Страница 4 из 5
«Безусловно. С рождения дети «зеркалят» и впитывают все вокруг. Они копируют повседневное поведение родителей, воспитателей, друзей, окружающих, копируют современные влияния. Новорожденный зависит от физического и визуального контакта, заботы, внимания; ему жизненно необходима познавательная стимуляция. Эту потребность и человеческий контакт можно приравнять к удовлетворению и радости от хюгге. Хюгге для детей обычно связано с домом: местом, где они ощущают себя в безопасности и могут быть собой».
«Малыши осознают значимость общины и важность присутствия в настоящем моменте. Если в детстве они часто проводили время с родителями, они понимают, каково это, когда тебя замечают – видят, слышат, уделяют внимание. Это чувство безопасности, усваиваемое на самом глубинном уровне. А если человек ощущает себя в безопасности, ему проще справляться с требованиями внешнего мира и повседневными проблемами. Воспитание в хюгге-среде дает ребенку своего рода «встроенный радар»: взаимодействуя с окружающими, дети начинают чувствовать, кому можно доверять и на кого можно рассчитывать. Хюгге создает «мы-культуру» – культуру, в которой люди полагаются друг на друга, действуют совместно и на этой основе строят социум, ориентированный прежде всего на нужды общины».
В суете повседневных дел улучить момент для хюгге не так-то просто. Но мы можем планировать совместное времяпрепровождение. Вот что говорит психолог Хайди Шойц.
«Привлекайте детей к повседневным делам. Поручайте им задания по дому. Пусть помогают готовить еду. Ешьте за одним столом как можно чаще. Мы берем на себя все домашние дела, думая, что так будет быстрее, а потом освободится время для хюгге. Но заниматься домашними делами вместе – это и есть хюгге. Когда мы привлекаем детей к домашним обязанностям, мы учим их заботиться о себе. Это укрепляет их уверенность, самооценку и самостоятельность.
Проанализируйте свой «временной бюджет» – на что вы тратите время в действительности? Главные поглотители времени – гаджеты. Когда семья собирается за ужином или каким-либо совместным занятием, убирайте телефоны и выключайте компьютеры, телевизоры и планшеты. Не стремитесь быть суперхозяйкой: составьте меню на неделю и закупите продукты заранее».
В детском саду моего племянника перед пасхальными каникулами повесили объявление:
«Дайте детям возможность слоняться без дела. Вы планируете досуг из лучших побуждений, но детям очень важно просто послоняться по дому в тапочках, прежде чем их потащат в зоопарк, кино и прочие интересные места».
«Слоняться» – то есть побродить без цели, расслабиться и понять, что иногда достаточно надеть домашние тапочки, чтобы всем стало хюгге.
Хюгге можно спланировать, создать все условия, чтобы оно возникло, но оно также может появляться само. Вдруг отменились дела, перестал ходить транспорт, отключили электричество – и приходится ждать. Ожидание становится прекрасной возможностью провести время вместе.
Однажды моего парня, его родителей и трех сестер настиг буран. Он тогда был еще совсем маленьким. Приятная двухчасовая поездка домой от родственников превратилась в восьмичасовое путешествие на стареньком «Форде» по заснеженной дороге, забитой еле ползущими машинами, покуда хватает глаз. Это могла бы быть ужасная, утомительная, нескончаемая поездка, но для моего парня воспоминания о ней связаны с хюгге. Снег, большая семья в тесной машине, игры, разговоры и общая память о пережитом.
«Нельзя просто сказать: “А сейчас будет хюгге” – и ждать, что оно появится. Как нельзя сказать “Сейчас я влюблюсь”».
Можно создать все условия для хюгге, но нельзя вызвать его по приказу. «У меня есть десять минут, да будет хюгге!» – такого просто не бывает. Хюгге живет по своим правилам, появляется и исчезает в соответствующей обстановке, при соответствующем настрое. Запланированный хюгге-вечер, когда, казалось бы, все условия созданы, может оказаться менее уютным, если наши ожидания завышены и все спланировано слишком дотошно.
«Хюгге для меня означает полное расслабление, моменты, когда я ничем не стеснена – ни временем, ни обязанностями, ни стрессами, ни другими отвлекающими факторами. Это моменты, наполненные любовью, теплом, когда никто никуда не спешит и есть время на простые радости: игру в карты, книгу, ванну. Хюгге – это когда я смотрю, как смеются мои дочки, когда сижу с ними обнявшись. Хюгге возникает, когда я позволяю себе не спеша насладиться особыми мгновениями, но вместе с тем может по волшебству появиться в гуще повседневных дел – если только распахнуть глаза».
Влияет ли возраст на восприятие хюгге и отличается ли «современное хюгге» от того, каким оно было 60 лет назад? Двадцатисемилетняя Леа Соммер выросла в 1990-е; для нее хюгге – это музыка в плеере и барбекю вечером в выходной. Для ее девяностолетней бабушки Греты хюгге – это кроссворды и стаканчик шнапса. Бабушка и внучка любят сидеть на диване и просто общаться – для них это хюгге.
ЛЕА: «Хюгге для меня – особое состояние. Когда я «в хюгге», я присутствую в настоящем. Прошлого и будущего не существует, я довольна жизнью. Мне ничего не нужно, я довольствуюсь тем, что имею».
ГРЕТА: «Точно. Хюгге возникает, даже когда я одна. Например, когда сижу и решаю кроссворд в воскресной газете. Все спокойно, я ни о чем не думаю. Но иногда очень трудно найти покой, а без него хюгге не будет».
ЛЕА: «Именно. Я чувствую беспокойство, когда ум скачет с одного на другое. Я переживаю из-за чего-то, что уже произошло или должно произойти. Иногда мы можем вызвать состояние покоя, необходимое для хюгге. Если я одна и мне хочется расслабиться, я принимаю ванну, красиво нарезаю фрукты, зажигаю свечи и ставлю музыку, настраивающую на хюгге. А иногда хюгге возникает само по себе: я просто чувствую, как на душе становится спокойно и легко».
ГРЕТА: «Когда мне удается сделать все намеченные дела, я всегда очень довольна собой. Тогда и возникает хюгге. Я говорю себе: вот теперь можно сесть и расслабиться. Я это заслужила».
ЛЕА: «А какое время для тебя связано с хюгге?»
ГРЕТА: «Субботний вечер. В субботу вечером я никогда не готовлю горячий ужин. Просто делаю бутерброды с маслом и салат, наливаю себе чуть-чуть шнапса и полстакана пива. Когда твой дедушка Ханс был еще жив, это была наша субботняя традиция. Каждую неделю повторялся один и тот же разговор. Ханс спрашивал, осталась ли у нас печень трески. «Конечно, осталась», – всегда отвечала я. У нас в холодильнике всегда была печень трески. «Тогда, может, поедим ее на ужин?» – спрашивал он. «Давай, с поджаренным хлебом и лимоном. А шнапс будешь?» «Можно и двойную порцию», – отвечал он, и с субботним ужином было решено».