Чтец

– Лон!

Мальчик подпрыгнул на стуле от неожиданности. Перед ним была буква S.

Под пристальным взглядом учителя Лон прочитал с доски:

– Эс.

Из всех прочих букв эта нравилась Лону более всего. Звук соответствовал форме буквы. Свистящий звук, напоминающий шуршание змеи, ползущей по песку. Он улыбнулся и прочитал все слово:

– This. This. Это. Это.

– А теперь… – произнес Эрастис, протянув кончик палки к следующему слову, написанному на доске.

Лон застонал и, мотнув головой, ссутулился в своем кресле.

– А может быть, мы займемся чем-нибудь более интересным? Попрактикуемся в ясновидении или… сходим в подвал?

И он бросил взгляд в сторону от доски и библиотекаря – на вделанную в склон горы круглую металлическую дверь.

Дверь подвала была толщиной по меньшей мере в три фута. Ригелями управляла круглая ручка о пяти спицах, по обоим краям которой располагались отверстия для ключей. Один ключ был прикреплен к длинной золотой цепи, висевшей на шее Главного библиотекаря, второй был у Эдмона, и никто не знал, где тот его хранит.

Чтобы открыть дверь, необходимо было вставить оба ключа одновременно и проделать сложную последовательность поворотов.

В подвале хранилась Книга, которую, к сожалению Лона, он никогда не видел. Он только слышал об этом сокровище от Эрастиса, который описывал ее в таком тоне, словно Книга была сделана из света и волшебства, а не из бумаги, клея и ниток. Вновь и вновь Лон просил библиотекаря рассказать ему о Книге, и теперь он мог видеть ее с закрытыми глазами – особенно отчетливо, если действительно закрывал глаза: шелестящие страницы, коричневый кожаный переплет, украшенные драгоценностями застежки и золотая филигрань по углам. Он клялся перед другими учениками, что знает все об украшениях Книги, о сияющих сапфирах, изумрудах и аметистах, которыми украшен ее обрез. Иногда ночью, лежа в постели, он даже ощущал аромат Книги: легкий, с кислинкой, запах бумажной плесени, травы и ванили.

Лон вздохнул и попытался выпрямиться в кресле.

– Is, – прочитал он с доски, но целиком, а не по буквам. – Есть.

Чтобы сосредоточиться, он даже сел на собственные руки, и закончил строку:

– A. Book. A Book. Книга. This is a Book. Это – Книга.

И наморщил лицо:

– Я знаю, что это – книга. Что это – единственная в своем роде Книга. Но я хочу читать ее.

Главный библиотекарь бросил мимолетный взгляд на дверь подвала. Движение было столь быстрым, что Лон даже не был уверен, что заметил его, но, когда он вновь посмотрел на доску, то взором встретился с глазами Эрастиса, который, подняв палец к губам, смотрел на мальчика поверх очков.

– Слова представляют опасность, если тебе неведом предмет чтения, – проговорил он. – Ты приступишь к чтению Книги, когда будешь готов.

Глубоко вздохнув, Лон вновь сосредоточился на доске.

– Ти, – прочитал он. – Эйч. Ай…

В душе он утешал себя, что придет день, когда Главный библиотекарь закончит свой том и отложит перо, – и он сам станет Главным. Книга будет в его распоряжении. Он будет странствовать по горам и морям, подобно искателям приключений, которые жили в его снах. В его жизни будут океаны, корабли и пушечные залпы. Он изменит мир. Но это будет потом. А пока он не готов.

Это – книга.

На древесине упавшего дерева, едва видная под ветками и мхом, надпись: Это – книга.

Капитан Рид и корабль «Река Веры»

Строго говоря, в Келанне было несколько зеленых кораблей, но любой, кто хоть что-нибудь понимает, скажет, что из них достоин внимания только один. Фигура над форштевнем корабля была не чем иным, как росшим из корпуса деревом, чьи ветви обвивали гордую линию бушприта, и казалось, что в одно мгновение они покроются спиралями листвы, и весь корабль зацветет как весенний сад. Говорили, что корабль сделан из волшебного дерева, растущего в тайной роще в Эверике, где деревья ходят и перешептываются с ведьмой, живущей меж их стволов.

Говорили также, что корабль может обогнать любое судно на севере, юге и западе, и сравниться с ним может только «Черная красавица» с восточного побережья. Но все знали, что капитан «Реки Веры» не разменивался на такие мелочи, как гонки.

«Река Веры» знала мальстремы, встречалась с морскими чудищами и участвовала, выходя победительницей, в стольких морских сражениях, сколько не знали корабли вдвое ее старше.

Когда корабль стоял в порту, а матросы команды коротали вечера в пропахшем элем и сластями тавернах, они время от времени заговорщицки склонялись над столами и шептали слова наподобие: «“Река Веры” укажет тебе верный путь» или «С ней ты не попадешь в беду».

Даже в таверне, где под затянутым паутиной потолком царил шум и гвалт, они произносили эти слова приглушенным, полным благоговения тоном.

Другие люди утверждали, что замечательным был не сам корабль, а его капитан. Кэннек Рид был сыном каменщика с кулаками, подобными скале, и принадлежал воде так же всецело, как его отец – редкое создание – принадлежал земле. Говорили, что капитан Рид набрал лучшую команду в Келанне. Люди охотно работали на него, готовы были отдать за него жизнь, потому что он о них заботился, делал их частью легенды и относился к ним как к братьям. В опасность он всегда бросался первым.

Иногда, когда «Река Веры» стояла в порту, он забирался на макушку грот-мачты и, устроившись на марсе, наблюдал закат солнца и, глядя, как вода начинает отливать золотом и темнеть, слушал голос моря. Полагали, что море разговаривало с капитаном. Он знал все естественные бухты, все самые быстрые течения, умел бороться с самыми разрушительными шквалами. Как считали некоторые, глядя на рисунок волн, капитан был способен сказать, откуда они пришли и куда направляются.

Все в Келанне знали Рида и его корабль. Именно так и было. Люди жили среди великанов и чудовищ, и передавали истории о них из уст в уста, подобно поцелуям или болезням – пока эти истории не заполняли улицы, не устремлялись ручейками к великим рекам, а потом, подхваченные их течением – в океан.

Глава 5

Незнакомец в ящике

Хотя Сефия никогда не покидала пределов Оксини, она смогла в последующие два года, почти никогда не встречаясь с другими людьми, путешествовать по лесной части королевства. За те четыре года, что они странствовали с Нин, тетя научила ее искусству выживания в одиночку, и Сефия была вполне довольна своим положением.

В Оксини, благодаря тому, что бóльшую часть королевства занимали джунгли, затеряться в глуши было легко. Сефия поддерживала свое существование тем, что могла собрать, поймать в капкан или подстрелить из лука. Но даже тогда, когда она расставляла силки, плела ловчие сети на омаров или пробиралась с луком по лесной чаще, она училась читать.

Поначалу дело шло медленно – страница за раз. Но постепенно разпознавать буквы и опознавать наиболее знакомые слова стало легче. И все-таки ей требовалось порой несколько минут, чтобы понять значение некоторых слов; она продиралась сквозь сложности фонетики, пробуя кончиком языка каждый звук, прежде чем поставить его на нужное место.

В некоторых местах книги было столько сложных или непонятных слов, что она оставляла попытки разобраться в их смысле и, перелистав книгу, принималась за более легкие пассажи.

Она научилась читать, сидя в кронах деревьев, в пещерах, высверленных ветром, в виду величественных водопадов, срывающихся с отвесных скал, и каждый раз, когда она разворачивала книгу, она проводила рукой по эмблеме, украшавшей обложку, скользя пальцами по ее линиям.

Для нее это стало ритуалом. Две изогнутые линии – это родители. Одна изогнутая – Нин. Сама Сефия – прямая горизонтальная линия. Круг – это то, что она должна сделать: понять предназначение книги, найти тех, кто убил отца и забрал Нин, уничтожить их.