Страница 13 из 24
«Полк принца, экипажи и обстановка были у Фридриха отобраны, штат распущен, а частью наказан, любимые книги до четырех тысяч томов распроданы; молоденькая дочка потсдамского ректора, склонность к которой Фридрих выразил в некоторых подарках, была публично наказана и заключена на три года в работный дом, а камердинер принца попал в Шпандау» (то есть был заключен в тюрьму. – М. Б.)[57].
Своего несчастного друга, умерщвленного по приказу бессердечного отца, Фридрих II не забудет никогда. Маркиз де Лафайет[58] после посещения Фридриха Великого писал генералу Джорджу Вашингтону, что однажды за обедом Лафайет с горячностью заговорил о выборном правительстве, правах человека и конституции. Фридрих резко оборвал его: «Я знавал одного молодого человека, который… однажды решил защитить эти принципы. Знаете, что с ним стало? – Нет, сэр. – Ему отрубили голову»[59].
Понятно, о ком шла речь. Юношеские мечты и чистые помыслы о свободе навсегда отрубил топор палача вместе с головой поручика Катте…
Эта трагедия резко изменила Фридриха II: с этого дня он перестал чувствовать себя в безопасности. Еще бы! Ведь поначалу «любящий» отец чуть не убил его и лишь потом «смилостивился» и бросил в тюрьму! Так у него выкристаллизовался еще один жизненный принцип: «Величайшее искусство дипломатии – уметь скрыть свои планы». Но до восхождения на престол оставалось еще долгих десять лет и надо было продолжать жить!
В мае 1731 года Фридрих Вильгельм I, все еще пребывая в ярости, отправил приказ своему маршалу фон Вольдену: «…он должен только выполнять мою волю, выбросить из головы все французское и английское, сохранив в себе лишь прусское, быть верным своему господину и отцу, иметь немецкое сердце, выбросить из него все франтовство, проклятую французскую политическую фальшивость и усердно просить у Бога милости…»
Поэтому Фридрих, понимая, что над ним по-прежнему висит угроза позорной казни, счел для себя необходимым наладить отношения с отцом. Посредником выступил, как это ни странно, министр Грумбков. Тот самый, который явился причиной расстройства «двойного марьяжа». Это был настоящий лукавый царедворец, который понял, что стоит наладить добрые отношения с наследником, раз уж он уцелел. Он сам посетил Фридриха уже на другой день после казни несчастного фон Катте и выразил желание примирить принца с королем. Кронпринц не отверг его инициативы, министр оказался очень полезным, и их деловые отношения продолжались вплоть до самой смерти Грумбкова.
Кронпринц научился маскировать свои истинные мысли. Постепенно ярость угасла, и он снял опалу и задумал женить Фридриха, рассчитывая на то, что он после этого образумится. Король написал кронпринцу письмо, в котором лаконично проинформировал его, что нашел для него подходящую невесту, принцессу Елизавету Кристину Брауншвейгскую: «Принцесса не красавица, но и не уродлива. Она кроткого благочестивого нрава, и этого достаточно для брака».
Нельзя сказать, что этот замысел вызвал у Фридриха энтузиазм. Он боялся отца и не смел обратиться к нему напрямую, опасаясь очередной вспышки ярости. Но до нас дошли его полные отчаяния письма советнику отца, генералу Грумбкову:
«Если меня заставят вступить с ней в брак, то я буду плохим супругом. Сама мысль о браке претит мне и заставляет меня содрогаться. Я, как послушный сын, исполню волю моего отца, но никогда не смогу вести семейную жизнь, и как только я сам стану королем, я отвергну свою жену. Я не хочу жениться на этой глупой принцессе!»
«Самая последняя берлинская шлюха мне была бы куда предпочтительнее, чем эта святая…»
«Заклинаю всем святым, поговорите с его величеством, чтобы он позволил мне повременить с женитьбой…»
Вильгельмина (Friederike Sophie Wilhelmine von Preußen, 1709–1758, любимая сестра Фридриха Великого) так описывала избранницу Фридриха: «Она высока ростом, но дурно сложена и дурно держится. Белизна ее ослепительна, зато румянец слишком яркий, глаза ее бледно-голубые, без всякого выражения и не обещают особенного ума. Рот ее мал; черты миловидны, хотя неправильны; все лицо так невинно-простодушно, что можно подумать с первого взгляда, что головка ее принадлежит двенадцатилетнему ребенку. Белокурые волосы вьются от природы, но вся красота ее обезображивается нескладными, почернелыми зубами. Движения ее неловки, разговор вял, она затрудняется в выражениях и часто употребляет обороты, по которым надо угадывать, что она хочет сказать».
Фридрих внутренне, несомненно, негодовал, но, получив хороший урок, понимал, что не стоит испытывать судьбу дважды. Ведь если бы он выразил неповиновение, то на этот раз можно было лишиться не только свободы, но и самой жизни. Поэтому он с видимой покорностью принял это решение отца, к его большому удовлетворению. И одновременно пишет то, что думает на самом деле: «Мне хотят вколотить любовь палками, к несчастью, я не обладаю ослиной природой и потому боюсь, что это не удастся. Но я буду галантен и позволю женить себя, а потом пускай madam делает, что хочет, я же со своей стороны также сохраню за собой свободу действий».
12 июня 1733 года Фридрих II и Елизавета Кристина (Elisabeth Christine von Braunschweig-Bevern) поженились, но ни о какой любви и речи быть не могло. Принцесса была знатного рода (старшая дочь сестры императрицы Антуанетты!), но малообразованна и дурно воспитана. С мужем у нее практически не было никаких общих интересов. Она была типичной пуританкой – застенчивой и весьма религиозной, сочетала в себе наивность и полное отсутствие женского шарма.
Так что брак этот, как и следовало ожидать, изначально был неудачным, и до конца своих дней король и королева оставались чужими людьми.
Королева Пруссии Елизавета Кристина
В первую же брачную ночь Фридрих заявил, что Елизавета Кристина глупа, как курица, и не стоит того, чтобы он уделял ей время. Поэтому он подговорил друзей поднять тревогу и кричать во все горло: «Пожар!» Пользуясь суматохой, Фридрих бежал от новобрачной. Со своей женой он жил врозь. При этом, сохраняя все приличия королевского сана, они едва переносили друг друга. Многие в качестве причины прохладных отношений между супругами называли бездетность их союза. Быть может, Елизавета Кристина намеревалась со временем завоевать любовь Фридриха своей скромностью, религиозностью и умеренностью желаний. Но в таком случае она избрала из всех вариантов наихудший, поскольку она была совершенством в глазах отца Фридриха, а сам принц был его полной противоположностью. И в своей жене, вероятно, он видел не человека, а ещё одно слепое орудие в руках деспота-отца, посланное уязвить и унизить его! Ведь в присутствии жены сына Фридрих Вильгельм I вдруг забывал свои казарменные выходки и становился галантным и учтивым, этаким добрым батюшкой. Впрочем, не только Фридрих терпеть не мог свою жену: мать и все братья и сестры также откровенно презирали и не любили Елизавету Кристину, нещадно критиковали – мол, от Елизаветы Кристины дурно пахнет, она глупа и неотесанна, словно деревенщина.
Тут я не могу не отметить еще один важный момент. Фридрих Вильгельм I при всех своих недостатках обладал одним неоспоримым достоинством – он был невероятно чистоплотным человеком. Он принимал ванны порой по нескольку раз в день, регулярно мыл руки с мылом. Уже в 1728 году французский врач Фошар в руководстве по зубоврачеванию указывал о применении зубной щетки из щетины. Так что при дворе чистили зубы порошком из пепла и поваренной соль. Это, конечно, не «Колгейт», но всё же. И от всех окружающих король требовал неукоснительного соблюдения норм гигиены. Не только он сам и его семья, но и весь прусский двор и дворянство благоухали мылом. И не только. «Фельдфебель Европы» активно боролся со вшами и приказал своим солдатам и офицерам брить головы и носить парики (хоть в чем-то нацисты могли быть довольны – целая армия скинхедов!). Не избежал этой участи и принц Фридрих, вынужденный состричь свои длинные волосы, которые он отрастил согласно французской моде. Елизавета Кристина подобной чистоплотностью похвастаться не могла, что, вероятно, вносило дополнительное отчуждение.
57
Фридрих Великий. Издание А. С. Суворина. СПб., 1894. (Сто великих людей).
58
Маркиз де Лафайет (1757–1834) – один из вождей Великой французской революции, который прославился помощью американским колониям в их борьбе за обретение независимости.
59
Gaines J. R. Evening in the Palace of Reason.