Смотрящая со стороны

Я открыла глаза и долго моргала, стараясь привыкнуть к холодному сиянию ламп дневного света. Голубовато-белые стены, кафельный пол, тумбочка на колесиках. Вокруг пахло смесью котлет и хлорки. Подо мной скрипнул, покачнувшись, пружинный матрас. Похоже на больничную палату. Возле двери, за столом, спиной ко мне читал газету мужчина. Руслан? Сердце застучало быстрее. Нет, этот выше и шире в плечах. Неужели Абакумов? Удивительно, но сердцебиение замедлилось. Похоже, я не так уж сильно боюсь маньяка, или слишком сильно лю… Нельзя даже мысленно произносить это слово. Пока я не призналась себе, какие чувства испытываю к Руслану, все еще можно повернуть вспять. По крайней мере, я на это надеюсь.

Скрипнула входная дверь. На пороге появился Руслан, на этот раз настоящий. Поправив накинутый на плечи белый халат, он кивнул оторвавшемуся от газеты мужчине и зашел в палату.

— Привет! Ты как?

— Лучше.

От одного взгляда на его улыбку мне и правда стало почти хорошо. Руслан подтащил поближе к кровати стул и уселся на него верхом.

— Голова болит?

— Совсем чуть-чуть. А ты? — я дотронулась до уха.

— Ничего, до свадьбы заживет…

Он опустил глаза на руки и, потерев сбитые костяшки, спросил:

— У тебя сотрясение, ты в курсе?

— Вообще не в курсе. А кто это? — прошептала я, кивая на сидящего у двери мужчину.

— Полицейский. В штатском, чтобы пациентов не пугать.

— Да, а зачем он здесь?

— Тут такое дело… — Руслан прикусил губу. — В общем, Абакумов сбежал.

— Что?!

— Ты не нервничай только, тебе вредно.

— Как сбежал?

— Никто точно не знает. Полиция приехала на вызов, а в доме пусто.

— Но он же связанный лежал, по рукам и ногам!

— Тут это… Девчонка в себя пришла. Ее Лена, кстати, зовут.

— Ну и?

— Говорит, она его тоже стяжками связывала, так он их враз порвал. Помнишь, она мычала полдороги?

Я кивнула, уже догадавшись, что он скажет дальше.

— Предупредить пыталась, во как… — мне в такт закивал Руслан. — Но ты не переживай. Полицейские его в розыск объявили. Говорят, никуда не денется, рано или поздно поймают.

Вот я и боюсь, что поздно.

— Там дом обыскали, нашли следы крови разных групп, подняли дела, которые ты откопала. Сейчас обзванивают родителей убитых студенток. Не знаю, правда, станет ли им легче от таких новостей…

— Станет, — кивнула я, вспомнив надежду, с которой они цеплялись за мою помощь. — Хочу домой.

— Какое домой?! Тебе лежать надо! Поверь мне, в больницу он не сунется, — сказал Руслан и, оглянувшись на сидящего возле двери мужчину, добавил тише: — Тут ментов больше, чем пациентов.

— Все равно. Дома даже стены берегут.

— Ну, хорошо. Дождись хотя бы родных. Они уже едут, часов через пять будут здесь.

— Ладно. А ты? Останешься?

— Я Пашку жду, оператора. Вот кого брать с собой надо было, тебя вызволять.

— Уверена, ты на месте и сам все неплохо снял.

— Да нет, — отмахнулся Руслан, — я не об этом. Он бы Абакумову разок как надо врезал, тот бы никуда уже не сбежал.

Мы оба засмеялись, но смех вышел каким-то невеселым, неловким, что ли. Еще бы, обоим стыдно за вчерашний поцелуй. Я почувствовала, как от одного воспоминания об этом загораются щеки.

— Можно тебя попросить? — постаралась переключиться на другие мысли я.

— Что угодно.

Он улыбнулся и посмотрел на меня так, что я чуть не спросила, может ли он повторить вчерашнюю ошибку. Вместо этого заставила себя сказать:

— Не называй мое имя в репортаже, хорошо?

— Ладно. А почему?

Меньше всего мне хотелось рассказывать ему о том, что два года назад я так же лежала в больничной палате, а где-то снаружи разгуливал человек, который пытался меня убить. Казалось, Руслан прочитал мои мысли.

— Ну, хорошо, отдыхай. Я посижу рядом, пока твои не приедут. Тебе спать надо.