Wolf's mint

Пересмешнику понадобилось не более минуты, чтобы полностью совладать с собой. С неохотой выбираясь из-под теплых шкур, он передернул плечами, морщась от холода, врывавшегося через открытое окно. Набрасывая на плечи Сансы шкуру, прихваченную с кровати, мужчина развернул ее лицом к себе, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Фреи мертвы… – негромко произнес он и после паузы добавил: – и это была Арья.

Петир лишь едва заметно усмехнулся, когда рыжеволосая с горечью прошептала:

– Она стала чудовищем…

Закрывая окно, он поймал себя на мысли о том, что ничего другого и не стоило ожидать от маленькой задиристой девчонки, которую обуяла жажда мести. Прекрасно понимая мотивы, которые двигали младшей из Старков, Лорд Мизинец был не согласен лишь с теми методами, которые выбрала дочь Нэда и Кейтелин. Кто бы мог подумать, что стремление отомстить тем, кто практически уничтожил ее семью, сделает из этой девчонки опасное чудовище.

Лорд-Протектор несколько минут молчал, взвешивая все «за» и «против» необходимости поведать супруге все подробности кровавой резни, устроенной Арьей. Перехватывая ее взгляд, в котором еще плясали отголоски ужаса, вызванного ночным кошмаром, он решил отложить этот разговор как минимум до их отъезда.

Прекрасно понимая всю бессмысленность любых произнесенных сейчас слов, мужчина лишь плавно обнял Сансу, притягивая ее к себе и едва уловимо касаясь губами рыжей макушки. Ему, привыкшему всегда и во всем полагаться лишь на самого себя, буквально прогрызая себе путь наверх, было сложно понять чувства, испытываемые сейчас рыжеволосой. То, с каким остервенением она все еще цеплялась за осколки того, что когда-то было ее семьей, то, как до последнего отказывалась замечать очевидное – семьи Старков больше нет, вызывало у Пересмешника лишь едва уловимую усмешку. Но вместо этого, плавно провел пальцами по щеке супруги, заставляя ее посмотреть себе в глаза и негромко произнес:

– В каждом из нас сидит чудовище, которое дремлет до определенного момента. Но… – Лукавая улыбка тронула губы мужчины прежде, чем он продолжил: – в таком виде моя супруга нравится мне гораздо больше. Вот только не кажется ли вам, миледи, что комната за ночь несколько остыла?

Бейлиш едва сдержался, наблюдая за тем, как вспыхнула от его слов Санса. Его девочка, несмотря на все ее попытки, все еще смущалась от слишком откровенных взглядов, который он бросал в ее сторону и даже такой невинный намек все еще заставлял ее вспыхивать, словно она была пташкой, которая впервые попала в Королевскую Гавань. Наблюдая за тем, как собирается волчица, Пересмешник пытался просчитать возможные последствия привидевшегося ей сна. Он не сомневался в его реальности, прекрасно зная о способностях Старков. Вот только надежда на то, что дороги сестер разойдутся окончательно, а Арья, в случае внезапной встречи, выполнит данное ранее обещание сохранить ему жизнь, была зыбкой. Прекрасно зная, что Санса, в случае любой его оплошности, не будет сама марать руки, Петир все же не исключал той возможности, что она отыщет для этой цели сестру.

После сна, увиденного супругой ночью, он твердо решил покинуть Винтерфелл этим же днем. Расправляя складки на камзоле, он едва заметно усмехнулся – задерживаться в этом промерзшем замке еще хотя бы на день было для него пыткой. Слишком холодно, слишком дискомфортно, для него здесь все было слишком. Да еще и путавшийся постоянно под ногами мальчишка Сноу, возомнивший себя, после последних событий, невесть кем раздражал Бейлиша до зубовного скрипа. Была бы на то его воля, он бы уже давно расправился с ним, указал бы ему то место, которого этот бастард был достоин. Те крупицы уважения, испытываемого когда-то Пересмешником к незаконнорожденному отпрыску Нэда Старка, давно уже испарились, уступая место лишь раздражению, поднимавшемуся из самих глубин его естества, при каждой их встрече. Но действовать сейчас, когда тонкое кружево игры, в котором Сансе была уготована главная роль, только начало сплетаться, было слишком рискованно. Кто знает, что на уме у этого мальчишки – слишком правильного и слишком прямолинейного.

Тихий стук вернул Лорда Харренхолла в реальность. На короткое мгновение он зацепился взглядом за тусклый солнечный диск, затянутый морозной дымкой, который словно застыл над верхушками вековых деревьев и усмехнулся. Сотни лет до этого солнце вот так же освещало этот край, стылый и промерзлый, скованный льдами настолько насколько хватало глаз. Вот только сейчас никто не знал кто из живущих ныне переживет тот холод и ужас, который двигался на Север из-за Стены.

Оборачиваясь к супруге, которая что-то внимательно рассматривала в зеркале, словно старалась увидеть в нем нечто подвластное только ей, Мизинец улыбнулся. Перехватывая в отражении ее взгляд, ему в какой-то момент показалось, что в нем проскользнула тоска и желание остаться. Обнимая Сансу за плечи, Пересмешник старался, чтобы его голос прозвучал как можно мягче.

– Помни – многое может произойти между сейчас и никогда. Даже если ты останешься здесь, лучше от этого не станет. Подумай о том, что идет из-за Стены.

Когда на лице Старк от его слов мелькнула легкая тень раздражения, мужчина лишь привычно усмехнулся и, развернувшись, потянулся за плащом.

– И все же, думаю, нам стоит поторопиться. Дорога в Долину неблизкая, а погода с каждым днем становится все хуже.

Проходя по галерее, ведущей к Главной зале замка, Петир удовлетворенно хмыкнул, отмечая про себя, что Винтерфелл более походил на пчелиный улей. Рыцари Долины, вовсю готовились к предстоящему переходу – кто-то проверял подпругу у лошадей, кто-то торопил местного кузнеца, подковывавшего гнедого жеребца, кто-то спорил с суровой кухаркой, которая наотрез отказывалась выдавать провизии больше, чем ей было дозволено. От цепкого взгляда Пересмешника не укрылось, что с противоположной галереи за сборами наблюдал бастард. Вот только в этот раз рыжеволосого одичалого, по обыкновению не отходившего от Сноу ни на шаг, сменил Бринден. Усмешка, которая было, изогнула губы мужчины, когда он заметил - с каким видом Джон выслушивал наставления Черной Рыбы, практически сразу исчезла, едва его взгляд пересекся с взглядом Короля. Едва заметно склоняя голову, приветствуя его, Бейлиш обратился к шедшей рядом супруге, прекрасно зная, что каждое его слово будет услышано и бастардом.

– Как видите, миледи, все уже практически готово к отъезду. Все теперь зависит от вашего решения.

Он прекрасно видел короткий взгляд, брошенный Сансой на Сноу и Бриндена, как в нем смешались горечь и обида. Не говоря ни слова, Пересмешник несильно сжал ее руку, увлекая в сторону Главной залы.

За завтраком, мужчина краем глаза наблюдал за происходящим в чертогах, удовлетворенно отмечая, что даже одичалые, по обыкновению не упускающие шанса поддеть кого-нибудь из присутствующих, вели себя довольно тихо, если не брать в расчет пару мелких стычек между ними. Повисшая в помещении тишина лишь изредка нарушалась негромкими переговорами, доносившимися из разных концов зала. Мизинцу даже не надо было вслушиваться в те обрывки разговоров, которые долетали до их стола, чтобы понять, что их с супругой отъезд стал главной темой для обсуждений. Пряча усмешку, которая то и дело трогала его губы, он подмечал каждую деталь – вот маленькая медведица, поджав губы, вслушивалась в то, что говорил ей советник, рыжеволосый Тормунд, только на первый взгляд, был занят поглощением содержимого своей тарелки, хотя его взгляды, которые он бросал на их стол, не оставляли сомнения в том, что он не упустит возможности ввязать в спор, если таковой вспыхнет, на лице Сапфировой девы, сидевшей ближе всего к их столу, явно проступала тень недоверия и сомнений в правильности принятого решения, которые одолевали ее. Все, собравшиеся здесь, отчаянно цеплялись за свои иллюзии, не желая расставаться с ними и рисковать той видимостью спокойствия, которое наступило, пускай и на короткое время.

Суматоха, практически всегда сопутствовавшая отъезду, заставляла Лорда Харренхолла лишь морщиться. Поднимавшееся откуда-то из глубины раздражение, которому он и сам не мог дать объяснения, уже готово было вырваться наружу, обрушиваясь на голову одного из мальчишек, дополнявших последние штрихи в ожидавшей повозке. Единственное, что удерживало мужчину от столь явного проявления бурлящих эмоций, служило то, что на них с супругой, невозмутимо стоявшей рядом, было обращено множество взглядов, не упускавших ни единой мелочи. Казалось, что этим утром Пересмешника раздражало всё и все, начиная от пробиравшего до костей мороза, от которого не спасал даже сшитый супругой плащ, и заканчивая кислой миной бастарда, скорбной статуей замершего возле сводной сестры. Только небу было известно каких усилий стоило ему удерживать такую привычную маску, не позволявшую ни одному из присутствующих понять, что творится у него внутри.