Страница 3 из 44
Я поднял глаза на свою чудесную гостью.
- У тебя уютно, - улыбнулась она.
Ага, вот, значит, как теперь интеллигентные девочки называют обычный холостяцкий свинарник. Уютом. Надо будет запомнить. В следующий раз, когда мама или бывшая супруга с официальным дружественным визитом заявятся и начнут опять зудеть, что я квартиру зас... А вот хрен вам, скажу я. У меня уют!
Тут я кстати вспомнил, что, согласно гороскопу, который где-то прочитала Доминик, жить нам с ней осталось ровно сутки, так что и мамуля и Надюха неактуальны... И так мне от этого хорошо стало, что захотелось немедленно, прямо сейчас, выйти в окно и прогуляться по облакам. И что, что пятый этаж. Зато к звездам ближе!
- Вы... пить что-нибудь будете?
- А что у тебя есть?
Я пожал плечами:
- Надо посмотреть. Пиво точно есть. Кофе - возможно. Чай - если только старый. Шампанского точно нет.
- Я не люблю шампанское, - сказала Доминик и, совершенно спокойно, не обращая никакого внимания на состояние пола, разулась.
Это уж потом, задним числом, я сообразил, что на таких каблуках ходить, наверное, очень тяжело, все равно, что все время на цыпочках.
- У меня тут тапки есть. Они вам... наверное, враз будут.
- Бывшей жены? - поинтересовалась гостья.
- Ну... в основном, - брякнул я, даже не подумав, что можно и соврать. Даже нужно, наверное. Просто - вот почему-то не совралось.
- Путь будет пиво, - Доминик прошла по моему сто лет не чищеному паласу в тапочках, которые оказались ей все же чуть-чуть велики, и опустилась на диван, вытянув свои невероятные ноги. Тут я, наконец, бросил думать про трусы на батарее, отмер, пинком выкатил из угла небольшой пуфик, аккуратно приподнял это совершенство, обтянутое темными колготками, и уложил, как мне показалось, удобно...
- Пиво сейчас будет. Вы... Вам в кружку или так не побрезгуете? Я так люблю.
- Спасибо, я тоже люблю так.
Пиво, хвала всем богам, у меня было вполне пристойное, светлый мюнхенский "Хеллес". К нему нашлись какие-то левые кальмары, пакетик сухариков, колбаса в нарезке и початая банка маринованных корнишонов. Все это я сервировал на разделочной доске, водрузив ее прямо на диван между нами. Просто подумалось - так лучше. Не хочу, чтобы Доминик решила, что я, пользуясь случаем, притащил ее сюда чтобы напоить пивом, а потом приставать начну. А вот не начну!
- Да я и не думаю, - улыбнулась она.
- Я что, сказал это вслух?
Она покачала головой. Невозможные густо-синие глаза, даже не глаза - очи - смотрели спокойно и доверительно.
- Просто все твои мысли на лбу крупным шрифтом пропечатаны, да еще с подсветкой. А я, ты уж извини, Олег, читать умею.
- Что, правда, все? - ужаснулся я, - и про трусы?
Она засмеялась. Она смеялась, слегка откинувшись на спинку дивана, долго, с удовольствием. Потом взяла свое пиво и мягко прикоснулась горлышком к горлышку моей бутылки.
- За новое рождение, - тихо и непонятно сказала она, - пей, Олег. За это обязательно нужно выпить... хотя бы глоток. И переходи, наконец, на "ты".
...Это оказалась самая странная ночь в моей жизни. Изысканную, как многослойный коктейль, Доминик, не смутили ни огурцы прямо из банки, ни "левые" кальмары, ни "Емеля". Она спокойно отщипывала всего по чуть-чуть и отправляла в рот, так, словно я и впрямь угощал ее чем-то приличным. А у меня даже хлеба не оказалось! Но она не то что не поскандалила, как Надюха, она... Ей, кажется, все нравилось.
Вторая странность заключалась в том, что пиво не кончалось. Мы сидели, грызли этот псевдопролетарский андеграунд, болтали ни о чем, смеялись, прихлебывали из бутылок, а там все еще было и было...
В какой-то момент я убрал доску на пол и потянулся к ней. Ну, даст по морде, подумаешь! Большое дело. Мало я по морде получал? Зато потом всю жизнь вспоминать буду, какую женщину чуть не поцеловал!
По морде я не получил. Ее губы оказались мягкими, нежными. Но, почему-то, никак не раскрывались.
- Доминик... Я что-то не так делаю? Тебе не нравится? Ты скажи, как нравится - так и будет.
- Мне нравится. Только я не знаю - как. Что нужно делать?
Я сначала даже не понял... А потом, когда до меня, как до жирафа, дошло, наконец - я решил, что неправильно дошло. Не может же быть, чтобы она ни разу не целовалась? Ей, даже навскидку, лет тридцать точно есть. Не может быть!
- Я должна была хранить себя, - тихо прошептала она, глядя мне прямо в глаза - до этой ночи. Сегодня мне все можно. Но я ничего не умею. Ты меня научишь?