Шагатели, Книга первая

Башмак протиснулся между колясками, робко приблизился к заведующему, махнул перед собой ладошкой, изобразив Обод Колеса. Заведующий укоризненно взглянул на него и медленно сделал ритуальный жест в соответствии с Завещанной Инструкцией: вытянув руку перед собой раскрытой ладонью вперёд, нарисовал в воздухе окружность. Башмак старательно повторил.

- Здравствуй, шагатель, - сказал Александр Борисович.

- Здравствуйте, заведующий, - почтительно ответил Башмак.

- С тобой будут говорить Спицы Колеса.

И, ласково улыбнувшись обомлевшему шагателю, заведующий развернул свою коляску и покатился вглубь Лабораториума, за алтарь с крутящимся колесом, туда, где в сумраке угадывался коридор. Башмак, обмирая от страха, поплёлся следом. Ни разу в жизни он ещё не заходил за алтарь. Немногие из аров удостаивались такой чести, а лебы и к алтарю-то не всегда близко подходили. Сапоги хоть надо было надеть, подумал Башмак, чё же я, босиком-то.

Коридор оказался очень длинным, было непонятно, как он помещается в небольшом здании Лабораториума. Разве что под землёй тянется, размышлял Башмак. Навстречу им проехали двое незнакомых шагателю заведующих, с интересом взглянули на него. Он, как мог на ходу, почтительно раскланялся. Вдруг заведующий резко остановился перед неприметной дверцей, оглянулся на шагателя, тихонько постучал.

- Да! - сердито крикнули из-за двери.

Александр Борисович толкнул дверь, въехал. Башмак шагнул за ним и замер на пороге.

- Дверь закрой! - рявкнули на него. - Сквозит.

При этом Спица Колеса не оторвал взгляд от шахматной доски. Он ёрзал в своём кресле, хватался за колёса, то отъезжая на полшага от маленького столика, то снова подъезжая вплотную, потом отпускал колёса и принимался яростно массировать себе уши.

- Не психуй, - насмешливо сказал ему партнёр, постукивая пальцами по часам.

- Я не психую!

- Психуешь...

- Да не психую!

- Время...

- Да погоди!

- Время.

- Ну, сейчас!!

- Время!

Он торжествующе рассмеялся, а проигравший Спица Колеса зло повалил своего короля на доску.

- Ты всегда в эндшпиле по темпу проваливаешься.

- Да я ладьи просто сдвоить не успел!

- Я и говорю - темп просаживаешь.

Они сыпали непонятными шахматными терминами, а Башмак изумлённо разглядывал этих стариков, о которых ходили страшные легенды, которых боялись и которыми восхищались, и которые сами по себе были живыми легендами. Он видел их всего несколько раз в жизни, издалека, на больших праздниках. Тогда, в ритуальных одеждах, они казались ему исполненными величия, а сейчас перед ним были два очень старых человека, маленьких, невзрачных и даже казалось, от них пахнет тленом, хламом и плесенью. Нет, не казалось. Точно - мочой воняло.

- Шурик, кто это? - наконец соизволил на них обратить внимание тот, кого Башмак про себя назвал Психом.

- Это Башмак, - просто ответил Александр Борисович. - Шагатель.

- Ах, шагатель, - Псих поманил Башмака пальцем. - Подъедь- ка, пацанчик.

Башмак приблизился.

- Слушай, шагатель, - сказал Псих. - А ты не хочешь палачом поработать? Мы тебе ахта подарим.

***

Как только дед задремал, Аня взяла корзинку и выехала из дома. Она проехала мимо особняка аров Малинниковых. Это были добрые люди и, с тех пор как расхворался Паркинсон, они уже несколько раз выручали Аню продуктами. Они же купили у неё ахта. И не за полцены, а по нормальной стоимости. Вот только деньги кончились быстрее, чем Паркинсон поправился. Просить что-либо у Малинниковых ещё раз Ане было невыносимо стыдно.

Она подъехала к коттеджу Любовь Петровны, вредной арки средних лет, одинокой и склочной, которая вечно норовила недоплатить Паркинсону за доставленный товар. Из открытых окон доносилась музыка. Любовь Петровна была меломанкой. Патефон играл аргентинское танго. Аня представила, как надменная арка сама с собой вытанцовывает танго, нарезая коляской круги в тесной комнате, и ей стало весело.

- Ари Люба, - позвала она и постучала в тонкую дверь. - Это я, Аня.

Музыка оборвалась, дверь распахнулась и навстречу Ане выкатилась Любовь Петровна. Раскрасневшаяся и тяжелодышащая. Точно, под музыку круги нарезала, подумала Аня.

- Где твой дед? - с ходу завелась арка. - Уже месяц у меня не было свежей почты! Я не получаю письма из Главной Станции, а у меня не закончена партия по переписке с их заведующим. Я не получаю "Шахматный вестник" с новыми этюдами, я не решаю задачи, я тупею! У меня сенсорное голодание. Ты хоть знаешь, что это такое?

Климакс у тебя, ведьма, подумала Аня и сказала:

- Дедушка приболел, ари Люба.

- Так что?! Из-за старого паралитика я должна травиться консервами из Дара Колеса? Мне необходимо нормальное питание, я готовлюсь к чемпионату. Мне нужна свежая рыба и фрукты. Если твой дед больше не может снабжать нас как раньше, пусть подаёт в отставку, Спицы пришлют нового шагателя. Во имя Колеса!

- Во имя Обода Его! - откликнулась Аня и жалобно продолжила. - Ари Люба. Дедушке нужны лекарства. Не могли бы вы одолжить нам немного денег?

- Какая дерзость! - завопила арка. - Эти лебы совсем обнаглели, скоро на наших колясках ездить начнут. Слушай, деточка. Если твой дед сегодня же не отправится на Главную Станцию, я не знаю, что сделаю!!!

Если никто не отправится на Главную Станцию, то и, ты и Малинниковы скоро и сами начнёте с голода подыхать, подумала Аня. Деньги кончатся, жратва кончится, а на Главной Станции и месяц, и два, и полгода никто не хватится, что старый Паркинсон давно не захаживал. Может, он стал из Автопарка товары носить. Хоть и дальше, зато дешевле. А картошки с огорода Малинниковых может на неделю хватит, не больше.

Любовь Петровна продолжала орать, а Аня медленно встала, скинула высокие сапожки и подняла длинную юбку выше колен, обнажая ноги. Не сильно мускулистые, как у бывалых шагателей, но и не рахитичные, с атрофированными ступнями. Арка захлопала глазами, заткнулась и только шлёпала по инерции губами.

- Ари Люба, я ваш новый шагатель. Давайте деньги, я схожу на Главную Станцию и принесу вам письма, журнал и продукты. Только давайте сразу и предоплату и расчёт.

Поражённая Любовь Петровна молча вытянула из лифчика несколько купюр и подала Ане. Девушка взяла деньги, уселась в кресло, потом усмехнулась, встала, натянула сапоги и пошла неуверенной походкой прямо к терминалу Дара Колеса, расположенному неподалёку. Засунув деньги в щель приёмника, набрала на табло комбинацию цифр. В лоток посыпались консервы, конфеты, пачка сухарей и упаковка чая. Она бережно перегрузила всё в корзинку и поспешила домой. Надо было успеть сбежать до того как проснётся дед.

А Любовь Петровна смотрела ей вслед и почему-то плакала.

***

Дождавшись сумерек, Башмак прокрался к изолятору и присев под зарешёченным окошком, позвал:

- Тапок! Эй, Тапок!

- Кто здесь? - раздался хриплый голос.

- Это я, Башмак.

- А, Башмачок, - слышно было, что Тапок улыбнулся. - Навестить пришёл?

- Ага, навестить, - зло ответил Башмак. - Ты скажи мне, ты что такое отчебучил, что Спицы тебя казнить решили?

- Всё-таки казнят? - прохрипел Тапок. - Ах, суки! Я думал, всё же обойдётся...

- А вот не обошлось.

- Жаль.

- Жаль.

Они молчали, каждый думая о своём.

- Я за Обод Колеса хотел уйти, - наконец произнёс Тапок.

- Что?! - изумился Башмак. - Да как же? Там же нет ничего! Вечная тьма...

- Ты сам-то в это веришь?

- Веришь, не веришь - какая тебе теперь разница. Колесовать тебя хотят. Во имя Колеса, сам понимаешь, Изначального, - Башмак зло сплюнул.

- Колесовать?! Ой-ё... Во как я их достал. А ведь давно казней не было, я уж думал, угомонились.

- Давно. Так давно, что палач-то у них и помер.

- Одноглазый?

- Ага, - Башмак помолчал и всё же добавил. - Они мне предлагают... это. Казнить тебя.