Страница 16 из 22
- Так ты и сам на войне настаивал! - крикнул Башмак. - А теперь не нравится? Вот это вот не нравится?!
Шагатель ткнул пальцем в пролом, указывая на страшный трактор и тела убитых. Профессор подошёл к парню и, глядя ему в глаза, чётко произнёс:
- Локальная операция и геноцид, это брат разные вещи. Мне не кровь нужна, а установка. С сывороткой у нас появится шанс выбраться в большой мир. Где море и горы. Ты же хочешь море и горы?
- Я хочу, - закивал Башмак. - Мы вон Тапка уже спасли, чтобы море и горы увидеть.
- Не надо было лезть с видеокамерой, надо было меня слушать, - зло ответил профессор и, уже успокаиваясь, добавил. - Учись корректировать планы согласно обстоятельствам.
- Смотрите, - сказала Аня.
Все подошли к пролому в стене и увидели как вдалеке, там где вовсю уже полыхали пожары, особенно зловещие в надвигавшихся сумерках, толпа людей на инвалидных колясках слушает человека, стоящего на двух ногах и оживлённо размахивающего руками.
- Возмездие свершилось! - доносились отрывочные выкрики Тапка. - Никто не смеет вставлять палки в колёса. Будем безжалостны во имя истинной веры! Колесо проложит колею к лучшей жизни, так последуем новым путём. Сметём с дороги еретиков!
- Ось! Ось!! Ось!!! - ревела толпа.
Хоть и далеко до них было, но Башмак чётко увидел, как Тапок посмотрел сквозь застилавший площадь дым в сторону купола и усмехнулся.
- Сейчас бы по Главной Станции ударить, - сказал Пятка. - Пока эти здесь развлекаются. Да ведь Сапог и Сланец не сообразят, дым увидят, сюда побегут.
- Да, - задумался Завадский. - Самое время для диверсии. Но вот как диверсанта доставить? Воздушный шар мы так и не построили.
Аня, при упоминании воздушного шара возмущенно фыркнула, а тётя Шура, которая опять возилась со своим уникальным креслом, пытаясь шпилькой для волос закрепить в совсем уже расхлябанном гнезде аккумуляторные блоки, сказала:
- Могу подбросить. Но только в одну сторону. Аккумуляторы совсем дохлые, а чтоб не засекли, придётся на высоте идти.
- Не пойдёт, - разочарованно сказал Пятка. Первый раз он проявил хоть какую-то эмоцию. - На обратном пути на Тапка как раз и наткнётся.
Тогда Завадский посмотрел на Башмака и, как нечто само собой разумеющееся, спросил:
- А обратно по трубе, да?
- Ой, нет, - сказала Аня.
- Александр Борисович, - не обращая на внучку внимания, профессор обратился к заведующему. - Каковы размеры восстановленной Спицами установки?
- Вот такие размеры, - ответил заведующий, раздвинув руки на полметра. - Тяжёлая. В алтаре спрятана.
- Ты даже можешь всю установку не тащить, - сказал Завадский. - Вытащи ионный облучатель. Такой из зеленоватого металла и с объективом как у фотокамеры. Это основная деталь. С ней я за пару дней установку воспроизведу. Самогонный аппарат на Обсерватории найдётся?
- Штук двадцать, - заверил Пятка.
- Отлично, - потёр ладони профессор. - Принесёшь облучатель, и через неделю у нас будет своя сыворотка жизни.
- За сыворотку у пограничников можно будет много картечи выменять, - сказал Пятка.
- Что? - удивился профессор. - А, конечно, конечно.
А Башмак уже собирался. Распихал по карманам оставшиеся патроны, проверил ружьё, нацепил на пояс флягу с водой. Ему казалось он слышит шум прибоя и уже вдыхает воздух ледников. Аня тихонько плакала, а тётя Шура прогревала свой агрегат.
- Как стемнеет, через вон тот пролом и сиганём, - она показала на дыру в потолке купола.
- Вознесём же молитву, - сказал Олег Олегович, осеняя Башмака Ободом.
***
После того как профессор Нуменко вытащил Сергея из бара и, закинув на платформу антиграва, отвёз в гостиницу, Серёжа не переставал на него дуться. Два литра пива способствовали меланхолическому настроению студента.
- Я допускаю, что без коммуникатора ты остался по уважительным причинам и не вышел на связь по общественному каналу из опасения, что за тобой следят...
- Чего там, опасения! - развязно перебил Соломатин научного руководителя. Он развалился в единственном кресле, закинув загипсованную ногу на журнальный столик. - Ещё как следят, можете даже не сомневаться.
- Но почему ты не купил новый комм?!!
- А чтоб вас, Юрий Петрович, подольше не слышать, - честно ответил Серёжа.
- Что? - профессор задохнулся от такой наглости.
- Я ж не дурак, я понимаю, что вы бы мне приказали сразу возвращаться. А я, между прочим, работаю, я целую подпольную сеть контрабандистов вскрыл, если хотите знать. И вообще у меня завтра скачок.
- Что? - снова спросил Науменко, уже заинтересованно.
- "Скачок" - как тупому пояснил Серёжа. - Так здесь называют нелегальный выход за периметр.
Профессор крепко потёр вспотевший лоб, а Сергей полез в карман джинсов.
- А вообще, вот, - сказал Серёжа, подавая профессору листок бумаги. - Убедитесь, я работал. Извините, что от руки, не хотел в электронном виде оставлять.
- Декану филологического факультета Университета Генетической Социологии профессору Юрию Петровичу Науменко студента четвертого курса Сергея Соломатина докладная записка, - с издевательским выражением прочитал Науменко. Но потом, видимо текст увлёк его, он нахмурился и только шлёпал губами, разбирая рукописные каракули Сергея. И лишь в конце снова начал читать вслух, но уже не ёрничая, а вдумчиво и печально.
"... Также ввиду крайней скудности наличествующего исходного материала не поддается убедительному лингвистическому анализу
ни один из неологизмов резервации "Колесо".
Общеупотребимые среди аборигенов обозначения социальных групп вызывают лишь недоумение, как в своей этимологии, так и в семантике. С большой долей вероятности можно предположить, что лексема "ары" имеет в своей основе слово "аристократия", "лебы" соответственно "плебеи" или, что тоже вероятно "лаборанты". А вот этимология "ахт" наверняка прослеживается от древнеофисного - "вахтёр".
Не вызывает сомнения лишь происхождение самого понятия "Колесо" и культа с ним связанного. Из сохранившихся в архиве Санитарной службы документов известно о работе "Комиссии по легализации социопативных мутантов". От названия этой комиссии и произошла аббревиатура КоЛеСоМ. Очевидно, что члены комиссии и стали первыми жрецами (спицами) еретического культа.
Для составления хотя бы элементарного словаря жителей резервации нам необходимы прямые контакты с аборигенами, но они, как Вам хорошо известно, категорически запрещены Санитарной службой. При попытке прорыва блокады аборигенами, как мне стало известно, их просто расстреливают из пулемётов, а выжившие навсегда, как Вы понимаете, пропадают в карантине СС и не могут уже стать для нас источником бесценного лингвистического (а может и генетического!) материала.
Юрий Петрович! Убедительно прошу Вас употребить всё имеющиеся политическое влияние для того, чтобы убедить представителей Санитарной службы в необходимости снятия вековой блокады с резервации если и не для лингвистико-генетических исследований, то хотя бы во имя борьбы с омерзительным культом и утверждением истинной веры в Великий Квадрат, тень Куба на Земле.
Готов лично в качестве миссионера нести "колесникам" знание о Квадрате и Углах Его. Во имя Квадрата, тени Куба на Земле и Углов их. Число, подпись..."
Профессор уронил листок, схватился за голову и простонал:
- Ох, Серёга, что же я наделал, старый дурак.
***
Никогда ещё Башмак не трусил так, как во время безумного ночного полёта с тётей Шурой. Он сидел скрючившись сзади и со всех сил цеплялся руками за поручни кресла, а тётя Шура весело ерзала у него на коленях и лихо крутила джойстик управления. Она очень резко набрала высоту, уходя из поля зрения возможного наблюдателя, и так же стремительно ушла в пике с выключенным движком, экономя заряд энергии. Башмак почувствовал, как к горлу подступает съеденный ужин, зажмурился и очень захотел помолиться Колесу. Или демонам Запретных земель. Или хоть кому, кто сможет наверняка поручиться, что они нормально долетят до Главной Станции, а не шмякнутся об землю навозной лепёшкой.