Страница 2 из 79
— Эй, там, полегче! Корабль хотите разнести?
Один из рабочих поднял голову и ухмыльнулся. Крейн знал, о чем он думает — что при взлете корабль просто развалится. Об этом говорили все вокруг. Все, кроме Эвелины. Она-то ему верила. Правда, помалкивал и Холлмайер, но совсем по иным соображениям.
Спускаясь, Крейн увидел, что Холлмайер идет к ангару. Полы его халата трепал ветер.
— Помяни дьявола, а он тут как тут, — пробормотал Крейн.
Холлмайер крикнул:
— Стивен, послушай…
— Может, довольно? — оборвал его Крейн.
Но Холлмайер вытащил из кармана пачку исписанных листов и помахал ими у Крейна перед носом.
— Я просидел полночи и пересчитал все заново. И еще раз убедился, что прав. Абсолютно прав.
Крейн взглянул на уравнения, потом на покрасневшие глаза Холлмайера. Похоже, человек совсем обезумел от страха.
— Последний раз говорю тебе, — сказал Холлмайер, — да, ты испытаешь свой новый инициатор. Прекрасно. Не возражаю, ты сделал гениальное открытие. Честь тебе и хвала.
Слово «гениальное» в данном случае едва ли годилось, и Крейн не был столь самонадеян, чтобы не понимать этого. На инициатор ядерного распада железа, реакции, протекающей с выделением колоссального количества энергии, он натолкнулся совершенно случайно. Додуматься до такого едва ли кто-нибудь способен — такие открытия делаются случайно.
— Ты думаешь, у меня ничего не получится?
— Почему? Слетаешь на Луну. Облетишь вокруг нее. Может, получится. Шансы — пятьдесят на пятьдесят.
Холлмайер пригладил волосы.
— Только ради Бога, Стивен. Пойми меня правильно. Дело не в тебе. Хочешь угробить себя — это твоя проблема. Дело во всей Земле…
— Что за чушь. Ступай домой и выспись.
— Стивен! — дрожащей рукой Холлмайер ткнул в листы бумаги, — как бы безукоризненно ни работал смеситель, нет гарантии, не может быть гарантии полного сгорания инициатора.
— Не сходи с ума.
— Ты понимаешь, что случится, если хоть несколько молекул инициатора будет выброшено из сопла?! Они попадут на Землю, и цепная реакция охватит всю поверхность планеты, затронет каждый атом железа! Оно же есть повсюду! Не будет больше Земли! Ты только представь себе, куда вернешься!
Крейн раздраженно отмахнулся.
— Обо всем этом мы уже говорили. И не раз.
Он взял Холлмайера за рукав и потащил к основанию опор, на которых покоилась ракета. Под металлической конструкцией зияла выложенная огнеупорным кирпичом шахта, глубиной в двести и диаметром в пятьдесят футов.
— Сюда уйдет первое пламя. Если с ним вылетит хоть одна молекула инициатора, она здесь останется и будет нейтрализована. Все?
— Но и в полете угроза сохранится, — не сдавался Холлмайер. — Ничтожная капля инициатора рано или поздно упадет на Землю. Конечно, если ракета еще не успеет набрать определенную скорость.
— Ну сколько раз можно твердить одно и то же. Температура выхлопа уничтожит все. Ступай. Мне надо работать.
Крейн подталкивал Холлмайера к выходу из ангара, но тот продолжал кричать и размахивать руками.
— Я не допущу этого, — повторял он, — я найду, как тебе помешать. Я не позволю…
Крейн взялся за работу — но для него это была не просто работа. Он любовно возился со своим кораблем, доводя до совершенства каждую мелочь, и не замечал времени. Ракета была готова к старту; теперь, тщательно проверив все от носа до кормы, Крейн полностью убедился в этом. Он стоял, вытирая руки ветошью, и любовался своим детищем. Пятьдесят футов стали, из которых тридцать заполнены топливом. В переднем отсеке — гамак, сконструированный им для амортизации перегрузок. Кварцевый нос корабля, словно гигантский глаз циклопа, созерцал небеса. В ракете было что-то и от сверкающих рыцарских доспехов, и от стремительной искрометной рапиры, и от грозного огнестрельного оружия. Крейн думал: «После полета корабль погибнет. Врежется в землю и исчезнет в грохоте и вспышке взрыва. С мягкой посадкой пока не получается. Неважно! Пусть будет единственный полет — единственный и великолепный полет в неведомое. Чего еще может желать человек?»
Ни о перспективе собственной смерти, ни о возможной гибели всей Земли Крейн уже и не вспоминал.
Закрывая дверь, Крейн услышал голос Холлмайера. Он кричат от коттеджа по ту сторону поля. Слова было невозможно разобрать, было лишь видно, как он машет рукой. Крейн побежал по жесткой стерне, полной грудью вдыхая свежий вечерний воздух. «А все-таки хорошо жить на белом свете», — мелькнуло у него в голове.
Холлмайер сказал, что звонит Эвелина.
Крейн с недоумением посмотрел на него. Холлмайер держался как-то неестественно и, как показалось Крейну, избегал его взгляда.
— Что такое? Мы же договорились, что она не будет отвлекать меня. Это ты ей посоветовал? Хочешь помешать мне и используешь для этого Эвелину?
— Нет, — ответил Холлмайер, но в голосе его была неестественность, а глаза избегали Крейна; он внимательно рассматривал ультрамариновый вечерний небосклон.
— Слушай, милая, — сказал Крейн, взяв трубку, — не устраивай панику. До того, как корабль разобьется, я выпрыгну с парашютом и спокойно опущусь на землю. Как опавший лист. Я тебя очень люблю. Увидимся перед стартом. Пока.
— До свиданья, дорогой, — послышался чистый голос Эвелины, — ты для этого и звонил?
— Звонил?!
С коврика у камина поднялось нечто шоколадно-коричневое — большое и неуклюжее. Это был Амбер, огромный дог Крейна. Пес принюхался, насторожил уши и заскулил.
— Повтори, ты сказала, я звонил тебе? — кричал в трубку Крейн.
Амбер вдруг зарычал. Одним прыжком он оказался возле Крейна, заглянул ему в глаза и завыл.
— Замолчи, зверюга! — прикрикнул на него Крейн и отпихнул собаку ногой.
— Дай ему пинка и от меня, — засмеялась Эвелина. — Кто-то звонил и сказал, что ты хочешь поговорить со мной.
— Вот как? Знаешь что… Я еще позвоню тебе, радость моя.
Крейн положил трубку и медленно поднялся, наблюдая за беспокойным поведением собаки. Комната была наполнена неверным светом оранжевой зари. Амбер уставился на яркий дрожащий блик, засопел и снова завыл. И тогда Крейн бросился к окну.
С другой стороны поля поднимался столб пламени; внутри него быстро оседали стены ангара. На фоне огня метались темные фигурки.
— Боже, — прошептал Крейн, выскочил из дома и помчался к пылающему ангару. Рядом с ним бежал Амбер. Уже издали Крейн увидел, что выступающий из огня нос ракеты уцелел. Нужно было успеть, пока жар не раскалил металл и опоры не ослабли.
К Крейну подбежали покрытые копотью рабочие. Он бросил на них яростный взгляд и заорал:
— Холлмайер! Холлмайер!
Холлмайер протиснулся сквозь толпу. Его глаза — глаза сумасшедшего — сияли торжеством.
— Плохо дело, — сказал он, — мне искренне жаль, Стивен.
— Свинья! — бросил ему в лицо Крейн, — старая очумевшая от страха свинья!
Крейн схватил его за лацканы, с остервенением тряхнул и кинулся к пылающему ангару.
Холлмайер что-то крикнул. Кто-то бросился Крейну под ноги, сшиб на землю, Крейн вскочил и стал пробиваться сквозь толпу. Рядом был Амбер, его рык перекрывал рев пламени. Крейн удачно попал кому-то в челюсть — человек обмяк и стал оседать на землю. Еще одному достался страшный удар коленом. Этот упал сразу. Крейн, пригнув голову, ринулся в пекло. Сначала он не чувствовал ожогов, но уже карабкаясь по трапу к люку, неожиданно для себя вскрикнул от боли. Внизу выл Амбер, и Крейн сообразил, что собака погибнет в пламени выхлопа. Он быстро спустился и втащил пса в ракету, загерметизировал люк. Его шатало, но усилием воли он удерживал сознание, пока не забрался в амортизатор.
А потом руки сами легли на панель управления, пальцы сами включили рубильник. Работало страстное желание не дать сгинуть в огне его прекрасному творению. Пусть он обречен на неудачу. Но он примет ее достойно.
Ракета вздрогнула, раздались оглушительные громовые раскаты, и первый космонавт погрузился во тьму.