Страница 21 из 33
Светлане она казалась смутно знакомой, ее образ напоминал кого-то близкого, почти родного. Вдруг женщина обернулась, обреченно закрыла лицо руками, пала на колени, и Светлана с немым удивлением узнала в ней саму себя. Она смотрела со стороны, поражаясь подлинности происходящего в тридцати метрах от нее. Боялась поверить в реальность, испытывая тяжкий невыносимый стыд. Казалось, все взгляды и внимание хмельной нечисти перенесено на ее распаленное сладострастным влечением тело.
Блудница встала во весь рост, потянулась руками к небесам, выкрикнула злое заклятье. Закружилась на месте и на глазах превратилась в одетую в цветистую юбку и вылинявшую кофту Власьевну. И все обнаженные тела вокруг, все стонущее и кричащее срамное сообщество оказались голыми трясущимися стариками. Прикрывая ладонями сморщенные отвратительные фигуры, громко завизжали на весь лес и, сверкая голыми задницами, разбежались врассыпную кто куда.
Лешаки и болотники весело хохотали, унылые кикиморы-старушки утробным птичьим клекотом выражали восторг, полудницы и моховики катались от смеха по траве, а шальные бородатые лесовики с удвоенной силой били по струнам и колотили в бубны. Разочарованные, обманутые нетопыри и похотливые черти с воплями выбегали из непроходимых дебрей, скрываясь от вмиг постаревших подруг. Те со сладострастно горящими глазами на одутловатых морщинистых лицах, не обращая внимания на свои повисшие обрюзгшие животы и изъеденные варикозом ноги, суетливо хватались за мохнатые хвосты, пытаясь вернуть и образумить испуганных любовников.
Неожиданно раздался страшный оглушительный рев. Все замерли в неподвижности, повернулись к черным дрожащим деревьям. Музыка стихла, воцарилась гнетущая тишина. На поляне появилась жуткая отвратительная особь, напоминающая медведя с головою быка и лапами тигра. Выпуская пар из раздутых ноздрей, раскрывая огромную клыкастую пасть, этот дикий бешеный мутант сжимал в объятиях маленькую кричащую девочку, направляясь к одиноко стоящему, когда-то сраженному молнией, обугленному стволу дерева. Вся нечисть кинулась к нему, помогая крепко привязать ребенка к расщепленной осине.
Лесовики грянули на своих бандурах леденящий душу реквием, давая начало страшной сатанинской мессе. Власьевна в черном до пят одеянии громко читала старинные магические заклятья. Преклонивший колена бесенок держал перед ней позолоченные кожаные скрижали с древними колдовскими текстами. Шерстяными когтистыми лапками в нужное время переворачивал шелестящие страницы. Остальная нежить склонилась в глубоком поклоне и чутко внимала ведовским речениям. Медведь-овцебык грозно рычал, сидя поодаль на высоком пеньке. Связанная девочка жалобно скулила, оглядывая дьявольское сборище белыми, полными ужаса глазами. Крутила головой, всматриваясь в черный лес, бескровными губами пронзительным шепотом звала маму.
«Даша! Это же моя Даша!» – пронеслось в мыслях Светланы. Леденящий удар потряс сердце. В мозгу что-то разорвалось на тысячи осколков, тело обессилено обмякло. Разум отказывался верить происходящему у нее на глазах убийству собственной дочери. Она чувствовала, как теряет сознание, погружается в мутный глубокий обморок, не имея сил помочь своему несчастному ребенку. Перед глазами все плыло и шаталось, деревья кружились, яркие круглые луны скакали в небесах, неумолимо приближаясь и раздваиваясь. Она еще успела заметить, как хромой и скособоченный Василий, сжимая в руке длинный отточенный нож-свинокол, хищной прыгающей походкой приближается к невинной жертве, целя острием в тонкую беззащитную шею. Такое беспощадное и жестокое вероломство придало сил. Кровь яростно загуляла по венам, мышцы напряглись, наливаясь лютой праведной силой. Позабыв обо всем, Светлана вскочила на ноги, хотела выбежать из укрытия и с криками отчаяния кинуться на спасение Даши.
Но была тут же повергнута наземь. С зажатым грязной ладонью ртом барахталась в мокрой прошлогодней листве, сражаясь с кем-то безжалостным и сильным. Извивалась, пытаясь вырваться из железной хватки, кусала зубами жесткие мозолистые пальцы, отбивалась руками и ногами. Существо утробно рычало прямо в ухо, и быстро оттаскивало ее в лес, прочь от страшной поляны. Оттуда раздался душераздирающий детский крик и торжествующий бесовский гомон. Она забилась обреченно и, впадая в беспамятство, увидела близко перед собой мычащее лицо Василия.
«А картинам увиденным, не верь!» – вспомнился наказ Власьевны. «Картины увиденные», – билось в мозгу. «Это всего лишь видения!» – догадалась Светлана и ощутила, как погружается в спасительный обморок.
Вскоре очнулась, чувствуя, как Василий легонько хлещет ее по щекам. Приложил палец к губам, умоляя молчать. Помог подняться, отряхнул ей рубаху и, схватив за руку, потащил за собой. Шли мокрой неведомой тропой в полной темноте. Лишь вверху струился лунный свет, озаряя верхушки спящих деревьев. Позади, быстро удаляясь, доносились голоса. Наконец все стихло окончательно.
Пробирались сквозь густые еловые заросли. Шарики репейника запутались в волосах, руки, незаметно обожженные крапивой, саднили волдырями, а исцарапанное листьями лицо горело тихой болью. Но усталости не было. Странный душевный подъем, прилив жизненных сил ощущался остро и сладостно. Хотелось идти еще и еще, найти, наконец, цветок.
Перед глазами возник лежащий в коме Вадим, его скорбное бледное лицо, исхудавшие руки. С мольбой и немым укором Наталья Леонидовна смотрела на нее, сидя у изголовья больничной кровати. «Спаси его, Света! У меня никого не осталось! Спаси…» – шептала потерявшая надежду мать. Казалось, ее голос через сотни километров доносится тихим шорохом листвы. Внизу живота легонько кольнуло, по телу пробежала дрожащая судорога. Крохотная зарождающаяся жизнь напоминала о себе теплыми пульсирующими волнами.
Светлана старалась собрать мысли и нервы в тугой плотный узел. Чувствовала, как крайнее напряжение сил достигло своего предела. Зрение и слух обострились, тело слушалось безупречно, она не шла, а будто неслась над извилистой тропинкой, легко обходя травяные иссохшие кочки, выступающие из земли коренья и неожиданно возникающие колдобины, наполненные мутной водой. Лес притих, и в этой тревожной тишине осязаемо витал дух опасности. Почва шуршала под ногами, а под кустами тонкими зеленоватыми бусинами зажглись скользящие гроздья светлячков. Туман рассеялся, воздух посвежел, деревья поредели. Блеск звезд и лунное сияние освещали путь. Стали попадаться заросли дикого шиповника и жимолости. Калина и можжевельник прятались среди кедров и пихт, переплетения стланика лежали сплошным зеленым ковром, укрывая россыпи лесных ягод.
Шли торопливо, не оглядываясь назад. Вдруг Василий остановился на месте, припал ухом к земле. Долго вслушивался в звенящую тишину. Наконец поднялся, улыбаясь, и потянул за собой в чащу. Раздвинув густые ветки, Светлана увидела волшебный струящийся свет.
Одинокий распустившийся бутон горел алым огнем. Целая колония папоротников расстилалась перед ним, освещенная ровным чудесным свечением. Меж широких резных листьев сияли трепетные лепестки, раскрываясь ярким пылающим соцветием. Черный ночной лес молчаливой стеной окружал кроваво-красный цветок. Она круглыми зачарованными глазами смотрела, как тянется вверх стебелек, а идущий изнутри свет усиливается, озаряясь пламенным ореолом. Все колдовские силы, тайные магические знания, богатство и ясновидение воплощались в этом сказочном чуде. Светлана шагнула в заросли папоротников, опустилась на колени, и уже протянула руку…
– Не надо, Света! – раздался сзади скорбный плачущий голос. – Все кончено! Вадим умер… – рыдания, и горькие причитания Натальи Леонидовны звучали за спиной. – Забирай Дашеньку, приезжайте скорее…
Ее словно обожгло ледяным ветром. Сердце ухнуло и остановилось. Страшная беда, будто каменная глыба, обрушилась на плечи. Не помня себя, взялась пальцами за стебель, ощутив легкий искрящий укол.
– Света, беги отсюда скорей! Не бери грех на душу, пожалей дочку и меня! – голос матери срывался от волнения. – Бог тебя не простит!..