Дельцы

Монтегю чувствовал, что следует поговорить с кем-нибудь, раньше чем принять для себя окончательное решение. Он подумал о майоре и отправился в клуб, но паника на бирже прогнала оттуда всех, в том числе и майора. Он собирался на какую-то конференцию, и у него хватило времени только на то, чтобы поздороваться с Монтегю и посоветовать ему "убрать паруса".

Тогда Монтегю вспомнил о Бейтсе и направился в "Экспресс".

Он нашел репортера сидящим у стола без сюртука, окруженного кипами газет. Монтегю решил уйти, чтобы не мешать.

- Подождите. Я сейчас освобожусь, - сказал Бейтс.

- Вижу, вы вернулись, - заметил Аллан.

- Я, как старая лошадь на мельнице, - ответил Бейтс, - куда я денусь.

Он откинулся на спинку кресла, заложив пальцы за жилет.

- Итак, - сказал он, - они осуществили свой смертоубийственный план.

- Вот именно.

- Но этого им еще мало. Теперь они преследуют другую дичь.

- Кого еще?

- Я брал интервью у Дэвида Уорда по поводу Банковской расчетной палаты, - сказал Бейтс. - Со мной был Гарри из "Курьера". Уорд по обыкновению распространялся с полчаса. Он рассказал нам о доблестных попытках банкиров остановить панику, заметив, что Федеральный банк тоже в опасности. Поэтому было принято особое решение, способное его спасти. "Представьте, ведь не было ни малейшего повода опасаться за судьбу этого банка", - заметил Уорд. - "Мы можем опубликовать наше интервью?" - спросил Гарри. - "Разумеется!" - ответил Уорд. - "Но это вызовет новую панику", - сказал Гарри. - "Что поделаешь. От фактов никуда не денешься. А потому и публикуйте". Что вы об этом скажете?

Монтегю нахмурился.

- Мне казалось, они обещали поддержку Прентису!

- Да, - сердито сказал Бейтс, - а теперь они собираются его уничтожить.

- Вы полагаете, что Уотерман знает об этом?

- Без сомнения, Уорд только один из его агентов.

- И "Курьер" это напечатает, вы думаете?

- Почему бы и не напечатать. Я спросил Гарри, поместит ли он этот материал, и тот ответил утвердительно. Я сказал ему, что это вызовет новую панику, и получил ответ: "А мне-то что за дело!"

Монтегю несколько минут сидел молча. Наконец, он произнес:

- Уверен, что Федеральный банк вполне надежен.

- Я в этом не сомневаюсь, - ответил Бейтс.

- Тогда в чем же...

Бейтс перебил его.

- Спросите у Уотермана. Вероятно, между ними произошла какая-то ссора. Дан хочет кого-нибудь прижать. Может быть, просто надеется, что банкротство второго концерна еще больше напугает президента. Или, быть может, он хочет вызвать падение каких-нибудь акций. Я слышал, он выделил семьдесят пять миллионов на приобретение акций, и не удивлюсь, если этот слух оправдается. Кстати, Нефтяной трест обделал еще одно дельце! Электрическая компания также на краю краха. А ведь это соперник одного из предприятий треста.

Монтегю подумал немного.

- Для меня это очень важная новость, - сказал он. - Часть моих денег вложена в Федеральный банк. Полагаете ли вы, что он может пошатнуться?

- Я говорил с Родни. Он слышал, что Уотерман поможет Прентису. Единственное, что можно хорошего сказать о старом Дане, это то, что он никогда не изменяет своему слову. Поэтому я полагаю, что он спасет его.

- Но зачем в таком случае распускать подобные слухи?

- Неужели вы не понимаете, - сказал Бейтс, - да им надо разыграть роль спасителей.

- Да, - заметил Монтегю мрачно.

- Это так же верно, как то, что я говорю с вами. Завтра утром, когда появится статья в "Курьере", объявят, что это чушь, бредни какого-то там репортера. И тут в качестве благодетеля выступит Уотерман. Вот будет комедия!

- Как вы думаете, - сказал Монтегю, - не следует ли предупредить Прентиса. Он мой близкий друг... Впрочем, сомневаюсь, чтобы это принесло ему пользу.

- Бедному старому Прентису никто не в силах помочь. Вы только лишите его сна на всю ночь.

Монтегю ушел. Перед ним вставали вопросы, требовавшие немедленного решения. Возвращаясь домой, он прошел мимо великолепного здания Готтамского треста, перед которым собралась целая толпа, готовившаяся провести тут всю ночь. До полудня возбужденная публика осаждала здание. Миллионы долларов были выданы в течение нескольких часов. Монтегю знал, что завтра утром такая же толпа будет осаждать подъезд Федерального банка, но не собирался менять своего решения. Тем не менее он послал телеграмму Оливеру, чтобы тот немедленно возвращался.

Дома Монтегю ждало письмо Люси.

"Дорогой Аллан, - писала она, - вы, наверное, слышали новость о том, что Райдеру пришлось выйти из Готтамского треста, но частично я выполнила свою задачу. Уотерман обещал, что, когда паника утихнет, он поможет Райдеру вновь встать на ноги. Пока что мне советуют уехать. Это, наверное, лучше всего - помните, и вы уговаривали меня уехать. Райдер не может встретиться со мной: его преследуют репортеры. Я прошу вас не пытаться меня искать. Я сама себе противна, и вы меня никогда больше не увидите. Но кое-что вы еще можете для меня сделать. Помогите Стенли Райдеру, дайте ему совет, как привести в порядок его дела. У него нет теперь друзей, и он в отчаянном положении. Сделайте это для меня. Люси".

22

На следующий день в восемь утра пришел поезд из Адирондак. Оливер сразу же с вокзала позвонил Аллану:

- Видел ли ты сегодня "Курьер"?

- Нет, - ответил Монтегю, - но знаю, что в нем напечатано.

- О Федеральном банке?

- Да. Поэтому я тебе телеграфировал.

- Но отчего же ты тогда не в городе?

- Я решил не забирать своего вклада.

- Что?

- Я уверен, что банк надежен, и не желаю оставлять Прентиса в беде. Ты же можешь поступить так, как тебе угодно.

Прошло какое-то время, прежде чем Оливер нашел что ответить.

- Благодарю! - сказал он. - Тебе следовало бы еще кое-что сделать: послать кого-нибудь, чтобы занять для меня очередь. Ты с ума сошел. Но сейчас нет времени говорить об этом. Прощай.

И он бросил трубку.

Монтегю оделся. Во время завтрака он просмотрел "Курьер" и в хронике событий дня нашел роковое заявление по поводу Федерального банка. Монтегю с интересом читал газеты и следил за тем, как они преподносят происходящие события публике. То, о чем нельзя было умолчать, то есть события, о которых уже говорили везде и всюду, освещались широко. Но нигде не было ни малейшего намека на причину всего происходящего. Можно было подумать, что все страсти в банковском мире возникали как неожиданные вспышки молний на ясном небе. И с каждым днем отводилось все больше места уверениям, что несчастья вчерашнего дня последние.