Страница 88 из 93
Естественно, такой крупный город не обошелся и без предприятия легкой и пищевой промышленности. Тут были трикотажная и галантерейная фабрики, тонкосуконный комбинат, швейная фабрика, щеточная фабрика имени Крупской, обойная фабрика, обувная фабрика им. Кагановича, кожевенный завод 'Большевик', на котором было создано хромовое производство, производство цветного кожтовара, на заводе были машинный зал и база кожевенного сырья, построен клееварных цех, пущен локомобиль "Вольфа", который снабжал завод паром и электрической энергией, появился первый гидропресс. И множеству других, более мелких предприятий.
Пищепром был представлен такими крупными предприятиями, как кондитерская фабрика 'Коммунарка', Минская колбасная фабрика, пивзавод 'Беларусь', крахмальный завод, молочный завод. Работало тут и несколько хлебозаводов. Казалось бы - что там хлебозавод ? Пеки себе хлеб и пеки. А дело-то важное, позволяющее экономить много человеко-часов на выпечку хлеба. Так, хлебозавод 'Автомат', введенный в строй в 1940 - это высокомеханизированное предприятие, которое выпускало до ста тонн хлебобулочных изделий в сутки - то есть кормили хлебом более ста тысяч человек. При числе рабочих в пару сотен. Другое предприятие - Минский хлебозавод ? 1, который организован в 1927 на базе пекарен - на 50 тонн в день, причем немцы уже обновили его - установили немецкую печь марки Werner & Pfleiderer. Правда, подполье организовало передачу изготовленного здесь хлеба партизанам и в минское гетто.
По части минского гетто можно сказать только одно - фрицы - уроды. Технически грамотная нация технически устроила на земле сущий ад.
(окончание проды от 22.09.2017)
(начало проды от 23.09.2017)
Немцы устроили в Минске аж три гетто - одно, большое, где содержались большинство евреев Минска и окрестностей. Еще одно - в районе радиозавода - на нем содержали рабочих радиозавода из числа евреев. И третье гетто - для иностранных евреев. В большом гетто было до восьмидесяти тысяч человек - и это на площади всего два квадратных километра. Скученность, антисанитария, постоянные эпидемии - немцы быстро смекнули, что так инфекции чего доброго пойдут и наружу, поэтому вскоре разрешили открыть на территории гетто две больницы. Но такое 'человеколюбие' вовсе не мешало им уничтожать евреев. Наиболее массовые убийства произошли в августе, ноябре сорок первого и январе сорок второго - тогда было убито более пятидесяти тысяч человек - частью в самом гетто, частью - в лагере смерти Малый Тростенец под Минском. Естественно, евреи не ждали смиренно своей участи - в гетто были созданы десятки укрытий, организовано подполье, которое добывало еду и оружие, проводило диверсии, выводило людей в леса, к партизанам. Действовали они совместно с городским подпольем, которое образовалось сразу же после оккупации.
Помимо уничтожения немцы накладывали на гетто и контрибуции - сначала два миллиона рублей, двести килограммов серебра и десять килограммов золота, затем - пятьдесят килограммов золота и серебра. Евреев убивали и выдаивали, выдаивали и убивали. И при этом заставляли работать на себя. Гетто у радиозавода немцы пока не трогали - евреи были значительной трудовой силой, которая могла работать на заводе и которая оказалась в полностью безвыходном положении - русских и белорусов немцы в гетто пока не загоняли, опасаясь сразу закручивать гайки - партизаны и подпольщики и так доставляли им много ущерба. В третье гетто - для иностранцев - стали привозить евреев из Европы - Германии, Чехии - видимо, собирались уничтожать их тут, чтобы не травмировать их бывших соседей. Наряду с самими немцами охраной и уничтожением занимались литовцы и латыши - 2й литовский охранный батальон и латышская рота при СД. Вот их-то освобожденные нами евреи порвали всех. Размесили в кровавую кашу. Как и эсэсовцев, что подвернулись им под руку. Мы даже не препятствовали такому самосуду - отчасти потому, что надо было дать людям выплеснуть злобу, отчасти - просто без стрельбы бы не удалось отбить этих полицаев. Так что нафиг надо из-за этих уродов стрелять в своих же людей.
Но и потом самым страшным наказанием для пленных немцев стало обещание назначить им в охрану евреев - тогда процент гибели пленных 'при попытке к бегству' резко возрастал. Впрочем, русских и белорусов тоже приходилось просеивать - а то были случаи, когда в охране оказывались люди, у которых кто-то в семье погиб, а то и все. И тогда немцам устраивалась кровавая баня. В принципе, оно и ладно бы, но это ведь был обменный фонд - на одного немца мы могли выменять десять-двадцать советских граждан - мирного населения или военнопленных.
В других городах тоже были организованы гетто - пусть и меньше минского, но в них также убивали людей - немцы поставили себе задачу избавиться от евреев и славян, и они ее последовательно выполняли - пока больше по евреям, но и наш черед скоро настанет.
Так что после освобождения новых территорий мы развернули широкую деятельность по расследованию преступлений и пособничестве немцам - помимо военизированных частей из соседних республик, немцы создавали охранные части и из местного населения. Так, в Бобруйске был полицейский отряд в 183 человека, в Старых Дорогах - 147, Осиповичах - 105 - и так далее, всего по Минской области - 1085 полицейских. Правда, это из населения более чем в полмиллиона человек - народ предпочитал уходить в партизаны и подполье, чем служить немцам - против немцев сражалось как минимум на два порядка больше человек, чем служило им, и это явно, с оружием в руках, так-то скрытая поддержка - передача продуктов, сведений, собранного или украденного оружия - шла от четверти населения республики, ну и большинство просто поддерживало такие действия.
При вступлении в полицию люди писали заявления, где указывали, что пострадали от советской власти и давали примерно такие клятвы: 'Обязуюсь служить справедливо германскаму правительству без измены, так как я терзан большевистской бандой и на сегоднешний день меня преследует банда коммунисто-жидовская. Правдивость вышеподанной информации удостоверяю собственноручной подписью' (орфография сохранена).
Впрочем, контингент полицаев не нравился и самим немцам. Так, Франц Кушель - белорусский националист и заодно шандартенфюрер СС - в своих показаниях на допросе указывал, что бургомистр Минска пригласил его на должность начальника местной городской полиции и, когда он немного ознакомился с положением этой полиции, то его охватил ужас. 'Это была публика абсолютно недисциплинированная, в большинстве своем бывшие криминальные элементы, освободившиеся из тюрем, пьяницы, воры и разбойники'. В декабре 1941го в 'Менскай газэце' он как-то пытался оправдать 'несовершенство' местной полиции отсутствием опыта в построении государственности. Ну да - если набирать в полицию воров и убийц - откуда вообще возникнет такой опыт. А другие в полицию и не шли. В начале 1942го в 'Беларуской газэте' в ответ на 'некоторые акты насилия со стороны полицейских' вопрошали - 'Откуда взялось такое озверение некоторых наших полицейских неизвестно. Белорусы в натуре очень добрые, имеют мягкий характер'. Несколько позднее там же отмечалось, что 'в полицию попало много случайных людей, которые хотели просто пережить военное время или решить свои личные дела. Тут были и пьяницы и воры, грабители, которые компрометировали полицию, потом удирали к партизанам и продолжали издеваться над безоружными белорусскими деревнями. Своими часто отвратительными действиями они оттолкнули от себя белорусское общество. Отсюда и появилось неуважение к черному мундиру' (в РИ это писал в ноябре 1943го года журнал белорусской полиции (sic!) 'Беларус на варце' ('Белорус на страже')).
Кстати - за эти черные мундиры полицаи страдали дополнительно. На самом деле это была старая форма СС, которой много завалялось на складах - в СС ввели новую форму серовато-зеленого цвета, вот ее в основном и носили, а носить черную становилось моветоном - значит, ССовец на фронте не воевал, и чтобы в Германии на таких не косились, член СС предпочитали новую форму черной - вот черную и сбагрили своим помощничкам. Проблема была в том, что довоенная советская печать очень много говорила про черную форму ССовцев и прочих чернорубашечников, поэтому черный цвет стойко ассоциировался именно с этими головорезами. Вот полицаев, не спрашиваясь, зачастую и ставили к стенке как ССовцев, несмотря на их вопли что они 'не такие'. Так что вскоре эта форма стала очень непопулярной и у самих полицаев - те при первой же возможности старались переодеться хотя бы в советскую, или польскую форму, а то и в гражданскую одежду.