Страница 21 из 71
— И много их, этих покупателей? — поинтересовался Захаров.
— Двое! — отозвался Олег, — Правда, там, в «гостинке» еще один мужчина поселился, но тот сам по себе. Да вы не волнуйтесь, для вас место всегда есть, вы же знаете!
Захаров и вправду это хорошо знал. С Семенычем он был знаком уже почти десять лет, практически со дня своего приезда на БАМ. Тогда Семеныч был еще только бригадиром монтажников и в поселок строителей, где работал Захаров, приехал в командировку. В первый же день своего приезда Семеныч сильно напился в рабочей столовой, служившей по вечерам кафе, и Алексей увел его от греха подальше к себе в общежитие.
— Как звать-то тебя, алкаш? — с иронией поинтересовался он на следующее утро.
— Меня?
С похмелья мозги, очевидно, работали туго, и гость надолго задумался. Потом, наконец, вспомнив, радостно воскликнул:
— А звать меня, как Высоцкого! Семеныч я! Владимир!
Память, однако, у Семеныча оказалась хорошей, и когда два года назад они встретились в кабинете главного инженера алюминиевого завода, он радостно воскликнул:
— Ба, знакомые все лица! Да это же мой «бамовский» спаситель!
И, обращаясь к главному инженеру, безапелляционно заявил:
— Как хочешь, Николай Сергеевич, а этот парень будет жить у меня в «гостинке»!
С тех пор Захаров, приезжая в Саяногорск, всегда поселялся у Семеныча, даже если и забывал предупредить того о своем приезде.
«Гостинка» состояла из расположенного на первом этаже просторного холла, служившего одновременно гостиной и столовой, и помещавшейся рядом с ним кухни, оборудованной всем необходимым. Здесь же на первом этаже находился небольшой санузел с туалетом и умывальником. На второй этаж вела довольно крутая лестница. Там располагались две комнаты для гостей, — на два и три спальных места, — и ванная комната.
Захаров вошел в прихожую, разделся и прошел в гостиную. На диване перед обеденным столом сидели два крепких коротко стриженных молодых парня, одетых в одинаковые китайские спортивные костюмы. Рядом на стуле бочком пристроился смутно знакомый Захарову монтажник из управления Семеныча и заполнял какие-то бумаги. На полу перед ними стояла большая спортивная сумка, доверху набитая денежными купюрами. Захаров негромко кашлянул, чтобы привлечь внимание:
— Добрый вечер! Меня зовут Алексей!..
…возиться с рыбой не хотелось, и он отнес судака Алексеичу.
— Чего мы с тобой будем по своим избушкам прятаться, точно медведи в берлогах? — объяснил он старику, — Во всей деревне кроме нас ведь никого нет! Зажарь его, бедолагу, вместе и съедим!.. А можем и по стаканчику пропустить — принести?
— Ну, уж нет! Сказал же, я твою отраву и нюхать не стану! — обрезал Алексеич, — Али тебе самогонка не по нраву пришлась?
— Скажешь! Самогонка отличная, прямо как по маслу проходит, сразу в кровь! Я вот читал в какой-то книге насчет такого напитка: «… словно ребенок босыми ножками по душе прошел!»
— Надо же! — усмехнулся Алексеич, — Чего только не удумают — «босыми ножками…»
Потом ненадолго задумался и неожиданно выдал:
— А, ить, верно — именно бОсыми! Потому как, мягонькие они — ножки-то ребячьи — и душу, должно, ласкают, ласкают… Ну, прям, как моя самогонка!
От такого сравнения Захаров невольно расхохотался…
К себе в избу он вернулся, когда уже стало смеркаться, и первым делом протопил обе плиты, пожалев в который раз, что прежняя хозяйка дома разобрала стоявшую прежде в доме настоящую русскую печь. Протопить плиту было, конечно, легче, да и жар она давала быстрее. Но так же быстро и остывала, и уже к утру в доме становилось ощутимо холодно.
Он прошел к столу с разбросанными по нему исписанными листками, зажег лампу и вернулся к своим мыслям. Воспоминания путались, вытесняя, и сменяя друг друга, как картинки в калейдоскопе. «Я мозаику сложу из разбившихся сердец» — неожиданно всплыла в памяти строка недавно еще популярной песни…
…палатку поставили немного в стороне от лагеря спецназовцев.
— Правильно! — одобрительно заметил майор, подходя к ним, — Незачем бойцов смущать неуставными застольями!
— А у нас еще и застолье будет?! — хитро улыбаясь, «удивился» Рустам, — Правда, помнится, какой-то военный — майор вроде бы… Ты не помнишь, Леха, в каком он был звании? Ну, пусть будет майор! Так вот, этот майор вроде какие-то шашлыки обещал…
— Да-а, точно! — подхватил Захаров, — Теперь и я тоже припоминаю! И еще, кажется, речь шла о какой-то водке… Старый, а ты случайно этого майора тут не встречал? Сбежал, наверное, от ответственности!
— Ладно, хватит трепаться, балаболки! — прервал их насмешки майор. — Сказал, будут шашлыки, значит, будут!
Он обернулся к лагерю и крикнул:
— Сержант! Курбатов, ко мне!
— Я, товарищ майор! — тут же отозвался, словно из-под земли возникший, невысокий черноволосый и широкоскулый солдат.
Захаров и Рустам снисходительно рассматривали подошедшего бойца.
— Что, парни, не похож на «спеца»? — усмехнулся майор, — А вы вообще как себе представляете настоящего спецназовца? Ладно, не напрягайте то, чего мать-природа не дала! Так и быть, расскажу я вам одну байку. Мне ее еще мой инструктор рассказывал, а теперь и я ее своим бойцам повторяю. Вместо аутотренинга, чтобы уверенность в них выработалась. Вобщем, слушайте! Вот дерется, к примеру, деревня с деревней. А в одной из них парень такой есть — здоровенный, тренированный… Каратист, вобщем! Назовем его, скажем, Петя. Вот этот Петя — бац одному ногой, бац другому рукой! Стоит на поле, мускулами играет. Думаете, он спецназовец? Не-а, спецназовец — Вася! Маленький такой, щупленький. Сидит этот Вася себе тихо в кустах и кирпичи пуляет… Как дал — так Петя и с копыт! Такая вот у нас байка…
Пока майор рассказывал эту историю, Алексей искоса поглядывал на сержанта. Тот стоял, не шевелясь, уставившись влюбленными глазами на своего командира и ловя на лету каждое его слово. Майор заметил взгляд Захарова, обернулся к сержанту и рассмеялся:
— Вольно, Курбатов! Что там у нас с мясом?
— Поросенок дожаривается, товарищ майор! Еще минутки три подождите, пожалуйста!
— Как поросенок? — удивился Рустам. — Ничего себе «шашлычки»! Да мы с тобой, Старый, вовек не рассчитаемся!
— Так я как раз к этому и веду! — ухмыльнулся майор, — Послушайте, парни, чего вам шляться на своей «гражданке»? Мотаетесь, где ни попадя…
Он ткнул пальцем в Захарова:
— Этот, вон, вообще куда-то в тундру-тайгу удрал! Небось, натворил чего? Так, не переживай! Приходи ко мне — у нас тебя точно никто не достанет!
— Это ты нас к себе на службу что ли приглашаешь? — полюбопытствовал Захаров, — Так мы же, хоть и уже не очень молодые, но все равно «необученные»!
— А мне от вас много и не нужно! Будете ребят тренировать да своим хитростям обучать. Я так думаю, в горах-то много чего попробовать успели? Небось, и на льду ночевали, и в лавинах бывали…
— Было, а то как же! — солидно подтвердил Рустам, — Леха — тот вообще, можно сказать, большой любитель на лавинах кататься! А что, Леш, где наша не пропадала! Может, рванем к майору в его Центр?
Он обернулся к майору:
— У тебя там условия-то как? Ну, жилье, девочки…
— Сержант! — неожиданно прервал его разглагольствования Захаров, обращаясь к продолжавшему стоять рядом солдату, — Откуда у тебя это?…
Глава 4
«Метет история осколки
и крошки битого стекла,
чтоб в галереях в позах стольких
ложь фигурировать могла»
В двухместном номере, который обычно занимал Захаров, одна кровать была смята, а на тумбочке возле нее лежали чьи-то туалетные принадлежности. Хозяин, впрочем, не явился ни к ужину, ни позже, когда Захаров уже ложился спать. Лишь утром, встав с постели и направляясь в ванну, он заметил на соседней кровати спящего мужчину.