Ошибки прошлого, или Тайна пропавшего ребенка

«Как ты будешь рядом со мной?» – хотела она спросить. Как он сможет быть здесь, если собирается уйти в подполье? Но она понимала, что этот вопрос лучше снова не поднимать.

– Теперь смотри, – Тим полез в куртку и вытащил пистолет, она отпрянула.

– Он ведь не заряжен, верно? – спросила Кики.

– На самом деле заряжен, – ответил он.

Девушка отступила еще на шаг, пока не уперлась в дверь шкафа.

– Ты говорил, что он не будет заряжен. Вынь пули.

– Думаю, пусть он лучше будет заряжен. Просто на всякий случай. Я не имею в виду, что тебе придется стрелять. – Он вдруг показался ей встревоженным. – Что бы ни случилось, не стреляй в нее. Она – наш единственный козырь. Но ты можешь выстрелить в потолок или еще куда-нибудь, чтобы утихомирить жену губернатора, она напористее, чем я предполагал.

– О, Тим, мне не нужен пистолет!

– Главное – безопасность, – сказал он. – Давай я покажу тебе, как им пользоваться.

Кики внимательно наблюдала, как он передернул затвор. Возможно, Тим прав, она будет чувствовать себя увереннее, если у нее будет оружие. Неважно, что Женевьева выше, крупнее или сильнее, чем она: у нее будет оружие.

Когда Кики брала пистолет, ее одетые в перчатки руки дрожали.

– Черт, с тех пор как мы вошли сюда, ты все время дрожишь, – сказал он.

– На самом деле с тех пор, как вы оставили меня здесь, – согласилась она. – Я ничего не могу с собой поделать.

– Все уладится, обещаю, – сказал он, доставая из шкафа пакетик с чаем. – Этот придурок губернатор не захочет шумихи и постарается вернуть жену, пока никто не заметил ее исчезновения. Он такой, очень закрытый. Поэтому я хочу, чтобы ты прекратила волноваться, идет? – Он сдвинул на два дюйма вверх ее маску и поцеловал в щеку.

Наливая кипяток в кружку, она пролила немного на истертую деревянную столешницу.

– Достань печенье, – сказал он, беря кружку из ее рук. – И постарайся успокоиться. Не показывай ей, как ты взволнована.

«Я тревожусь из-за тебя, Тим, – подумала она, выкладывая на тарелку сахарное печенье. – Боюсь разочаровать».

Когда они вошли в комнату, Женевьева по-прежнему сидела на старом диване, а Марти стоял у окна и выглядел менее уверенным, чем несколько минут назад.

– Я слышал кое-что отсюда, – сказал он. – Какой-то глухой стук или что-то в этом роде.

– Ерунда. – Тим поставил кружку на стол.

– Я слышала его через некоторое время после того, как вы уехали, – сказала Кики. – Думаю, это просто ветка бьется о крыльцо. – Как такой параноик, как Марти, сможет пережить дождь? Поставив тарелку с печеньем рядом с кружкой, она взяла одно себе, хотя не была голодна, ей нужно было чем-то занять руки.

Вдруг Женевьева схватила все четыре печенья и кинула их в мужчин, после чего бросила тарелку в Кики и схватила ее сбоку за лицо, пытаясь сорвать с нее маску Спящей красавицы.

– Ах ты сука! – Марти стрелой кинулся к женщине, прижимая ее руки к дивану, и Кики увидела, как блеснули от страха его глаза.

– Оставь ее в покое, – сказала Кики, удивившись тому, что эти слова слетели с ее губ. – Не вини ее. – Внезапно ей пришло в голову, что было бы полезно наладить с женщиной дружелюбные отношения. Когда Марти отступил, Кики показалось, что Женевьева держится изо всех сил, стараясь не расплакаться. Она закусила нижнюю губу, а в ее глазах блестели слезы. Кики села рядом с ней. – Все будет хорошо, – сказала она.

Женевьева пристально посмотрела на нее.

– Что заставило вас поддаться на уговоры этих парней? – спросила она.

Кики быстро встала, чувствуя, как теряет превосходство над пленницей.

– У меня своя голова на плечах, – сказала она, но Женевьева сверлила ее взглядом до тех пор, пока она не отвела глаз.

Тим показал на жену губернатора.

– Делай то, что скажет тебе Спящая красавица, иначе будут неприятности, – сказал он. – Мы с Марти уезжаем.

– Мне нехорошо, – сказала Женевьева, снова растирая рукой спину. – Возможно, у меня начинаются схватки.

– Точно, – пренебрежительно сказал Тим. Он посмотрел на Марти. – Ты готов?

– Будь уверен, – сказал Марти, и, медленно открыв дверь, он, прежде чем выйти на крыльцо, выглянул на улицу.

Кики стояла около кофейного столика, наблюдая, как уезжают мужчины. Услышав, как захлопнулась дверца фургона и машина, кашлянув, завелась, она подумала: «Что теперь?» Кики почувствовала, что Женевьева все еще смотрит на нее. Женщина не притронулась к чаю.

– Хочешь еще печенья? – спросила она.

Женевьева не ответила на вопрос.

– Так что сейчас происходит? – спросила она. – Они скажут моему мужу, где я, и он приедет за мной?

Чудовищная мысль. Разумеется, они не пошлют сюда ее мужа. Она бы оказалась легкой добычей, если бы он показался здесь.

– Они приедут за тобой и отвезут тебя назад, – сказала она, словно знала, что так оно и будет.

– Куда они теперь поехали?

– В одно место, откуда можно позвонить твоему мужу.

– Почему они не позвонили ему отсюда? Тогда я могла бы поговорить с ним и дать понять, что я жива. Это было бы намного разумнее.

– Здесь нет телефона.

Женевьева закатила глаза.

– Тогда почему они не отвезли меня туда, где есть телефон?

Это был правомерный вопрос, на который у Кики не было ответа.

– Слушай, – сказала она, – все так, как оно есть, поэтому мы должны просто смириться с этим.

Внезапно Женевьева поднялась, и Кики охватила паника.

– Сядь, – сказала девушка.

Она думала, что Женевьева не послушает ее, и вдруг вспомнила, что оставила пистолет на кухне. Должно быть, ее голос прозвучал властно, потому что женщина снова опустилась на диван.

– Я не шутила, когда сказала, что мне нехорошо, – сказала она. – У меня болит спина.

– Вероятно, ты потянула спину, когда они схватили тебя.

– Она болела до этого, болела весь день.

– Когда должен родиться ребенок?

– Через три недели.

– Тогда дело не в ребенке, – сказала Кики, как будто она разбиралась в подобных вещах. Дети рождаются раньше срока, но боль в спине не имеет никакого отношения к схваткам. По крайней мере, она надеялась, что это так. Кики подошла к книжному шкафу. – Хочешь почитать книгу? – спросила она.

– Мне не нужна книга, – ответила Женевьева. – Если ты думаешь, что я могу сосредоточиться на книге, значит, ты такая же идиотка, как твои друзья.

Сев на стул у окна, Кики сложила руки на коленях.

– Какого цвета твои настоящие волосы? – спросила Женевьева.

– Не твое дело. – Она поняла, что совершенно забыла о том, чтобы изменить свой голос. Теперь было слишком поздно.

– Не думаю, что ты такая жесткая, какой хочешь казаться, – сказала Женевьева, изобразив подобие улыбки. – На самом деле тебе нужно было бы надеть маску поплотнее, чем эта.

Кики потрогала тонкую пластмассовую маску.

– Ты учишься в Каролине? – спросила Женевьева. – Ты не одна из моих студенток, нет? Ты разговариваешь как одна из них.

– Даже если бы я была ею, я бы тебе не сказала, – ответила Кики.

Женевьева как будто обиделась.

– Мне нужно в ванную комнату, – сказала она.

Черт. Она надеялась, что им удастся пережить все это злоключение, не воспользовавшись ванной комнатой.

– Я должна пойти с тобой, – сказала Кики.

– Тебе приказали? – Женевьева подвинулась к краю кушетки, словно готовясь встать. – Не выпускать меня из виду? – Она разговаривала с ней как с ребенком. Это так раздражало, что Кики обиделась и одновременно обрадовалась, потому что так Женевьева вызывала у нее меньше сочувствия.

– У меня своя голова на плечах, – сказала Кики.

– Прекрасно, – сказала Женевьева. – Мне нужно в ванную комнату. Сейчас же.

– Даю тебе минуту. – Кики кинулась на кухню за пистолетом и схватила его. Стоило ей лишь дотронуться до него, как руки снова задрожали. Она проверила, что он снят с предохранителя, а потом вернулась в гостиную.

– Ого! – сказала Женевьева. – Тебе это не понадобится!