Страница 26 из 57
}– Он за мной ухаживал, – неохотно ответила я, поглядывая на тетю – не стало ли ей хуже. Но она лишь внимательно слушала наш разговор и изредка кивала, соглашаясь с папиными словами. – А когда уезжал на сборы, спросил, не откажусь ли я от его браслета. Я была уверена, что он благополучно про все забудет за две недели, поэтому и ответила, что поговорим, когда вернется. Но он, видимо, посчитал это согласием и сообщил родителям.}
}Мои слова папу успокоили.}
}– Но замуж ты за него не хочешь? – усмехнулся он.}
}– Даже если бы хотела, – ответила я, – то после визита его отца это желание у меня бы прошло. Но я и не хотела.}
}Сигнальный артефакт прозвучал столь неожиданно, что тетя Маргарета испуганно охнула и посмотрела на нас, ожидая поддержки. Но я понятия не имела, кто мог прийти в такое время. Для Регины было слишком поздно, а больше к нам просто так никто не заходил.}
}– Я посмотрю, кто это, – правильно понял мое замешательство папа.}
}– Может, не надо? – ответила я. – Кто бы это ни был, пусть приходит завтра утром.}
}– Так и сейчас еще совсем не поздно, – заметил папа.}
}Он уверенно направился к двери, а я с запозданием вспомнила, что не включила сигнализацию. И это меня настолько напугало, что я подскочила и пошла к прилавку, где у нас был установлен артефакт вызова Сыска. Папа, конечно, тоже его представитель, но он один, а кто за дверью – неизвестно. Но там оказался лишь посыльный, передавший корзину нежных, едва распустившихся розовых бутонов, которую папа мне и вручил, предварительно убедившись, что там нет ничего постороннего, кроме конверта с монограммой. У меня даже сомнения не возникло, от кого это письмо, но я все же открыла его, чтобы убедиться.}
}«Глубокоуважаемая инорита Ройтер!}
}Несколько дней назад между нами произошло досадное недоразумение. Я уверен, что вы неверно истолковали мои слова, которые показались вам оскорбительными и которыми я вас оскорбить не желал. К сожалению, трагическое происшествие с вашей тетей, инорой Эберхардт, не дало мне возможности сразу же прояснить ситуацию, что позволило бы нам понять друг друга. И теперь я лишь могу смиренно просить вашего прощения в надежде, что ваше великодушие не уступает вашей красоте и поможет забыть этот неприятный инцидент, которого, я уверен, вы не желали так же страстно, как и я».}
}Небрежная закорючка внизу письма изображала подпись лорда Лоренца, скромного аристократа, просящего прощения даже за то, чего он не делал. Не думаю, что это непонятно-витиеватое сочинение – результат разговора с начальством, скорее – с леди Лоренц. Она была уверена, что заставит его извиниться. Но считать ли эту отписку извинением? Это письмо ничего не меняло, лишь подчеркивало, что честности и открытости от этой семьи ждать не приходится.}
}– Зря ты взял у посыльного корзину, папа, – сказала я. – Нужно было вернуть ее отправителю. Пусть сам нюхает свои розы.}
}Глава 15}
}Я думала, леди Лоренц придет на следующий день, чтобы удостовериться – корзина с цветами и извинениями попала в цель, я больше не питаю обид на их семью, и мы сможем сделать вид, что ничего не случилось. Ждать ее визита в магазине я не стала, и без того пропустила много занятий, но Анне, которая ответственно пришла с самого утра, наказала, что никаких изменений в отношении леди Лоренц не будет, что тетю Маргарету не приглашать ни при каких условиях и что при появлении лорда Лоренца сразу вызывать Сыск, не дожидаясь от него каких-нибудь действий. Оставляла я магазин с неспокойным сердцем, пусть тетя и пообещала никуда без меня не выходить. Мне все казалось – стоит уйти, и непременно случится что-нибудь плохое. Но рано или поздно покинуть магазин мне бы пришлось, поэтому я постаралась не думать о возможных неприятностях.}
}В Академии Регина обрадовалась мне так, словно не видела пару месяцев, не меньше. Она вывалила на меня целую кучу новостей, и в том числе – что инор Вайс на лекции внезапно заговорил о том, что ищет студентов, которые будут делать у него дипломную работу. Рассказывала это Регина со смехом, как об очередном его промахе из-за забывчивости, ведь у нас был впереди еще целый год для выбора, чем хотим заниматься. Но меня ее слова заставили задуматься – работа по профилю Вайса была как раз тем, что меня интересовало, и упускать такую возможность не хотелось. Вдруг он в следующем году разочаруется и не станет никого набирать? А вот тех, кого он уже взял, непременно доведет до конца.}
}– Много у него набралось, не знаешь? – спросила я Регину.}
}– Он третьему курсу так и забыл об этом объявить, – фыркнула она. – А что?}
}– Я хочу у него учиться, – пояснила я. – Как думаешь, если к нему подойти сейчас, он откажет?}
}– Он и не вспомнит, какой у тебя курс. Штеффи, зачем тебе это? Ты и так все время учишься или в магазине торчишь. У тебя свободного времени на Николаса не будет.}
}– На Николаса у меня свободного времени не будет никогда и ни при каких условиях! – резко ответила я. – И ты это прекрасно знаешь.}
}– Я думала, ты уже успокоилась, – невозмутимо ответила подруга. – Скандал устроил его отец, а не он сам. А виновным вдруг оказывается он, это неправильно.}
}Я вздохнула. Что я думаю о Николасе и его семье, я говорила ей не раз и не два, но так и не смогла убедить в своей правоте. Она продолжала верить, что курсанты вернутся и все наладится, нужно только настроиться на борьбу за собственное счастье. Но разве может наладиться то, чего нет? Пусть воспоминания о поцелуе Николаса уходить не хотели и сам он снился мне, иной раз вместе с Рудольфом, иной раз – пытаясь того заместить, но я была уверена, что не люблю Николаса. Его семье я не нравлюсь, а сама я для него – просто прихоть. Ради чего мне бороться? Ради приставки к фамилии слова «леди»? Без этого я и раньше прекрасно обходилась, и дальше обойдусь, не имело это слово надо мной такой магической власти, как над подругой. На высокородных дам мы обе в нашем магазине насмотрелись вдоволь, но для нее с аристократии так и не слетел волшебный флер, которым щедро посыпали своих героев авторы любовных романов. А ведь в реальной жизни были они в точности такие, как и остальные люди, ничуть не лучше, с теми же недостатками и достоинствами, разве что более высокомерные, кичащиеся своей родовитостью на каждом шагу. Я допускала, что во мне, выросшей в приюте и не знавшей о своей семье до восемнадцати лет, говорит обычная зависть к тем, кто мог отследить своих предков на много веков назад, но проверять, так ли это, вливаясь в их круг через брак с Лоренцом, не хотела.}
}– В любом случае, Ина, алхифакторика мне интересна, Лоренц – нет, – ответила я. – Поэтому говорить на эту тему бессмысленно. Попробую подойти к Вайсу после занятий.}
}Теперь вздохнула Регина. В ее голове, украшенной подаренным Моникой гребнем с ярким цветочком, никак не укладывалось, как мне может быть неинтересен такой красивый молодой инор, в меня влюбленный. Ведь все при нем – и внешность, и форма, и титул!}
}– Это все потому, что Николаса нет рядом, – наконец уверенно сказала она, решив, что нашла причину моей холодности. – А его отец довел до госпиталя тетю Маргарету. Вот увидишь, Николас вернется, и ты сразу поймешь, что он самый лучший. До его приезда осталось всего ничего.}
}– Регина, так если я понимаю, что он самый лучший, только рядом с ним, значит, это совсем не любовь, – и не удержавшись, все же ее поддела: – В твоих романах наверняка так и написано. Если двое любят друг друга, то расставание лишь укрепляет их чувство. А вот если нет…}
}Регина возмущенно фыркнула на мои слова, но задумалась. И слава Богине! Вдруг поймет: если только приезд Лоренца покажет, что мне его не хватало, – получается, я без него прекрасно обхожусь, и о настоящей любви даже речи быть не может. И тогда она перестанет ко мне приставать с этим курсантом. Регина молчала недолго и была ужасно недовольна тем, что ее поставили перед таким странным выбором.}
}– Посмотрим, – наконец сказала она.}