Смотрящая со стороны

Стоило мне открыть входную дверь, как сзади раздался оглушительный топот. Егор вылетел из подъезда быстрее, чем пробка из бутылки с шампанским под последний бой курантов. Думает, я забуду? Как бы не так! Мало того, что поставил меня в неловкую ситуацию перед семьей Милы, так еще и бросил одну за пределами квартиры. Я перешагнула порог и дрожащими руками закрыла все замки.

Прижавшись спиной к двери, огляделась. У входа антикварная банкетка с ящиком, напротив — шкаф с зеркалом во всю высоту. За дверью слева — светлая кухня, сияющая глянцевой плиткой с имитацией мрамора. Впереди — гостиная с камином и черным красавцем-роялем возле окна, за ней — спальня в будуарном стиле. Каждый раз, когда я откуда-то возвращалась в квартиру, а случалось это не так уж часто, мне как будто снова становилось десять лет. Казалось, сейчас из спальни выйдет всегда накрашенная, с высокой прической «волосок к волоску» бабушка. Аромат ее духов с нотами жасмина до сих пор витал в воздухе. Мы вместе сядем за старинный рояль и примемся в четыре руки играть гаммы.

Я прошла к окну в гостиной, пробежала пальцами по запылившимся клавишам. Именно бабушке я обязана любовью к искусству. Она привила мне вкус к классической музыке, научила различать кубизм и импрессионизм, барокко и рококо. А еще Маргарита Александровна — мы с Егором называли ее только так — научила меня, что любое дело должно быть сделано на сто процентов. Либо задача выполнена, либо нет, и неважно, насколько сильно я старалась. Что бы ни говорил Руслан, я взялась помочь девушке с камеры, и не могу считать дело завершенным, пока не буду убеждена, что с ней все в порядке.

Набрав на айфоне номер сочинского полицейского участка, я услышала женский голос. Оператор долго не могла понять, что мне от нее нужно, и в итоге переключила на следователя. Пришлось еще раз выложить всю историю. Только когда я закончила, он сказал:

— Да, я помню этот случай. Информация не подтвердилась.

— Что значит «не подтвердилась»? Вы посмотрели запись похищения?

— К сожалению, такой записи нет.

— Да, у меня она не сохранилась, но ее можно было взять напрямую с камеры.

— Не вышло. К камере не подключен жесткий диск, трансляция не записывается.

— Черт… Но я же видела похищение! Неужели показаний свидетеля недостаточно?

— Аделина Сергеевна, во-первых, заявления о пропаже девушки за это время не поступило. Во-вторых, никто из посетителей кафе ничего подозрительного не заметил.

— Естественно, снаружи никого не было!

— В-третьих, мы прослушали запись вашего разговора с оператором. Некоторые моменты показались нам неубедительными. Мы связались с московскими коллегами и выяснили, что вы уже обращались в полицию с заявлением о преступлении, факт которого не удалось подтвердить.

Не факт, а личность преступника, но какой теперь смысл что-то доказывать? Для полиции я девочка, которая кричала «Волк!» Ничего не говоря, я нажала отбой и опустилась на стул возле рояля. В горле застрял ком, но ни выплакать, ни сглотнуть его не получалось. Неужели на этом все? Тело обмякло, как будто из него вытянули хребет. Еще минуту назад я считала, что в моих руках судьба человека, а теперь они онемели и безвольно опустились на колени. Все правильно. Чем одна жертва способна помочь другой?

Но ведь именно я в ту ночь спасла саму себя! Когда надежда на помощь извне умерла, внутри меня воскресла жажда жить. Возможно, девушке с камеры тоже удастся взять себя в руки и попытаться сбежать? Вряд ли. К той страшной ночи я перенесла немало испытаний. Спорт закалил меня болью, как физической, так и моральной, но унижения и страх перед неминуемой смертью все равно чуть не сломили мой характер. Даже сейчас, спустя два года, я продолжала бороться с последствиями тех событий. А может быть, уже сдалась.