Страница 17 из 98
Мужчина даже не заметил, как на смену всем тем эмоциям, которые вот-вот доллжны были вырваться наружу, пришло разочарование и опустошение. В какой-то момент он почувствовал невыносимую усталость от всего, что происходило вокруг. Осознание того, что здесь, в Винтерфелле, он стал тем, чьи услуги оказались лишними, оставило налет горечи на его губах. На пару коротких мгновений, Пересмешник прикрыл глаза, дабы хотя бы немного привести свои чувства в порядок, но почти сразу же вынужден был открыть их от внезапно наступившей в зале тишины. Ему было достаточно одного взгляда, брошенного на главный стол, чтобы понять, что послужило причиной столь разительной перемены. Санса, его рыжеволосая пташка, впервые показала тем, кто до сих пор считал ее наивным ребенком, оскал волчицы, воткнув нож в миллиметре от руки Сноу. Наблюдая за тем, как она, не отводя от лица бастарда ледяного взгляда, полного ненависти, с притворной улыбкой пропела ему и всем остальным: «Я устала», чтобы тут же в полнейшей тишине покинуть зал, Бейлиш едва заметно улыбнулся. Мысленно обращаясь к рыжеволосой, он готов был признать, что из нее получалась не плохая ученица.
Практически сразу поднимаясь со своего места, мужчина растворился в полумраке, медленно направляясь в свои покои. Он не сомневался в том, что вряд ли кто-то из собравшихся сегодня под крышей Винтерфелла, способен был хотя бы немного представить, что творилось у него внутри. Наполняя бокал вином, Бейлиш усмехнулся, какая ирония - тот, кто был насквозь пропитан ложью, которая стала его вторым «я», который был готов продать любого, чтобы, пускай на шаг, продвинуться к своей цели, сейчас не чувствовал ничего, кроме горечи и опустошения. Только теперь мужчина понимал, что открывшись Сансе, он совершил, пожалуй, самый глупый и бездумный из своих поступков, с тех пор, как вызвал на дуэль Брандона Старка, ради того, чтобы доказать свою любовь к ее матери. И теперь, после того, как рыжеволосая отвергла его, как ранее отвергла его и Кейтилин, единственное, что ему оставалось – это вернуться в тень, ставшую такой привычной. Оттуда он мог без опаски плести сети своих интриг, медленно, не спеша, продвигаясь к своей цели.
Делая глоток за глотком, Пересмешник опустошил бокал, пытаясь успокоиться и убеждая себя в том, что это все пройдет, как проходило и раньше. Вот только в этот раз горечь и разочарование прочно засели глубоко внутри, не отпуская и не давая спокойно вздохнуть. Бейлиш чувствовал себя уставшим. Впервые за долгие годы он чувствовал, как очередная победа обернулась для него тяжким грузом. Он пытался убедить себя в том, что все уладится. Но усталость и разочарование не желали покидать его воспаленного мозга.
Едва сдерживаясь, чтобы не запустить пустым бокалом в стену, Мизинец приказал слугам наполнить бадью. И уже через полчаса, с наслаждением погружаясь в воду, приятно обжигавшую кожу, и прихватив с собой вновь наполненный бокал, он на какое-то мгновение отвлекся от завладевших им мыслей. Вот только, похоже, сегодня явно был не его день. Делая очередной глоток вина, мужчина поймал себя на том, что из головы не выходит бастард, так внезапно ставший Хранителем Севера. Недовольно морщась от того, что никак не может избавиться от мыслей о Сноу, посещавших его в последнее время все чаще, Пересмешник припомнил слова Неда Старка о том, что он никогда не изменял Кейтилин. И как бы Лорд Харренхолла не относился к тому, кто занял место рядом с его любимой женщиной, он вынужден был признать, что Эддгард Старк никогда не врал, как практически все из рода Старков. Но тогда в появлении на свет Джона было не все так чисто, как рассказывали в этой семье.
В какой-то момент, Петир пожалел о том, что не взял с собой своих девочек, хотя, пожалуй, сейчас и они не смогли бы до конца отвлечь его, позволив лишь снять физическое напряжение.
Внезапно плавный ход его мыслей был прерван негромким стуком в дверь. Едва заметно поморщившись и одним глотком допив остатки вина, Бейлиш уже собирался послать ночного гостя куда подальше. Но мысль о том, что этим гостем мог быть один из его людей, остановила Лорда, оставляя уже готовые сорваться с языка слова, так и не высказанными.
Неспешно поднимаясь из воды, Пересмешник отставил бокал на столик, натянул штаны и накинул халат. Скрепляя его полы застежкой так, чтобы не было видно уродливого шрама, оставшегося на память после того, как он много лет назад, будучи еще наивным мальчишкой, впервые рискнул признаться в любви, бесшумно двинулся к двери. Распахивая ее перед поздним гостем, мужчина застыл, выгнув бровь. Последней, кого он ожидал увидеть посреди ночи у своих покоев, была Санса, выглядящая, будто полуночная фантазия.
Молча смотря на девушку, одетую в простое шерстяное платье, поверх которого накинут плащ, с распущенными огненно-рыжими волосами, плавно спадавшими на плечи из-под наброшенного на голову капюшона, Мизинец невольно моргнул, словно сомневаясь в том, что она не была плодом его воображения, затуманенного отчасти вином, отчасти остатками горечи. Но тут же взяв себя в руки, не произнося ни единого слова, отступил назад, пропуская рыжеволосую в свои покои.
Плотно прикрывая дверь за вошедшей гостьей мужчина, бесшумно ступая по раскинутой на полу толстой шкуре, медленно подошел к столику, чтобы наполнить бокал. Он едва не засмеялся, оценивая происходящее. Волчица пришла к нему посреди ночи. Леди так не поступают… впрочем, ей теперь вряд ли было дело до того, что следует делать Леди, а что нет. Она испытала достаточно, чтобы иметь право поступать так, как желает. Его Пташка, превратившаяся в озлобленную, недоверчивую Волчицу.
Делая глоток, а затем еще один, Пересмешник отставил бокал на стол лишь, когда он наполовину опустел, прекрасно понимая, что после того, как открылся Сансе в Богороще и получил взамен лишь презрительную насмешку, он не имел права более доверяться ей, пряча свои эмоции под такой привычной маской лжеца. Он опасался только одного, что если сейчас обернется и посмотрит в ее пронзительно-синие глаза, от этой маски не останется и следа.
Глядя на пламя высокой толстой свечи перед собой, Бейлиш чувствовал ее дыхание. Если бы его рыжеволосая пташка, молча стоявшая позади, знала о том, какой пыткой было для него находиться рядом и не иметь возможности даже прикоснуться к ней, она вряд ли бы решилась на этот визит. Вот только, что-то неуловимое, подсказывало Мизинцу, что после увиденного в Главной зале, даже это знание не удержало бы ее от этого шага.
Незаметно для гостьи, все еще не поворачиваясь к ней, Лорд мимолетным взглядом убедился в том, что полы одежды закрывают давний шрам. Отметина, напоминающая о том, что однажды любовь стоила ему слишком дорого, что его сердце втоптали в грязь и едва не отправили к предкам.
На пару мгновений мужчина прикрыл глаза, но этого ему вполне хватило, чтобы хотя бы немного совладать с собой. Медленно поворачиваясь к Сансе, все еще безмолвствовавшей, он снова был сама любезность. Однако его глаза пристально смотрели в ее, а голос оказался хрипловатым.
- Уже поздно, Миледи. Что же привело вас ко мне в такой час? – Сейчас в его глазах невозможно было разобрать ничего. Он отгородился от нее привычной ролью. – Мне казалось, что в родных стенах, вы должны спать, как младенец.
Боги, как же тяжело ему давалось каждое слово, словно раскаленное железо, обжигавшее горло и язык. Как мучительно тяжело ему было совладать с собой, дабы не подойти к ней и, откинув капюшон, не запустить пальцы в эту огненную копну волос, притягивая к себе и касаясь губами ее губ, пробуя на вкус. Молча смотря ему в глаза, рыжеволосая даже не подозревала о том, что сейчас происходило внутри у того, кого все, в том числе и она, считали лишенным истинных чувств. Она понятия не имела, как от одного желания пройтись пальцами по ее белоснежной коже, скрытой сейчас под одеждой, от желания ощутить, как от этих прикосновений по ней пробегает легкая дрожь, внутри у Пересмешника все разваливается на куски, оставляя открытым то, что было спрятано от посторонних глаз много лет.