Страница 8 из 15
Орки бегают всегда. Пробежать сто километров за день для отряда орков — вполне обычное дело. Неутомимые бойцы после такой пробежки ещё и в бой вступят. Когда я впервые попал на такой марш — бросок, то думал, что сдохну. А ничего. Добежал не хуже других. Хорошо, что на следующий день бежать пришлось меньше, километров шестьдесят — семьдесят.
На голеностоп нормально позаниматься не удалось. Ничего для утяжеления я не нашёл. Покачал «ласточку», переваливаясь с пятки на носок, и попрыгал минут десять, как заяц, из стороны в сторону. Немного походив после упражнений по краю футбольного поля, я пошёл к турникам. Десять раз смог подтянуться и раз пять изобразил уголок. Руки и пресс ни к чёрту. Растяжка так себе. Дыхалка радует. Что характерно, майка почти сухая, но ноги подрагивают. Если поработать с голеностопом и техникой бега, то из меня получиться неплохой легкоатлет. Кстати, бег мне всегда давался легко, в любом теле. Обычно трудности были с боевыми искусствами. Ладно, способности тела вчерне понятны. Вечером подумаю, с чего начинать. На первый взгляд всё легко и просто, но это не так. Человек не может быть универсалом. Легкоатлет не может быть хорошим борцом, а боксёр — пловцом. Эластичные мышцы пловца не предполагают нанесение хлесткого резкого удара, а бегуну только повредит накачанный торс и лишний вес.
Из душа вывалился в одном полотенце. Одновременно звонил телефон и кто-то стучал в дверь. На бегу успел крикнуть в трубку, чтобы подождали и пошёл открывать входную дверь.
— Виктор, заходи. Сейчас на телефон отвечу и поговорим, — я на бегу подхватил чуть было не упавшее полотенце и запахнул его поплотнее, — Алло, слушаю.
— Ты уже дома? Тебя когда выписали? — у Лены, Пашиной подруги, приятный голос. Хотел пошутить по поводу первого вопроса, но Пашина память выдала такой букет эмоций, что дыхание спёрло и секунд на пять стало не до шуток.
— Леньчик, привет. Я хотел тебе вечером звонить. Ты наверно сейчас вся в подготовке к экзаменам, а вечерком могли бы погулять, — я быстро отдышался и постарался изобразить счастливого человека.
— Какая подготовка, из-за тебя мне в голову ничего не лезет.
— Лен, а как ты догадалась, что я уже дома?
— Почувствовала. Я же ведьма, забыл?
— Уже вспомнил. Сейчас поговорим, и я твоему вещему ворону пару перьев из хвоста выдерну, чтобы не каркал, когда не просят, — я показал кулак Витьке, выглянувшему в коридор. Тот закатил глаза под лоб и шмыгнул обратно в зал.
— Я вечером не могу, обещала родителям помочь, — не очень правдоподобно соврала Ленка в трубку. Бывший парень наверняка бы не заметил эту паузу в десятую долю секунды и слегка изменившийся тон. Интересно, что за тайны у неё появились. Всего-то неделю не виделись. Интересно, я только что по телефону четко определил, что девушка врёт. Обычно такая способность есть у магов, и то не у всех, — Чего молчишь? — прервала Лена мои размышления про ментальных магов или, как их называли в империи Калдари — псиоников. Похоже, что это умение из той же серии, что и неожиданно доставшаяся мне способность к Контакту.
— Задумался. Лен, тебе Витя ничего про мою память не говорил?
— Он сказал, что ты забыл всю программу за последние два года, и не будешь поступать в институт. Это не шутка?
— Понимаешь, какое дело… я не только программу забыл, я вообще ничего не помню.
— Вот даже как… — теперь уже задумалась моя собеседница, — Разве так бывает?
— Я не врач, но в больнице говорили про генерализованную амнезию. У меня полностью выпало из памяти два последних года.
— Ты и меня забыл?
— Я тебя помню такой, какой ты была два года назад.
— Пф-ф, что там вспоминать. Худющее чудо с косичками. Я как раз недавно выпускные фотографии в альбом вставляла, поэтому успела полюбоваться на себя в восьмом классе.
— Значит у меня есть шанс приятно удивиться, — сам не пойму, зачем я всё это ей говорю. Мне эта девушка не нужна, но от выплесков адреналина в старой памяти Пашки меня всерьёз колбасит. По опыту прошлых реинкарнаций я знаю, что эмоциональная составляющая памяти предшественника будет понемногу спадать и закончиться месяца через три. Поведенческая матрица продержится дольше. Такой расклад устраивает. Не нужно придумывать ничего лишнего. По крайней мере пока меня никто не назвал странным и явных изменений не заметил, а остальное объяснимо потерей памяти, молнией и реанимацией.
— Нам надо будет заново знакомиться. Даже не знаю, что и сказать. Давай завтра созвонимся. У меня вечер будет свободен, — Лена определённо пыталась что-то сообразить и явно взяла паузу на раздумье. Хотя, скорее всего, выгадала время на обсуждение возникшей ситуации со своей мамой, от которой у неё никогда не было секретов.
— До завтра, — покладисто согласился я и мягко положил трубку. Мне тоже нужно время на размышление. Пашкина память отчаянно требует продолжения отношений, а мой разум категорически протестует. Первый конфликт интересов.
— Ну, Плохиш, рассказывай. За сколько печенек продал меня буржуинам? — наехал я на улыбающегося Витьку, зайдя в зал.
— Ты что, бегал что-ли? — по одесски, вопросом на вопрос ответил Витя, указывая на спортивную форму, снятую мной перед походом в душ.
— Было немного. Подзакис в больнице и решил встряхнуться. С темы не съезжай. Ты меня Ленке сдал?
— Я сегодня зашел в больницу, а тебя выписали. Прихожу к тебе домой, тут тоже закрыто. Что я должен был подумать? Вот и позвонил ей, — выдал он правду. Не соврал.
— Неожиданно получилось с выпиской. Я тоже думал, что ещё пару дней проваляюсь.
— Чем займёшься? Может подашь документы в институт на всякий случай? Вдруг память резко вернётся, а нет, так и забрать можно.
— Вечером поговорю с родителями, и решим. Заодно попробую учебники посмотреть. Может так что вспомню.
— Я чего тебя искал-то срочно. Мне Лёха чешскую электрогитару предлагает дёшево. «Иолану-7». Только они разбили пластик на ней и оба звучка повредили. Сколько раз ему говорил, что для халтур надо жёсткий кофр делать. Их со свадьбы на автобусе везли, вот по гитаре углом колонки и долбануло. За сотню отдаст, сказал.
«Иолана — Стар — 7» мне нравилась. Чехи, не слишком мудрствуя, содрали её корпус с легендарного «Фендер — Стратокастер», наверное самой знаменитой гитары этого времени. Кроме двух датчиков, вместо трёх и незначительного изменения в форме пластика, отличие найти мог не каждый. С датчиками можно помозговать. В Верхней Пышме есть один симпатичный заводик, где делают очень интересные магниты. На Шувакише, местном рынке, иногда встречаются на развалах столбики из магнитов — таблеток, которые руками не вдруг разломишь. Очень сильные магниты. С ними звук у электрогитары должен существенно измениться на более яркий и читаемый.
— Витька, тебе-то она зачем? Ты на басу кое-как шевелишь, ну аккорды ещё туда-сюда можешь ставить. Только учти, времена ритм — гитар прошли. Везде, кроме оркестра Гостелерадио и таких же замшелых ВИА, ритмачи вымирают как класс.
— Да сам не знаю. Просто гитара нравится, а потом дёшево выходит. Он её в Москве у спекулей за триста двадцать брал. Уже и к мастерам нашим ходил. Никто не берётся. Говорят, сделаем, но надо сам пластик и датчики. Иначе туфта получится. Самопал.
— Как он сам без гитары останется? Он же её целыми днями из рук не выпускает?
— Бегает сейчас, деньги у всех занимает. Вроде он «Gibson SG» собрался брать.
— Да ладно. Он же как машина стоит, — я сам цен чёрного рынка не знал, но в компании с Витькиным двоюродным братом Алексеем бывал часто. Они базировались в ДК имени Гагарина. В народе его называли Гагры. Иногда, под разбавленный портвейн, музыканты обсуждали цены на инструменты своей мечты. Во время споров вытаскивался до дыр затёртый английский журнал «Rolling Stone», где в самом конце страниц десять были посвящены ценам на электрогитары и аппаратуру.
— Это «Лес Пол», а «СГ» раза в полтора — два дешевле. Вроде у Лёхи страховка тысячи на полторы подошла, вот и накопил. Говорит, триста рублей не хватает.