Своя радуга

Нет сапог, – опять вернулась мысль к важному. – Кто же снял? Я в плену! – Бросило в холод, и тут же сам криво улыбнулся от панической мысли. Да нет, какой-уж плен. Но тогда что? Товарищи вынесли? И оставили? И сняли одежду, заменив на серебристое исподнее? Нет. Что-то я вообще ничего в толк не возьму… – Он озадаченно поднял руку, чтоб почесать шею, – и замер. К военной армейской стрижке "ежиком", – или как её еще называли в разговорах "фасон педикулез" – он уже привык. Иногда даже, в полевой парикмахерской удавалось сотворить на голове что-то вроде модного манера, – с боков короче, с верху подлинней. Но он никогда не стригся под ноль. А сейчас… – тронув затылок, он понял что вся голова начисто обрита. Ладонь скользнула от затылка ко лбу. Так и есть. Обкорнали. Черт. Да что же это? Госпиталь? Нет. Где врачи? Где вообще хоть кто-нибудь?

И что-то еще тревожило его. Сбивало мысль. Какое-то несоответствие в окружающем, которое он никак не мог уловить. Не мог почуять. Что-то словно витало в воздухе. Он снова замер. В воздухе – вот оно. Запах. Запашок. Нет, не запах даже. Просто сам воздух здесь какой-то… Он сбился подыскивая в себе нужное, верное слово. Сам воздухе здесь… затхлый. Не такой он должен быть на вольном светлом просторе, что раскинулся вокруг… Все было странно. Надо было идти. Вот только – куда?

И тут вдруг за спиной Андрея послышался громовой сильный раскатистый торжественный голос:

– Гой еси, удатный унный доброй мо!..

Договорить голос не успел. Андрей от неожиданности крякнул, кувырком с оборотом ушел влево, и с полуприседа уставился на источник трубного гласа.

Перед ним, шагах в трех, стоял величественного вида высокий морщинистый старец, с лысой головой, длиннющими седыми усами и колючими голубыми глазами. Одет старец был в какую-то странную долгопятую рубаху, на манер бабского сарафана, а в руке держал тяжелый резной посох, со многими завитушками.

– Твою ж мать! – Просипел Андрей. – Ты кто?!

Старец запнулся, но потом снова набрал воздуха в широкую грудь, и загудел:

– Кмете буестивый, не дивиси, не страшишеси! Почуй чи реку ти, – восплещи, бо хотняя твоя доля! Велика чтя ти! Бо тако Род-всеотец возлюбил тя, боле неже которых иных, обаполы тварного мира. Опосле смертной потяты, перенесе ти бысть надо облакы, чресо вси глубокыя небеса, предо божий злат-стол! О былом каяти ся не надобно, тугой ум не полнони. Позри, како сладок новый живот! От первых времен, от отних и дедних свычаев да обычаев…

Андрей не спуская взгляда со странного старикана непроизвольно пятясь сделал еще несколько шагов назад.

– Я тебя не понимаю дедуля. – Перебил он важного старика. – Ты на слух вроде похоже на наше говоришь, а ни черта не понять. Ты болгар что-ли?.. Кто ты вообще такой?! – Голос Андрея сорвался на крик. – И где я? Что это за место?!

Дедуган опять умолк и озадачено нахмурив брови.

– Языковое несовпадение, – буркнул дед, – и вот эти его слова Андрей понял кристально. Но секундой позже так же сообразил, что сказал эти слова дед не на русском, и не на немецком, который знал Андрей, а вообще на каком-то другом языке, который Андрей никогда не учил. Не учил, но тем не менее знали отлично.

– Анахроничный тезаурус. Ищу подходящий языковой шаблон… Коррекция… – Озадаченно пробормотал дед, и снова поглядел на Андрея.

– А и многолетне здравствуй, ласковый сударь, крепкий богатырь! – На новый лад бодро затарахтел дед. – Ты теперь мои слова разумеешь ли?

– Теперь понимаю, – осторожно кивнул Андрей. – Хоть и все равно странно говоришь… Ты кто?

– Уж ты возрадуйся, могучий исполин! – Обрадовано загорланил дед потрясая усами. – За храбрость свою был ты избран богами твоих отцов и дедов, по старому обычаю! После смерти дух твой перенесен в благословенный лебединый край! Быть тебе теперь в божьей дружине, стремя в стремя, рядом с другими храбрыми! О земной прежней жизни позабудь, не печалуйся! Помысли как отрадна новая твоя жизнь! Не будешь ты знать ни болезней ни немощи. По воле своих богов будешь ты разить их врагов во многих сражениях. Смерти более не страшись! Верного и любимого своего сына боги всегда воскресят. Да в награду за службу пожалуют тебе многие милости. Дадут тебе боги во владения села с приселками. Будет у тебя богат-крепок двор! Жить будешь в доме со окошками светлыми, с полом кирпищатым, с печкой муравчатой! Будут тебе играть сладкозвучные гусельки яровчатые! Есть будешь в богатой гридне с дубовых столов, да на скатертях перчатных. Кушанья у тебя будут сахарные, напитки разноливчатые! А и злата казна тебе будет не закрыта, без донышка! Будешь девок красных без счету хватать за лядвеи белыя! Носить будешь одежу аксамитовую!…

– Дед. – Поднял руки Андрей. – Дед, охолонись! Да умолкни ж ты!!

– Утираться будешь ширинками узорчатыми!.. – Напоследок еще успел погорлопанить расходившийся дед.

– Сам ты у ширинок утирайся! – Возмущенно фыркнул Андрей. – За такие слова знаешь чего?.. Хватит всякую чушь нести. Ты скажи нормально – где я? И кто ты такой?

– Я – вестник. – Важно провозгласил дед. – Посланец твоих богов от Рода!

– Каких еще, твою налево, богов?! – Процедил Андрей.

Суровый старик еще больше нахмурился, озадаченно шевельнул усами – чисто таракан.

– Да ты… воин-ли?

– Я советский солдат. Да, можно сказать, воин.

– В богов веруешь ли? – Хмуро начал допытываться старик. – Веруешь ли в Рода – создателя всего сущего? Веруешь ли в Белобога и Чернобога? Веруешь ли в скотьего Велеса, да в жаркого Хорса, да в ветрилу-Стрибога, да в Перуна-громовика?

– Чего-о?! – Настороженно вытаращился Андрей.

Дед вдруг странно моргнул, и… снова появился на том же месте. Почти на том. Только чуть правее. Андрей ошарашено смотрел на старца.

– Я спрошаю тебя, веруешь ли в богов от Рода?

Андрей ошарашено повернулся, и увидел того же деда у себя за спиной.

– Как? – Андрей запнулся. – Как ты это делаешь?

– Я спрошаю, – не обращая внимания продолжал старик, – веруешь ли в Триглава, что сьединяет явь. правь и навь. Перуна, что серебряными молниями грозит с небес, в Стрибога что ветры по простору развевает…

– Что еще за бабьи сказки? – Взорвался Андрей. – Дед, у тебя что, не все дома?

– Так… Ты не веришь в богов? – Уточнил дед.

– Конечно нет. Что за языческие бредни? У нас даже в Иисуса-Христа только отсталые бабки по деревням верят. Я материалист, дедуля. Уже сколько лет как мы покончили с поповским мракобесием. Откуда ты такой только выискался… – Андрей поднял руки. – Слушай дед. Мне сейчас не до богословских бесед. Ты толком скажи – как я сюда попал? И… А Немцы? Дед! Немцы где?!

Дед опять застыл.

– Объект имеет некорректную целеполагающую матрицу личности, – пробормотал он, опять на том же самом незнакомом, но понятном Андрею языке.

Андрей сделал быстрый шаг, и коснулся плеча старика. Вернее, – попытался коснуться. Рука просто легко прошла сквозь старца, как сквозь что-то нематериальное. И от его прикосновения по руке Андрея пробежали странные лучи, а часть старика моргая исчезла.

Андрей быстро отдернул руку, – старик стоял перед ним как ни в чем ни бывало.

– Тебя здесь нет… – Пробормотал Андрей. – Это какая-то передача изображения на расстояние… Как с пленки в кино на экран… Как пустынный мираж… Оптический эффект…