Страница 21 из 29
- О шрамах?
- Да, только не о телесных, а о душевных... – Я поёрзала на стуле, поджимая одну ногу под себя. – Я думала так: душа человека тоже в своём роде карта, карта всей прожитой жизни человека. Она содержит все войны, все битвы, раны, осколки, трещины и вырванные с корнем куски в себе, которые вместе и создают тот самый неповторимый рисунок души, который и делает человека индивидуальностью. – Моя слова тонули в тишине комнаты. - Но часто все эти раны кровоточат и не могут зажить, потому что человек постоянно напоминает себе о том, как он несчастен и сколько бед принёс ему этот мир, тем самым бередя свои раны. А это очень плохо, потому что… потому что только когда все раны будут зашиты и залечены и когда шрамы станут просто воспоминанием, человек сможет стать целостной личностью и жить самодостаточно, не пытаясь сделать из людей вокруг врачей, которые будут его лечить.
- А ведь правда… Мы вот с тобой тоже нашли друг друга как лекарство.
- Нет-нет, тут уже скорая помощь, - усмехнулась я, - я, скорее, имела в виду, когда у человека есть какие-то обиды, то он думает, что человек, который становится его партнёром, должен быть бережен с ним и своей любовью залечить его душеные раны. Но ведь их так много… - Я говорила, скользя по его коже глазами, представляя, как я встаю, подхожу к нему, замирая позади, поднимаю руки и кладу ему на плечи. Его кожа наверняка такая горячая, почти обжигающая… прижимаюсь, проводя руками вниз до пояса, а потом, обнимаю его, прижимаясь всем телом к нему. Я закрыла глаза, медленно выдыхая. Нет. Нельзя. – Вот представь, сколько ран у человека на душе? Его бросали, он бросал, обиды, оскорбления, колкие словечки и взгляды – их сотни, а у кого-то может и тысячи. Многие затянулись, но болят, некоторые кровоточат, некоторые нагноились и нестерпимо зудят, и всё это доставляет человеку дискомфорт. И вот… вдруг, в его жизни встречается действительно хороший человек, и он от всей души желает обнять его. Он подходит и сжимает его в своих тёплых любящих объятиях, но вместо радости человек чувствует нестерпимую боль… потому что, даже зная обо всех этих ранах, он не сможет не задевать хотя бы одну. – Я замолкла, подбирая слова для итога всего этого опуса. - Так и в отношениях, я думаю… Поскольку нет в этом мире людей, у которых залечены все раны, то любимый человек будет постоянно задевать их, причиняя боль. Мы можем лишь облегчить себе жизнь, залечив большую часть их и став более целостным человеком, который не прибегает к помощи других в восстановлении душевного здоровья.
Голая спина Мэтта вздрогнула.
- Это всё конечно хорошо и здорово, но… Я бы не хотел, чтобы та, кто будет со мной лечила меня от моих ран, однако я пока сам не могу справится с ними. И что же мне теперь? Век коротать в одиночестве? – Помидоры с каким-то особым ожесточением были отправлены на сковороду.
- Не знаю… думаешь, она будет сама без греха за душой? Мне кажется, если это на добровольных началах, при усилиях с двух сторон, можно сдвинуть ситуацию с мёртвой точки. Кто, как не любимый, поддержит, приголубит, утешит? А там и рана сама затянется.
- Возможно, ты права… кстати… я тогда спросил почему, на твои слова о том, что тебе неловко видеть меня у плиты.
Точно… вот голова дырявая.
- А… Да… мой отец никогда не подходил к плите и считал, что в доме, где есть две женщины, он не должен даже знать, как она включается и как готовится даже простейшее блюдо. Нельзя сказать, что это повлияло на меня, я до сих готовлю из рук вон плохо… совсем плохо.
- Хоть как-то, не Доширак же ты каждый день ела.
- Ну почти… иногда совсем ничего. Просто это было так… мелочно, что ли. Думать о еде, о готовке, когда…
- Когда его нет со мной. - Мэтт не оборачивался ко мне, а я почти перестала удивляться этому заканчиванию фраз за меня. Но он чувствовал тоже самое, и это так сближало нас…
- Я тоже забил на себя, на здоровье, питание, все казалось таким неважным. И даже немного сейчас злюсь на тебя, потому что я знаю, что это плохо, но если на себя мне как-то ровно, то ты…
Мэтт замолчал, его голос был спокойным и уверенным, словно говорил такие банальные вещи, а я… Сердце пропустило удар, зачастив. Я сжала губы, не давая им разъехаться в самую дурацкую улыбку в мире. Серьёзное лицо… мне срочно нужно серьёзное лицо… и вообще тема, да, другая тема. Черт... ну а вдруг? Вдруг я ему нравлюсь?
Испугавшись этой мысли и запихав её поглубже, я ответила Мэтту:
- Это не плохо... просто как-то не до того было. Ну не поела... ну не поспала. Как ты и говоришь - ровно. Когда я жила с родителями, у меня был аппетит, желания в еде, а потом… после смерти Тома… я переехала сюда, одна, так получилось, и как-то всё завертелось, всё некогда. Я похудела на пару размеров… без усилий, тренировок и диет. Хаха… – Смех получился невесёлым. - Обострились всякие проблемы с желудком. Каждый раз думала, ну вот сегодня исправлюсь, и снова нет.
- Понимаю, - он обернулся ко мне, встречаясь со мной темными жемчужинами глаз, - я правда понимаю тебя… и, если честно, мне так жаль, что ты тоже через это прошла. Врагу не пожелаешь…
- Знаю… но это уже случилось.