Чистая правда

Пока судья Уолтерс изучал лежавшие перед ним бумаги, Фиске наклонился к Уильямсу и сказал:

– Видишь, что бывает, когда пишешь такое дерьмо посреди ночи? – И он положил свой ответ перед Уильямсом. – Поскольку у меня было всего пять минут, чтобы прочитать ваше ходатайство, я подумал, что могу оказать вам ответную любезность. Можете почитать вместе с судьей.

Уолтерс закончил просматривать документ и наградил Уильямса таким взглядом, что от него даже у самого спокойного зрителя в зале по спине пробежали мурашки.

– Надеюсь, у вас есть на это адекватный ответ, мистер Уильямс, хотя лично я даже представить не могу, каким он может быть.

Прокурор поднялся со своего стула, а когда открыл рот, чтобы ответить, обнаружил, что голос вместе с высокомерием куда-то подевались.

– Ну? – нетерпеливо проговорил судья Уолтерс. – Скажите же что-нибудь, иначе я поддержу просьбу мистера Фиске о санкциях прежде, чем ее выслушаю.

Адвокат взглянул на Уильямса, и выражение его лица слегка смягчилось. Никто ведь не знает, когда понадобится одолжение.

– Ваша честь, я уверен, что фактические и правовые ошибки в заявлении офиса прокурора возникли по причине переутомления юристов, а не намеренно. Я даже готов сократить наше предложение до пятисот долларов, но хотел бы получить личное извинение офиса прокурора за то, что они не дали мне выспаться.

В зале суда раздались смешки.

Неожиданно со стороны последних рядов послышался громоподобный голос:

– Судья Уолтерс, если мне будет позволено вмешаться, офис прокурора принимает это предложение.

Все повернулись посмотреть на человека, прервавшего заседание, – невысокого, почти лысого, толстого мужчину, одетого в полосатый костюм и рубашку с туго накрахмаленным воротником, который подпирал волосатую шею.

– Мы принимаем предложение, – повторил он низким прокуренным голосом, растягивая слова, как человек, всю жизнь проживший в Вирджинии. – И просим у суда прощения за то, что отняли у него столько времени.

– Я рад, что вы тут оказались, мистер Грэм, – сказал судья Уолтерс.

Бобби Грэм, прокурор штата от города Ричмонд, коротко кивнул, прежде чем направиться к двойным стеклянным дверям. Он не стал извиняться перед Фиске, но адвокат защиты решил не настаивать. В суде редко получаешь все, что просишь.

– Иск офиса прокурора штата отклонен без сохранения за истцом права предъявления иска по тому же основанию, – объявил судья Уолтерс и посмотрел на обвинителя. – Мистер Уильямс, думаю, вам следует выпить пива с мистером Фиске; только, полагаю, платить должен ты, сынок.

Когда объявили следующее дело, Фиске закрыл портфель и вышел из зала суда. Уильямс не отставал.

– Тебе следовало согласиться на мое первое предложение, Поли.

– Я тебе это запомню, Фиске, – сердито заявил Уильямс.

– И правильно.

– Мы все равно закроем Джерома Хикса, – прошипел Уильямс. – И не рассчитывай, что будет иначе.

Фиске знал, что для Поли Уильямса и других помощников прокуроров, с которыми ему доводилось иметь дело, его клиенты являлись врагами на всю жизнь, которые заслуживают самого сурового наказания. И в некоторых случаях они были правы. Но не во всех.

– Знаешь, о чем я думаю, Уильямс? – спросил адвокат. – Я думаю, как быстро пройдет тысяча лет.

Когда Фиске покинул зал заседаний суда на третьем этаже, он прошел мимо полицейских офицеров, с которыми служил, когда был копом в Ричмонде. Один из них улыбнулся, кивнул, здороваясь, но остальные даже не посмотрели в его сторону. Они считали его предателем, сменившим пистолет и полицейский жетон на костюм и портфель. Человеком, защищавшим интересы другой стороны. Гореть тебе в аду, брат Фиске.

Он взглянул на группу чернокожих парней с такими короткими стрижками, что те казались лысыми; штаны спущены по самое не балуйся, так, что видны боксеры, одинаковые, точно униформа банды. Куртки, большие кеды без шнурков. Они открыто бросали вызов системе правосудия и все до одного выглядели мрачными.

Парни столпились около своего адвоката, белого мужчины, расплывшегося от офисной работы, потеющего в дорогом полосатом костюме с засаленными манжетами, в мокасинах из блестящей кожи и роговых очках. Тот слегка подергивался, объясняя что-то своему отряду скаутов, и постукивал кулаком по жирной ладони. А молодые черные парни напрягали брюшные прессы под шелковыми рубашками, купленными на деньги, вырученные за наркотики, и слушали его очень внимательно. Они считали, что это единственная ситуация, когда они нуждались в нем и могли позволить себе смотреть на него без презрения или не сквозь прицел пистолета. Он был им нужен – до следующего раза. А он непременно наступит. В этом здании адвоката защищала особая магия. Здесь даже Майкл Джордан не мог прикоснуться к этому белому мужчине. Они были Льюисом и Кларком, а он – их Сакагавеей[5]. Произнеси волшебные слова, Сак. Не дай им нас победить.

Фиске знал, что говорил Костюм, знал совершенно точно, как будто умел читать по губам. Он специализировался на защите членов банд, совершавших самые разные преступления. Лучшая стратегия: полное и категорическое молчание. Мы ничего не видели и не слышали. Ничего не помним. Выстрелы? Скорее всего, выхлоп какой-то машины. Помните важную истину, парни: «Не убий». Но, если ты все-таки убил, не сдавайте друг друга. Адвокат стукнул ладонью по портфелю, чтобы подчеркнуть свои слова. Группа распалась, и игра началась.

В другой части коридора, на прямоугольной, обитой серым ковролином скамье сидели три проститутки, ночные труженицы. Полный набор, на любой вкус: черная, азиатка и белая. Они ждали, когда их вызовут в зал суда. Азиатка явно нервничала: судя по всему, ей срочно требовалось покурить травки или уколоться, чтобы немного успокоиться. Взглянув на двух других, Фиске сразу понял, что они – ветераны своего дела. Они прогуливались по коридору, садились, демонстрировали бедра и выставляли напоказ грудь, когда мимо проходил какой-нибудь симпатичный старикан или молодой турок. Зачем лишаться заработка из-за ерундового вызова в суд? В конце концов, они же в Америке…

Фиске спустился вниз на лифте и как раз проходил через металлодетектор и рентгеновский аппарат, теперь установленные во всех судах, когда к нему направился Бобби Грэм с незажженной сигаретой в руке. Фиске он не нравился – ни как человек, ни как профессионал. Грэм выбирал дела в зависимости от того, какого размера будут заголовки в газетах, и никогда не брался за такие, над которыми придется попотеть, чтобы их выиграть. Публика не любит прокуроров, которые терпят поражение.

– Мелкое предварительное ходатайство в плевом деле. Большому человеку наверняка есть чем заняться, не так ли, Бобби? – заявил Фиске.

– Может, у меня было предчувствие, что ты разжуешь и выплюнешь одного из моих малышей. Тебе пришлось бы потрудиться, будь на его месте настоящий прокурор.

– Такой, как ты?

Грэм с кривой улыбкой засунул незажженную сигарету в рот.

– Мы живем в, вероятно, самой проклятой табачной столице мира, где производится больше всего сигарет на планете, и человек не имеет права закурить в здании суда.

Он пожевал конец сигареты «Пэлл Мэлл» без фильтра, с громким хлюпом втягивая в себя никотин. На самом деле в здании суда Ричмонда имелись отведенные для курения зоны, но только не там, где в настоящий момент стоял Грэм.

– Кстати, Джерома Хикса арестовали сегодня утром по подозрению в убийстве какого-то парня в Саутсайде, – победоносно ухмыльнувшись, сообщил он. – Черный прикончил черного, в деле замешаны наркотики. Какая неожиданность… Очевидно, он решил пополнить свои запасы кокаина, но не хотел делать это через нормальные каналы. Только вот твой парень не знал, что мы следили за продавцом.

Фиске устало прислонился к стене. Победы в суде нередко оказывались «пустышкой», особенно если твой клиент не мог держать свои преступные побуждения в узде.

5

Майкл Джеффри Джордан (р. 1963) – один из самых выдающихся американских баскетболистов всех времен. Сакагавея (прибл. 1788–1812) – молодая женщина из индейского племени северных шошонов, проживавшего на территории, где сейчас находится штат Айдахо. Сакагавея помогла экспедиции Льюиса и Кларка в 1804–1806 гг. исследовать обширные земли на американском Западе, которые тогда были только что приобретены.