Страница 8 из 17
С улицы послышался лай собаки, я вернулся к своему стулу. Довольно большой пес прибежал и лает на охранников. Надоело на охранников, начал лаять на меня. Пустобрех какой-то, но лай громкий, звонкий, с эффектом эха, потому что отражается от стены и летит мне в ухо двойной порцией.
На его лай, кроме меня, никто никак не реагирует. Он тут, видно, бегает давно, все к его лаю привыкли. Интересно, а когда прибудет начальник, с этим псом что сделают, как заткнут его пасть? Он же не даст никому покоя, его на километр слышно, и стеной от звуков его лая не отгородишься. Надо у Андрея спросить. Мы вновь беседуем:
- Что будем делать с псом? - задаю вопрос.
- Каким?
- Который лает.
- А, этот, он дурной, как и его хозяйка.
- Что будем делать с хозяйкой?
- А что с ней надо делать? - Андрей меня не понимает.
- Выселить вместе с псом.
- Хорошо бы, - на этот раз по его лицу было видно, что он меня понял и очень бы хотел избавиться от пса и его хозяйки, - придется вам потерпеть. С псом, как и с лягушками, мы ничего поделать не можем. Он и ночью гавкает, всех достал.
Едрена корень, столько способов всяких уже описано, об одном полонии я столько всякого прочитал, а тут какого-то безродного пса утихомирить не могут. Во, гуманисты, блин.
Снова сижу на стуле. Всё - ночь. Или я сейчас засну в нем, или надо уходить в дом и валиться на диван. "У меня самого терпение есть или я только говорить умею, что главное в семейной жизни быть терпеливым, обладать умением терпеть, проявлять, прежде всего, силу терпения? - спрашиваю на этот раз сам себя. - Что я хотел, когда тащил этот стул? Сделать для супруги что-нибудь приятное и смягчить такой вот встречей у калитки психологическую тяжесть дневной ссоры. Хотел, делай! Терпи".
И остаюсь на стуле у ворот.
Смотреть на стену становится невыносимо скучно, разве что посмотреть на небо и поискать глазами звезды, прикрыв ладонью лицо, чтобы не мешал свет фонарей.
И только повел взглядом к небу, как увидел далеко вверху на холме белую фигурку - идет!
Она, оказывается, устала еще больше, чем я, хотя восхождений и не совершала. Шла на спуске, ничего в темноте около калитки не видела, думала, как стучать в ворота, где та кнопка, которая подает звонки. Искренне полагала, что я смотрю телевизор и не услышу сигнала. А у нее силы на исходе...
И тут кто-то знакомый вдруг вырисовывается из темноты, встает и раскрывает объятия. Вот это встреча!
- Как ты вовремя вышел, молодец, а стул зачем? - это были ее первые слова.
- Там столько понастроили! - это был ее первый отзыв об экскурсии.
Ей всё понравилось, и мне всё понравилось. Незабываемый денек. А самое главное, мы не молчали ни минуты. И не смотрели телевизор. И не надо было делить наше общее вечернее время: ей час на просмотр сериала, мне час на мои любимые "научные глупости".
Вместо сериала и науки - погасший свет лампочки в светильнике на деревянной стене дома и моментальный провал в сон, в такие его глубины, где с поверхности жизни не доносится ни один звук. Ни лягушачий скрежет, ни лай дурной собаки.
4.
В России не одна столица и не две. В России три столицы: Москва, Санкт-Петербург и Сочи. В этих городах князья и цари правили, отсюда самодержцы рассылали свои приказы, здесь же или в близлежащих окрестностях они отдыхали и укрепляли свое здоровье. Пожалуй, только Дмитрий Донской встал на ноги после тяжелого удара, пошатнувшего его здоровье, в неприспособленном для санаторного лечения месте - на Куликовом поле. Медицинскую помощь он принял под стволом поваленного дерева, где его нашли други-ратники и опознали по шлему, что валялся рядом, помятый и со следами рубящих ударов на металле.
Иван Грозный предпочитал восстанавливать нервную систему в Александровской Слободе, которая имела внушительные стены, и своими целительными свойствами выгодно отличалась от чистого поля на берегу Непрядвы. В слободе он, в общем и целом, провел семнадцать лет, здесь вел санитарно-разъяснительную работу с послами из Англии Швеции и Крыма, тут же, во время резкого ухудшения самочувствия, созывал консилиум специалистов по государственному оздоровлению, которые опричь царя никому не подчинялись, и применяли, по его просьбе, самые радикальные, на тот период, методики вмешательства в захиревший организм державы.
Иногда он и сам выступал в роли врача. На утренней зорьке у подвального костерка, когда боярина снимали с дыбы и раздевали догола, а потом привязывали спиной к бревну и начинали медленно поджаривать, наклоняя "вертел" над жаровней, царь подгребал посохом раскаленные угли к пальцам ног "изменника". Если боярин не вполне адекватно реагировал на прописанную ему процедуру, бревно с боярином наклоняли ниже, и царь катил посохом угли к более чувствительному месту на теле "собеседника" - к причиндалам. Бывало и так, что царь покрывал румяной поджаристой корочкой лицо своего пленника, если чувствовал, что тот еще не достиг состояния полной готовности. Вероятно, в такие моменты он и получал информацию, которую жаждал услышать. То была "голая правда". И все сказанные у костерка новости - горячие, а слова - обжигающие.
Царю, надо полагать, при его многочисленных нервных болезнях хорошо помогала жгучая правда.
Петр Великий построил новую столицу, но подвальчик с дыбой, как говорится, прихватил с собой. Ему в этом подвале подолгу засиживаться было некогда: топор в руках искрился от желания флот "рубить", а не головы, однако нашел все же время поглядеть, как спину сына Алексея кнутом секут за измену.
До углей и раскаленных щипцов дело не дошло - не тот инструментарий для наследника трона. Анамнез болезни изучил сам Петр, он же и поставил диагноз: не жилец. А если кто потом вопрос задаст: как же так, здоров ведь был Алешенька, когда в подвал то входил, этому вопрошающему - на кубок Большого Орла, пей до дна, коли такой любопытный, и получишь все ответы на все вопросы. А в кубке - полтора литра водки. И новые законы веселой ассамблеи: кто откажется, того гнать и бить нещадно.
Смехом лечил себя царь. И водкой. Большим он был орлом, но однажды крылья сложил от простой простуды - той самой болезни, которую повелел назвать причиной смерти Алексея.
Когда у нас появилась третья столица - Сочи? Наверное, тогда, когда в 1921 году политбюро партии большевиков постановило предоставить товарищам Троцкому, Каменеву и Сталину отпуск для отдыха и восстановления здоровья, и в принятом постановлении было записано следующее: "Сталина обязать лежать, после чего направить его в Гагры на полтора месяца".
Родной воздух субтропиков и купание в источниках Мацесты, а главное, возможность неспешно, без московского напряга и партийной текучки обдумывать следующие этапы революции, несомненно, прибавили главному кадровику ленинской партии сил и творческой энергии. Родные Сталина утверждали, что отпуск в Сочи ему понравился и был для него пользителен. Это же не Туруханск, не квартиры нелегальные, не камеры пересыльные. От жандармов прятаться не надо, нет уже никаких жандармов. Он - третий номер в иерархии власти революционной бюрократии. За ординарца, помощника и порученца у него служат смышленые партийцы из местной ячейки. В охране - бесстрашные бойцы краснознаменных дивизий. Тут бы не лежать, тут бы работать!
К 1933 году Троцкий и Каменев уступили ему свои "номера" Сталину, и у генерального секретаря "партии победителей" появилась возможность перевезти в Сочи кремлевский штаб. Обстановка позволяла: закончился массовый голод, прекратились восстания против коллективизации, готовилась отмена карточек, план индустриализации первой пятилетки был выполнен, и жизнь явно становилась "веселей". И самое важное, стихла лихорадка политических арестов. Если что-то и мучило руководителей страны по линии здоровья, то лишь периодическое головокружение от успехов.
Предлог для переезда штаба и штабистов искать не было нужды: внутрипартийная оппозиция разгромлена, спорить, объяснять, доказывать - некому и незачем. Проблема в другом: где разместить штаб, в доме отдыха трудящихся? Нарком обороны Ворошилов был категорически против. На заседании политбюро он сообщил руководящим товарищам, что в сочинских домах отдыха лечение поставлено, цитирую: "Позорно гадко". И предложил построить для Сталина отдельную дачу с более широкими лечебными возможностями.