Страница 16 из 18
Ли размышлял, наслаждаясь тугим и вкусным мясом морского языка.
– На какую дичь охотился ваш друг Брюс?
– Я этого не знаю.
– А если посерьезнее, господин Водуа?
– Пока я уверен только в одном: Брюс исчез во время своего пребывания в Пекине. Что он искал, кого он встретил, кто его задержал? Ответы я жду от вас. И быстро.
– А если я разрушу вашу карьеру?
– Попробуйте.
– Вы станете подвергать вашу империю опасности для спасения какого-то журналиста?
– Не журналиста. Друга.
– Такой друг, должно быть, такая же редкость, как самый редкий из бриллиантов.
– Скорее как необработанный драгоценный камень.
– Боюсь, как бы вы не оказались таким же упрямым, как ваш отец.
– Судя по его же словам, я еще хуже.
Разнообразие козьих сыров было несравненным, а коньяк подчеркивал их вкус.
– Я согласен оказать вам услугу. В меру своих скромных возможностей, конечно.
– В обмен на что, Ли?
– Некоторые мои торговые и производственные дела немного тормозят. Ваши люди могли бы приоткрыть некоторые двери. Может быть, поговорим об этом за десертом?
23
Если Китай был Поднебесной, то Ли – император лицемеров. Покончив со своим лимонным суфле, он попытался скрутить Марку руки, потом – раздавить его.
Не вышло.
В конце матча сын Святого Джона уступил только в мелочах, и итоговый счет был в его пользу. Китаец слишком нуждался в своих людях, чтобы развязывать идиотскую войну. Но впереди другие матчи, и считать себя пожизненным победителем означало мгновенную смерть. И потом, не хватало главного: достоверной информации по делу Брюса.
Всё еще находясь под надежной охраной, Марк отправился к технологическому полюсу империи, чему-то вроде университетского лагеря на юге Лондона. Здесь исследователи со всего мира проводили апробацию патентов, купленных у них организацией, а также развивали открытия собственных инженеров империи.
Проблема, поставленная информационной экспансией: закодировать данные и обеспечивать безопасность сообщений. В этой ежедневной борьбе особо отличались израильтяне, производители вирусов и антивирусов. Святой Джон нанял лучших. И среди них Леви заслуживал золотой медали.
Двадцатитрехлетний парень, ростом всего метр шестьдесят, с головой овальной формы, целой кипой программ вместо мозга, гомосексуалист весной и гетеросексуал зимой, он взламывал коды конкурентов и был на страже кода империи. У него был только один Бог: Святой Джон.
Леви бросился к Марку и заплакал. Хотя они едва знали друг друга, маленький гений уже ощущал живое присутствие отца в сыне.
– Ты убьешь этих террористов, хозяин? Это точно палестинцы!
У Леви было биполярное видение реальности.
– Помнишь Мюнхен и «Черный сентябрь»?[49] Это заняло время, но ни один убийца израильских спортсменов не остался безнаказанным. И ни один из виновников в смерти Святого Джона от меня не уйдет.
Леви широко улыбнулся.
– Я с вами, хозяин, как и все наши люди.
– Расшифруй мне это.
Леви просмотрел черный блокнот Брюса.
– Работенка суперпрофессионала.
– Но с твоими компьютерами ты можешь всё, правда?
– Теоретически, да. Но твою тарабарщину я пока не понял. Какая-то неразбериха через каждые пару знаков. Буду вкалывать.
На циферблате часов Марка появилось сообщение:
У меня в 17 часов. Вы знаете адрес.
Институт Конфуция в Гринвиче был одним из самых серьезных в Европе. Он находился в самом центре парка, обсаженного ивами, буками и акацией, а целью его была популяризация китайской культуры в Соединенном Королевстве и, в особенности, укрепление торговых отношений, отчасти – промышленный шпионаж. Целая плеяда китайских исследователей формировались в среде британского образа мышления, чтобы после этим мышлением легче было манипулировать.
Ворота с системой защиты, контрольный пункт, тщательная проверка посетителей, необходимость оставлять вещи в гардеробе… Марк, спеша услышать Ли, подчинился всем правилам и проник в здание на берегу искусственного озера, смутно напоминающее пагоду. В воздухе витали ароматы мускусной розы.
Круглый зал. На стенах – рукописи с китайскими иероглифами и рисунками, изображающими птиц, горы и озера.
Сидя за низким лакированным столом, Ли пил чай с жасмином.
– Хотите немного?
– Нет, спасибо.
– Я связался с Пекином.
Марк, сгорая от нетерпения, сохранял бесстрастный вид.
– Два варианта, – уточнил Ли. – Или вы хотите знать то, о чем знаю я, или вы забиваете на это. Я советую вам второй.
– Я выбираю первый.
– Неосторожно и бессмысленно.
– Эта песенка всегда меня подстегивала.
Китаец медленно жевал сладости.
– Ваш друг действительно направился в Пекин, но под чужим именем и по поддельным документам, что является очень серьезным преступлением.
– И разведка его сцапала.
– Неверно.
– В какой тюрьме он прозябает? Я его оттуда вытащу!
– Он не был задержан.
– Вы его уничтожили?
– Власти потеряли его след.
– Не издевайтесь надо мной, господин Ли!
Китаец отпил глоточек чая.
– Моя страна хотела бы только хороших отношений с вашей компанией. Поэтому мне было разрешено предоставить вам конфиденциальную информацию. Ваш друг Брюс не был ни убит, ни задержан, и мы не знаем, по какой причине он какое-то время находился в Пекине с чужим паспортом. В контексте настоящих событий власти не допустили бы ошибку, они ни в коем случае не задержали бы, ни в коем случае не избавились бы от западного журналиста такой значимости. Разгорелся бы слишком сильный скандал.
– Где же в таком случае Брюс?
Ли замер и бросил на Марка холодный взгляд.
– Некоторые границы непреодолимы, как для вас, так и для меня. Ваш друг больше не в Пекине, и эта проблема больше не наша. Для нас дело Брюса закрыто.
– Куда вы его передали?
Китаец поднялся.
– У меня слабая спина, пришло время массажа. Я пришлю вам своих сотрудников, вы обсудите решение наиболее острых проблем. Даю вам ценный совет: забудьте об этом инциденте, вы никогда больше не увидите Брюса. Атаковать китайские власти – все равно что совершить самоубийство: они предоставят доказательства своих добрых намерений, а ваша репутация будет навсегда запятнана. Забудьте об этом вашем друге и отыщите себе какого-нибудь другого.
24
Брюс проснулся с дьявольской головной болью. Однако он был живым. Он сопротивлялся сну как можно дольше, примерно три дня и три ночи. Повязка на глазах нарушала его чувство времени.
Сейчас он уже видел и слышал. Он мог пошевелить пальцами, подвигать ногами и руками.
В общем, результат позитивный, несмотря на болезненные ощущения во всем теле, словно в финале матча по регби, после того как выдержал убийственную схватку с противником.
Именно так и было тогда, в Пекине, когда фальшивый Чжан Дао открыл свои карты. Брюс попытался выйти из машины, ударив двух верзил лбами, но Чжан Дао вонзил ему в спину иглу шприца.
Идиотский наркотик.
Сопротивление невозможно.
Машина ехала на большой скорости. Тип не произносил ни слова.
Машина резко остановилась. Вокруг – адский шум. Вопреки заторможенному состоянию своих нервных клеток Брюс вскоре понял: это аэропорт. Поскольку он не мог ходить, его отнесли, как относят багаж, превышающий лимит по весу, в багажное отделение. У него не было права на первый класс, надушенные полотенца и шампанское по выбору.
Его швырнули на металлический пол, голова ударилась о стену. Обслуживание на борту оставляло желать лучшего. Вибрации старенького самолета – странный массаж, идущий скорее на пользу.
Его не убили сразу. Те, кто хотели уничтожить «Сфинкс», рассчитывали сначала выбить из него информацию о его расследовании, убежденные в том, что у него есть ценные сведения. А уже потом – мокруха.
49
Во время Олимпийских игр в Мюнхене в 1972 году членами террористической палестинской организации «Черный сентябрь» был совершен террористический акт, жертвами которого стали 11 членов израильской олимпийской сборной.