустишь поезд.
Как же быть?
В это время заговорило радио:
«Продолжается посадка на поезд дальнего следования номер...»
— Вот что поможет! — И Катя бегом к начальнику вокзала.
Через минуту радио прогремело:
«Внимание, внимание! Обращаемся к пассажиру доктору Буянову. Сергей Максимович! У вас большая радость. Зайдите к начальнику вокзала».
И вот они стоят друг перед другом: маленькая девушка-почтальон и рослый молодой человек, одетый по-дорожному.
— Жива? Дуняшка жива? — кричит Буянов и хохочет от счастья. — Нет, вы повторите, в самом деле жива?
Катя повторяет:
— Жива, жива. Неужели я говорю неясно? Жива, здорова. Работает на Урале текстильщицей. План перевыполняет... Ну, чего ещё вам? Вот её адрес. А мне надо идти.
— Нет, стойте! — опять кричит Буянов. — А какая она? Ростом как вы или как я? А волосы какие? А глаза?
Катя зажимает уши.
— Откуда я знаю? Вы меня совсем оглушили! Не видела я вашей Евдокии.
Начальник вокзала догадался, пришёл Кате на выручку:
— Товарищ Буянов, вам пора. Поезд отправляется.
Стали прощаться.
— Ой, какая у вас сильная рука! — вскричала Катя, приседая от боли.
Буянов смутился:
— Простите, я не рассчитал... Это рука хирурга.
Вышли на перрон. Поезд тронулся.
— Счастливо! — Катя помахала вслед. — Брату и сестре приятного свидания!
А сама поправила на боку сумку и возвратилась на работу.
ДЯДЯ РУСАКОВ И МАЛЬЧИКИ
Я теперь уже дедушка. Слушатели мои — внук Алёша и его приятель Саша. Один первоклассник, другой второклассник уже.
Алёша темноволосый. Саша светленький.
За играми — то вместе, то врозь по углам. То дружат, то подерутся.
Но стоит мне начать про войну — сразу между ними мир и согласие. Сядут в обнимку, дыхание затаят, слушают.
Вот и сегодня у нас вечер рассказов. А пока читаю газету. Жду, когда Алёша приготовит уроки.
— Кончил! — говорит он наконец и подаёт мне тетрадки.
Проверяю. Всё правильно.
Ждём Сашу. Он в нашем же доме, только выше этажом.
Но вот и сам Саша. Влетает вихрем:
— Нн-нне... опоздал? — От волнения даже заикается.
Я откладываю газету. Можно начинать.
Однако не так-то просто усадить Сашу.
У него новость.
— Слыхали, какая появилась машина?.. Арифметику делает. Только сунь в неё тетрадку, нажал кнопку — и готово. В полсекунды задачу решает. Хоть самую трудную. А надбавь ещё несколько полсекундок — за всех школьников решит. Даже за весь город может... Вот здорово, а? Эх, мне бы такую машину. На день рождения — вместо всяких там подарков!
Саша не забывает и друга.
— Я и за тебя, — говорит, — кнопку нажму. Обязательно.
Но Алёша в арифметике силён. Вот если бы от уроков труда избавиться — другое дело. Задают клеить коробки — а у него пальцы склеиваются. Будто в перепонках, как у гуся.
— Деда, — говорит Алёша, называя меня на свой лад. И заглядывает в глаза: — Скажи, а ты подарил бы мне машину?
— Это чтобы клеила коробки? А тебе только кнопку нажимать?
— Ага! Щёлк — и класс завален коробками до потолка! А ещё...
У Алёши, вижу, глаза разгораются. Ему уже мало коробок: все задания по труду готов свалить на машину!
— Эх, — говорю, — мальчики, мальчики... Да ведь от таких ваших машин не польза, а вред! В самом деле. Представьте, что вдруг бы появились машины, которые всё делают за человека...
Алёша и Саша переглянулись:
— А чем плохо? Это даже очень хорошо!
— Согласен, — говорю, — хорошо! Но надолго ли?.. Вот идёт поезд. Вдруг что-то испортилось. Машинист тычет в кнопку, тычет — а поезд ни с места. Что испортилось, машинист не знает: ведь его учили только кнопки нажимать. Значит, слезайте, пассажиры, в чистом поле, тащитесь с чемоданами пешком.
Ещё пример. Мельница. Зерно мелют машины — мельнику только кнопку нажать. Бац — в машинах поломка. И целый город остаётся без хлеба.
Кто же вновь пустит мельницу? Да никто. Ведь люди умеют всего лишь нажимать кнопки.
Так, одна за другой, износились бы, поломались все машины на свете. Выпали бы кнопки из гнёзд — значит, и нажимать уже не на что!..
И остались бы люди без хлеба, без одежды, без домов, без поездов...
Слушатели мои притихли. Молчат, озадаченные.
— Есть, — говорю, — о чём подумать, не правда ли?
— Мы подумаем, — согласились оба. — А про войну будет?
— Конечно! Я же обещал.
И рассказал я ребятам вот такую историю...
«Идёт война народная, священная война!»
Это не только в песне пелось. Фашистская Германия обрушилась на нас всей силой своего оружия. Мы выдержали удар, а затем и разгромили врага, потому что отпор врагу был всенародным.
Дни и ночи не остывали печи на заводах Сибири и Урала. Там строили самолёты, танки, изготовляли пушки, миномёты. Всё это тотчас же вступало в бой.
Отлично был вооружён и сам солдат: в руках автомат, пояс обвешан гранатами, в ножнах кинжал. Грозен советский солдат в атаке!