Свободная касса!

– Конечно. Полгода. Можно сказать, по индивидуальной программе. Помню, как мы пришли на кухню вместе с тогдашним новым АйТи-директором. И, представляешь, по окончании первого рабочего дня услышали, как один боец говорит другому в раздевалке: «И откуда только этих уродов прислали? Ни хера не умеют». На последних словах Виталий звонко заржал и покровительственно хлопнул меня по плечу.

– Ну что ж, надеюсь заслужить не меньшую похвалу, – заявил я, осторожно высвобождаясь из-под тяжкой десницы шефа.

– Кстати, ты же, насколько я помню твоё резюме, в армии был поваром. Вот заодно и сравнишь, так сказать, способы приготовления пищи, – ехидно ухмыльнулся Виталий.

– Ну да, то есть целую неделю буду следовать первой солдатской заповеди: подальше от начальства, поближе к кухне!

Вечером, когда я уже собирался выключать компьютер, ко мне подошла Марина Круглова. Одета, как всегда, с потрясающим, не обычным для местных девушек вкусом.

– Держись. Всё будет хорошо.

Чёрт подери, ну как такие простые, будничные слова могут вернуть душе покой?!

– Спасибо, Марина. Будем держаться. Кстати, если от меня после этой недели что-нибудь останется, предлагаю поужинать где-нибудь вместе.

– Звучит, как «Отслужу как надо и вернусь», – улыбнулась Марина. – И куда же мы пойдём, шеф?

– Да куда хочешь, например, в «Пеперони» или в «Пушкин». Там такой борщ вкуснющий…

– Почему бы, собственно, и not? Между прочим, «Пушкин», наряду с «Шатушем» и «Галереей» – один из наших корпоративных кабаков. Главное, не спутать с рестораном «Макроналдса» на Пушкинской площади. – В Марининых глазах запрыгали кокетливо-ироничные чёртики.

– Я очень постараюсь не спутать. Задача облегчается тем, что «Пушкин» – это кафе, а у нас, насколько я понимаю, ресторан…

– Молодец, – рассмеялась Марина, – уже осваиваешь азы нашей корпоративной культуры. Неплохо для неофита. Кстати, у тебя красивая жена, – неожиданно заявила она, с трудом дотянувшись своей изящной лапкой до фотографии в рамке на другом конце моего стола.

– Очень, – ответил я, не отрывая взгляда от лица Марины.

«Макроналдс», в котором мне предстояло на собственной чувствительной шкуре познать изнанку американской легенды, был одним из самых крупных в столице. Я прошёл через довольно пустынный в восемь утра зал. Окинул уже привычным взглядом до неприличия вылизанные столы и стулья. Услышал капающую из динамиков нежную скучноватую мелодию. И, спросив у стойки кого-нибудь из руководства ресторана, вошёл в дверь, отделяющую зал для посетителей от кухни. И сразу же оказался в совершенно другом мире. Подозреваю, что подобный контраст свойственен любому предприятию общепита. Но я-то до сих пор не был на кухне ни одного из них. За исключением разве что солдатской кухни в доблестной советской армии. Но, во-первых, это было двадцать с лишком лет назад, а, во-вторых, в армии грани между кухней и местом для приёма пищи всегда стёрты.

В связи с отсутствием на данный момент директора ресторана первичное шефство надо мной взяла первый ассистент, здоровенная тётка лет тридцати с хвостиком и с явно не сложившейся личной жизнью. Думаю, она была бы успешной кандидаткой на роль лагерной надзирательницы в старых фильмах про войну. Вопреки суровой внешности, девушка оказалась весьма заботливой хозяйкой и уже через пару минут лично искала для меня форменную рубашку подходящего размера.

Несмотря на то что всё вокруг было для меня, мягко говоря, новым, три вещи потрясли воображение с самого начала. Во-первых, это вопиющая теснота во всех помещениях, включая склад, туалет и раздевалку. Во-вторых, не прекращающийся ни на минуту ор – кричали все, от руководства до зачмырённого парнишки, остервенело трущего жирный кафельный пол. И, в-третьих, невероятная, запредельная скорость, с которой всё происходило на кухне.

Ко мне приставили инструктора, женщину средних лет с потухшим взглядом и маниакальным страхом перед каким бы то ни было руководством. Она имела гордое и кокетливое имя Анжелика и пару жутких прыщей на мясистом носу.

– Главное наше правило: постоянно наводить чистоту, – начала свой инструктаж Анжелика. – Чем бы ты ни занимался, если у тебя выдаётся свободная секунда, сразу же наводи чистоту.

– А если не выдаётся? – вяло парировал я.

– А это уже твои проблемы, – сухо ответила Анжелика. – Рабочее место должно всегда блистать. – Забавно, что она сказала не «блестеть», а именно «блистать».

Мне показали, как найти наименее загаженный фартук в куче висящих при входе на кухню. Как правильно вымыть руки и вытереть их, не прикасаясь чистыми лапами к посторонним предметам. И вот, наконец, я в святая святых нашей компании, на ресторанной кухне. Первая операция, которую мне доверили, – картофельная станция. В двух словах весь процесс заключается в том, чтобы взять пакет замороженного картофеля фри из холодильника, вскрыть, швырнуть содержимое в специальную металлическую корзинку, погрузить её в ванну с горячим фритюрным жиром и после того, как забибикает таймер, выложить лоснящуюся от масла картошку в специальную металлическую камеру. Затем посолить из специальной солонки (ровно три перевёртывания!) и расфасовать в красочные картонные коробочки.

– Всё очень просто, – сказала Анжелика и продемонстрировала такие чудеса ловкости и даже грациозности, что в какой-то момент напомнила мне свою тёзку из гламурной книжонки «Анжелика и король».

– А теперь ты, – нежно посмотрела на меня моя инструкторша. – Давай, давай, всё будет хорошо, – добавила она, поймав мой задумчивый взгляд.

Никогда раньше я не думал, что налитые жиром длинные палочки специальной макрональдовской картошки могут быть такими скользкими и будут убегать от меня, как простыня с одеялом в бессмертной сказке Чуковского. Они, подлые, умудрялись даже вываливаться из картонных коробок, в которые их полагалось запихивать так, чтобы минимальным количеством продукта создать впечатление максимальной наполненности. Скользким и жирным было всё: начиная с железного совочка, которым я насыпал картошку, и кончая кафельным полом, на котором за первые полчаса я раз пять поскользнулся.

В узком проходе за моей спиной с дикой скоростью постоянно бегала какая-то толстая девка. Проталкиваясь между мной и столом для сборки бигмаков, она каждый раз задевала меня своей здоровенной задницей и беззлобно, визгливо материлась. Если бы всё происходило в другой ситуации, это, наверное, могло бы показаться милым женским кокетством.

С прилавка, отделявшего кассу от кухни, и который, как объяснила Анжелика, называется бин, постоянно неслись истошные вопли менеджера, передающего на кухню заказы с кассы. Менеджер этот называется кликуном (не путать с крикуном или кликушей!) и, как правило, является дамой. Возгласы кликуна, обильно сдобренные незамысловатым кухонным матом, были по-бабски визгливы и служили основным звуковым фоном.

Где-то через пару часов Анжелика заявила, что я уже созрел для самостоятельного труда и она оставляет меня без присмотра. По сути это значило, что меня оставляют без какой-либо помощи. Ноги мои уже слегка гудели, а в глазах начинали бегать длинные жёлтые полоски, подозрительно напоминавшие пресловутый картофель. Как ни странно, при этом движения мои становились всё более автоматическими и правильными, хотя всё ещё были недостаточно быстрыми. Время от времени я, забывшись, делал не три, а два или четыре перевёртывания солонки. Хотя, не думаю, что клиенты в этом случае с омерзением выплёвывали плоды моего творчества…

В пяти метрах от меня, отделённые от кухни бином и стойкой кассы, стояли в очереди за едой наши клиенты. Они были очень разные. Отягощённые карьерными мыслями клерки почти пубертатного возраста. Отцы семейств, переполненные чувством собственного достоинства. Симпатичные, по-летнему полураздетые студентки. И всё это были люди из другого мира. К которому ещё несколько часов назад можно было отнести и меня. Теперь же, стоя у картофельной станции в форменном козырьке и грязном вонючем фартуке, я краем глаза наблюдал издалека за этими людьми. В данный момент я принадлежал к совершенно другому миру. А ведь всё-таки, чёрт возьми, было что-то мудрое и правильное в трудах господина Маркса и его друга Фридриха…