Страница 52 из 79
— В момент физической смерти мысль, умственное начало освобождается. Мысль — это силовое поле; доказательство тому — хотя бы передача мысли от одного мозга к другому… Если сосредоточить усилия в одной точке, то можно сформировать в пространстве вихревое поле мысли, которое будет стабильным сколь угодно долго. Этот вихрь питается потоками энергии, рассеянными в пространстве. Но он может быть создан только ценой разрушения физического мозга. А я, — с горечью добавил голос, — не могу приказать своему глупому телу разрушиться. Любой из нас с радостью помог бы вам добраться до корабля, если б только вы сумели уничтожить эти громадные глыбы плоти и освободить нас.
— Единственные глыбы плоти, которым сейчас грозит уничтожение, это наши собственные тела, — заметил Пентон. — Но мы отнюдь не жаждем с ними расставаться.
— Да, я знаю, — сказал голос. — Увы. Боюсь, что я ухожу…
Почва слегка содрогнулась. Три громадных цилиндра неуклюже покатились по равнине, чтобы продолжить трапезу на берегу озера.
— Что же нам делать, гори они огнем! — воскликнул Блейк. — Они настроены дружелюбно, все они, без сомнения, высокоразумные существа, и в то же время каждый из них — это тупой, безмозглый, разрушительный Молох.
— Огонь, — тихо сказал Пентон. — Гори они огнем. Огнем, ну конечно! — Он радостно засмеялся — Ну и туп же я! Великолепная идея.
Блейк молча посмотрел на него, потом сказал.
— Я еще тупее. При чем тут огонь?
— Водород, — сказал Пентон, — река и озеро жидкого водорода. Озеро водорода и берег из твердого кислорода… Они хотят умереть? — отлично, клянусь космосом, мы им поможем! Они вынуждены стремиться к теплу, хотят они этого или нет! — отлично! Кислород и водород образуют воду — и чертову уйму тепла!!
— О! — тихо сказал Блейк — Это точно.
Он выглянул из расщелины. В тридцати футах от них между кислородными островками весело струился ручей жидкого водорода.
Пентон взобрался на туловище одного из замерзших существ, поднял протономет, прицелился в берег ручья и нажал кнопку. В ослепительной вспышке кислород и водород вернулись в первичное состояние, бешено закружившись газовым смерчем.
А потом пламя погасло. Два больших цилиндра начали было катиться к нему, но остановились, как только исчезло последнее дыхание тепла. Сверху полил водородный дождь вперемежку с мелким кислородным снежком.
Пентон вытаращил глаза:
— Блейк, оно не хочет гореть!
Блейк непонимающе взглянул на друга.
— Оно должно гореть. Законы химии не могут настолько отличаться. Это какая-то аномалия — наверное, здесь слишком холодно. Попробуй еще.
И Пентон снова метнул пылающую струю протонов в берег, где водородные волны плескались о кислородный песок. И снова взрыв превратил водород и кислород в газы — и снова все кончилось дождем и снегом.
Пентон посмотрел на друга и пожал плечами.
— Другие химические законы, что ли? Не хотят гореть, и все. Кончено.
Блейк вздохнул.
— Мой кислород на исходе. И клапаны в баллоне работают плохо. Я уже несколько раз с ними возился. Наверно, я что-нибудь там испортил, когда перекрывал эту вонючую смесь.
Он медленно повернул кислородный клапан, шепча проклятия.
— Опять заело, еще немного — и я бы отдал богу душу. Все-таки задохнуться — совсем не то, что замерзнуть, не правда ли?
— Не вижу особенной разницы, — сказал Пентон, — Оружия нет. Спрятаться негде. Ждать, пока они уйдут, мы не можем. Невозможно раздобыть кислород. Невозможно пробраться на корабль.
Блейк только чертыхнулся и слегка увеличил приток кислорода в своем баллоне. Потом он медленно поднялся, подошел к застывшей громадине у входа в пещеру, взобрался наверх и посмотрел на равнину. Почти рядом, рукой подать, проклятый водородный ручей извивался по новым протокам, возникшим среди выжженных участков.
Блейк слегка пошатывался.
— Шертовы… твари… — пробормотал он, — шортов в-в’до-род… шортов к-к-к’слород… гореть не хотите… гады… Это вода… к-к-кретины… Шделайте… так-кую же… шволочи…
Он был явно пьян: его кислородный клапан снова заело, на этот раз в открытом положении, и Блейк основательно опьянел от избытка кислорода. Пентон начал было торопливо карабкаться на туловище существа, но тут Блейк вывинтил из скафандра флягу с водой, размахнулся и швырнул ее в ручей:
— На… шертов в-в-в’дород… шделай такую… в-в-воду!
Трясущимися руками он поднял протономет и выстрелил.
Взрыв отшвырнул его назад, бросил на Пентона и свалил их обоих вниз. Немыслимый, в милю высотой, столб голубого пламени с ревом рванулся в черное небо, словно огненный палец, протянувшийся к звездам. В этом огненном водовороте исчез водородный ручей, кислород растаял, вскипел, зашипел языками пламени. Стена огня, рыча и грохоча, стремительно двинулась вдоль берега озера, пожирая кислородный песок и водородную жидкость. Спустя несколько секунд все озеро уже было обрамлено стеной пламени, а водородный водопадик, низвергавшийся с утеса, превратился в облачко пылающего газа.
Две тысячи существ радостно устремились в этот гигантский погребальный костер, где их ждала мгновенная смерть. Шумно катясь по склону к источнику тепла, лишенные мозга существа повиновались одному лишь слепому инстинкту; они не знали, что тепло может убивать.
Пентон перекрыл кислородный клапан в баллоне Блейка, поднял друга на ноги и почти бегом потащил за собой. Пламя теперь было в полумиле от них — огромное кольцо огня, поднимающееся к небу. Там уже не было ни кислородного песка, ни водородного ручья. В том месте, где раньше протекал ручей, теперь тянулась изгибающаяся стена горящего газа.
Шагов через сто Блейк выпрямился, тряхнул головой и слегка приоткрыл клапан баллона.
— Опьянел от кислорода… Господи, что тут произошло?
— Заткнись и пошевеливайся! — проворчал Пентон, — Приоткрой клапан пошире, но смотри, не упейся снова. Мы должны добраться до корабля, прежде чем огонь погаснет. Еще почти миля.
Наконец они достигли космолета. Пентон помог Блейку забраться в люк и захлопнул огромную крышку.
— Что случилось? — слабым, задыхающимся голосом произнес Блейк, едва открыв глаза.
— Вода, — ухмыльнулся Пентон. — Просто вода. Нужна была затравка. Водород и кислород не соединяются при полном отсутствии воды. Это старо как мир, но я абсолютно упустил это из виду. Здешние друзеги так усердно поработали, что тут и следа воды не осталось. Вот реакция и не могла начаться, пока не сработала твоя фляга с водой. Давай двигай в рубку! Поищем планету потеплее…
Клиффорд Саймак
Необъятный двор
Хайрам Тэн проснулся и сел в постели.
Таузер лаял и скреб лапами пол.
— Цыц! — прикрикнул на него Тэн.
Нелепые уши Таузера поднялись торчком, а затем собака снова принялась лаять и царапать пол.
Тэн протер глаза, провел рукой по спутанным, давно на стриженным волосам. Потом снова лег и натянул на голову одеяло.
Но разве уснешь под этот лай?
— Ну, что с тобой? — сердито спросил он собаку.
— Гав, — ответил Таузер, продолжая скрести пол..
— Если тебе надо выйти, открой дверь. Ты ведь знаешь, как это делается. Первый раз, что ли? — сказал Тэн.
Таузер перестал лаять, уселся и стал смотреть, как хозяин встает с постели.
Тэн надел рубаху и брюки, но с ботинками возиться не стал.
Таузер проковылял в угол, приложился носом к плинтусу и принялся его шумно обнюхивать.
— Мышь? — спросил Тэн.
— Гав!.. — с чувством ответил Таузер.
— Что-то я не припомню, чтобы ты раньше поднимал столько шуму из-за мышей, — озадаченно произнес Тэн. — Совсем уже спятил.
Стояло ясное летнее утро. Окно было раскрыто настежь, и солнце заливало комнату.
«Неплохой денек для рыбной ловли»,— подумал Тэн, но тут же вспомнил, что ничего не выйдет. Надо ехать смотреть ясеневую кровать с пологом, о которой ему говорили по дороге на Вудмен. Похоже, что за нее заломят двойную цену. Вот так и получается — честным путем и доллара не заработаешь. Нынче все стали разбираться в старинных вещах.