Бочаров Ручей

Везде, где могут появиться люди из окрестных коттеджей и жилых высоток - выставлены полицейские. А там, где к дороге примыкают выезды из дворов - полицейские машины.

Кордоны, патрули, наблюдатели в "секретах", в общем, Андрей был прав: не заметить усиление охраны невозможно. Особенно, когда видишь рядом с дорогой полицейского в юбке и на каблучках - девушек из различных подразделений МВД, которые играют роль караула, приятного для глаз.

Но нам никто не мешает идти по узенькой пешеходной тропе, никто не останавливает и не приказывает показать аусвайс и вывернуть карманы. Жизнь окрестная как бы катится своим чередом, но с некоторыми заметными отклонениями от нормы.

Стоит жилой дом, на детской площадке мамы с колясками. Среди колясок - вооруженный полицейский. Стоит другой дом, около теплового узла сантехник раскапывает вручную трубу небольшого диаметра, выходящую из земли. Грунт каменистый, поэтому он иногда берет в руки миниатюрный отбойный молоток. Тра-та-та - раздается звук из его окопчика. Натурально, как пулеметное гнездо в минуту боя.

Но на бруствере сантехнического окопа стоит полицейский. Слышу, как он приказывает сантехнику: "Отдыхай!". Тот кладет отбойник и садится на край окопа. Через несколько секунд по дороге проезжает черный автомобиль в сопровождении машины ГБДД. После этого полицейский дает знак сантехнику: можешь продолжать. Слышим за спиной: тра-та-та, тра-та-та. Вдруг звук "стрельбы" опять стихает. Оборачиваюсь, чтобы подтвердить моё предположение о причинах прекращения работы: точно, сантехник сидит, отдыхает, а по дороге вновь шуршат "копыта" какого-то важного чина и его сопровождения.

Я почему слово копыта вспомнил, потому что маршал Ворошилов, первый хозяин резиденции, привозил сюда своего коня и прогуливался вдоль забора верхом в седле. Правда, "коней" сопровождения он не брал - во времена, когда народу объявили, что повсюду скрываются враги, наймиты и шпионы, маршал лишь поправлял усы и за свою жизнь не беспокоился. Да и других красных маршалов "ушатали" не вражеские снайперы и подрывники, а служба госохраны - чекисты из тогдашнего НКВД. И Блюхера семь раз допрашивал не резидент забугорной разведки, а заместитель Ежова - Берия.

Впрочем, на охране свое внимание лучше не заострять: пусть специалисты делают свою работу, как считают нужным, я в ней мало смыслю. Всякое в истории бывало: и люди "с улицы" покушались на жизнь первых лиц, и гвардейцы их собственных охранных полков.

Попросил супругу не доставать мобильник и не "щелкать" у дороги затвором фотофункции. Сейчас, кстати, жалею, что супруга не сделала снимки тех клумб, что жители сотворили своими руками у домов вдоль правительственной дороги: они на стволах пальм развесили плюшевых мартышек, а среди цветов расставили зеленых крокодильчиков.

На верхней точке холма караул был особенно многочисленным: тут и в "парадке" сразу несколько человек, и парни в черной "спецуре", обвешанные оружием, но все они стояли кружком, как в хороводе - разговаривают, шутят, смеются. Понимаю, что начальник в данную минуту на дороге не появится, а в тех машинах, что пронеслись мимо "пулеметчика", сидели лица второй, а то и третьей важности.

Куда нам с супругой направиться дальше?

- Пойдем к морю через санаторий "Русь", я там отдыхала двадцать лет назад, там красивая каменная лестница до самого моря, - предложила она.

Хорошая мысль: спуститься к морю по территории профсоюзной здравницы.

- Что скажем ребятам у шлагбаума, над которым сияют буквы "Русь"? - спрашиваю супругу.

- Скажем, что хотим купить курсовки без питания. А сами дойдем до моря и посидим у воды.

Мы открываем дверь "проходной" - комнаты в здании у шлагбаума, нас приветствует мужчина в униформе: белый верх с короткими рукавами и загорелое лицо над расстегнутым воротом рубашки. Мужчина ждет, когда мы ему что-нибудь покажем: брелок, пропуск, бейджик - не знаю, что здесь является шифром входа.

- Мы в администрацию, - говорю ему.

- К кому?

- К любому.

- А кто вы?

- Интересуемся курсовками.

Выгнать он нас мог и без звонка "наверх", но мужчина куда-то позвонил, кому-то сказал, что гражданин и гражданка без пропусков хотя встретиться с администрацией по вопросу приобретения курсовок. Потом ответил в трубку: "Понял" и продолжил с нами диалог:

- Вы к нам еще не обращались?

- Нет.

- Обращайтесь, - он протянул мне визитку,- тут есть телефон.

Читаю на визитке: "Управление делами Президента Российской Федерации". Далее телефон, факс, электронная почта. Какие профсоюзы, какие курсовки, ох и отстали мы с супругой от реалий южной столицы страны. Русь - давно уже федеральное бюджетное учреждение при администрации "начальника".

Но как вежливо приняли, как вежливо проводили!

К шлагбауму подкатывают шикарные автобусы с высокими окнами, на меня через стекла смотрят какие-то галстуки и дамы с умными лицами. Подись, это делегаты из Москвы на форум или конференцию, подись, гости иностранные, а я хорошенький такой в красной рубашонке и шортах в клеточку крыльцо бородой подметаю.

- Уходим, - командую супруге, и первый отъезжаю пешкодралом вниз по асфальту к пляжу. Она - за мной, поглядывая влево: не мелькнет ли где за стеной санатория и прутьями его ограды знакомые ступени лестницы красивой.

Пляж этот муниципальный, вход на него свободный, антураж соответственный: слева в море стеной уходит "Русь", справа - "Беларусь", чуть дальше - бетонная линия причала резиденции начальника ручья. Для свободного входа в свободное пространство моря осталось метров сто пятьдесят побережья. Это пространство поделено на четыре секции позеленевшими от водорослей и старости волнорезами. Между ними - галька мелкой фракции, вполне пригодная для того, чтобы лежать на ней без помощи лежаков и шезлонгов. Их, кстати, нет, чтобы те, кто может позволить себе лежать с комфортом, не выделялись на фоне тех, кто лежит на камнях мелкой фракции.

У гостиницы "Hyatt", например, в районе морского вокзала, есть своя собственная площадка с лежаками, барами и шатрами. Примоститься там на лежаке стоит 4 тысячи рублей на каждого лежащего в сутки, но участок моря для купания - муниципальный, то есть общий. Как бы ты не кайфовал от возможности принимать солнечные ванны на комфортном пляжном месте под шатром, купаться в море придется вместе с простым народом, а народ на каждого, кто спускается к воде с площадки гостиницы, смотрит без искорки добродушия в глазах. Обжигающие такие взгляды, от воздействия которых на душевное самочувствие нет антипригарного покрытия в тюбике крема. Поэтому, как мне рассказали местные рыбаки, "хаятовцы" не подходят к морю и в нем не купаются, они спускаются к солярию только загорать и дышать воздухом прибоя.

Рыбаков этих со всех волнорезов около гостиницы повыгоняли, потому что после утренней рыбалки в воде плавают окурки, пакеты и куски хлеба. Одним словом, тут есть кому друг на друга зуб точить.

А на "моем" пляже нет скрежета гальки меж зубов. Рыбаки сидят, где хотят, люди лежат, кто как устроится. И простое банное полотенце, принесенное с собой, каждому в помощь.

В разгар сезона тут могут обустроиться на полотенцах человек пятьсот, а если всех посетителей поставить вертикально и никому не разрешать сидеть или лежать, то эту цифру можно смело умножить на три. Что городские власти и делают, когда информируют туристов о вместимости "доступных" пляжей.

Без всякого сомнения, я должен был сделать то, что делают на пляже - искупаться в прохладе апрельской морской воды. Быстро заскочил, еще быстрее выскочил и лег оттаивать на гальку с южной стороны волнореза, где она согрелась чуть сильнее, чем на его северной стороне. И потом долго наблюдал за мужиком, который плавал в море больше часа туда-сюда между "Русью" и причалом резиденции. В моем секторе лежали без надзора красные штаны и полотенце, супруга выдвинула версию, что это вещи того самого пловца. Нам хотелось знать, имеет ли эта версия право на жизнь.