Страница 19 из 22
Поздно вечером 24 августа Верховное германское командование получило с Восточного фронта второе тревожное донесение, на которое нельзя было не реагировать: вся восточная половина Пруссии была занята русскими войсками, и началось повальное бегство пруссаков в Германию.129 Вся верхушка Германской империи во главе с кайзером Вильгельмом II и канцлером Бетманом-Гольвегом были выходцами из Пруссии, и угроза потерять Восточную Пруссию грозила катастрофой облику воинствующей прусской нации.
С Западного фронта в этот же день шли обнадеживающие донесения командующих 4,5 и 6 германских армий, которые говорили о полной победе, многих тысячах пленных, большом количестве захваченных орудий и полном отходе французов. Они вызвали у Верховного командования оптимизм и надежду на скорую победу. Эти доклады подтолкнули генерала Мольтке отослать на восток два армейских корпуса с правого фланга, один из центра и кавалерийскую дивизию с левого фланга. Гинденбург в это же время требовал оставить в его распоряжении все резервы, размещенные в центре Германии – 18 корпусов (около 700 тыс. человек) для отражения вторжения русских. Все они готовились к отправке на Западный фронт и по распоряжению кайзера Вильгельма II были задержаны.
Между тем донесения командиров германских корпусов Западного фронта к концу августа стали значительно скромнее, а количество захваченных орудий и пленных оказалось не таким большим, как об этом сообщалось вначале. Становилось все более очевидным, что окончательная победа над французской армией не достигнута. Если некоторые французские корпуса, даже по французским данным, были разбиты, то на ряде участков появились новые, со значительным наступательным духом. После того, как 27 августа поступило донесение о победе на востоке, генерал Мольтке сильно колебался – еще можно было задержать отправку двух корпусов. Но он не решился на это, так как считал, что для преследования на западе они все равно опоздали бы, и, кроме того, он боялся путаницы от отмены приказов. Позднее «генерал Мольтке признавал снятие с запада двух корпусов ошибкой»130.
В ходе преследования германские армии правого крыла изменили направление своего наступления с юго-западного на южное, следуя за французскими корпусами, отступавшими на юг восточнее Парижа. Это было крупной стратегической ошибкой германского командования. Сама по себе не завоеванная столица Франции представляла угрозу правому флангу немецких армий, а сосредотачиваемые французские силы северо-восточнее Парижа делали эту угрозу вдвойне опасной.
К вечеру 4 сентября 1-я и 2-я германские армии вышли южнее Марны до Монмирай, а на следующий день они готовились наконец-то осуществить свой заветный план общего окружения всех французских армий. Действующие на другом фланге германские армии должны были овладеть Верденом и восточными провинциями Франции и довершить разгром английской и французских армий в районах Меца и Страсбурга. До столицы Франции оставались считанные десятки километров, и в Берлин сообщали, что “уланы уже видят башни Парижа”131. В это время пять французских и одна английская армия занимали извилистую линию фронта: Верден, Ревиньи, Витри-ле-Франсуа, севернее Фер-Шампенуаз, Сезан, Куртакон, Париж. Главнокомандующий генерал Жоффр готовил войска к наступлению. Главный удар наносили армии левого крыла – 5-я, английская и 6-я. Они должны были действовать против правофланговой армии немцев —1-й, на которой лежала главная задача по охвату французских сил, действовавших восточнее Парижа. Французские армии центра – 4-я и 9-я – должны были сковывать противника, а 3-я армия имела задачу наступать на запад и атаковать германские силы на их левом фланге.
Наступление было назначено на 6 сентября, и, чтобы приободрить французские войска и поднять их моральный дух, главнокомандующий войсками генерал Жоффр издал приказ-обращение, который был зачитан войскам перед наступлением: “В момент, когда завязывается сражение, от которого зависит спасение страны, необходимо напомнить всем, что нельзя больше оглядываться назад; все усилия должны быть направлены на то, чтобы атаковать и отбросить неприятеля; часть, которая не может больше двигаться вперед, должна будет, чего бы это ни стоило, сохранить захваченное пространство и скорее дать убить себя на месте, чем отступить. При настоящих обстоятельствах не может быть терпима никакая слабость”132. Французские войска, удрученные продолжительным отступлением и оставлением своей территории противнику, узнав о наступлении, воспрянули духом и были полны решимости одержать победу.
Восьмидневная битва на Марне началась одновременным наступлением французов и немцев друг против друга, превратившимся в крупнейшее встречное сражение Первой мировой войны, в котором наибольшее значение приобретает умелая инициатива младших командиров на каждом участке боя. Французские и английские офицеры оказались на высоте: вместе с риском и готовностью умереть они, в отличие от немцев, избегали шаблонов и стереотипов в исполнении приказов, действовали творчески и умело, удивляя себя и своих солдат мужеством и находчивостью в бою, что предопределило их победу на каждом клочке земли развернутого большого сражения на Марне. Основные сражения разыгрались на ряде отдельных направлений: на р. Урк, Монмирай, Фер-Шампенуаз, Витриле-Франсуа и в Аргоннах (южнее Вердена). Основная угроза германским правофланговым армиям исходила со стороны Парижа, откуда французы наносили свой главный удар. Несмотря на упорное сопротивление и контратаки немцев, французские войска в районе западнее р. Урк продвигались вперед и создавали угрозу правому флангу германских армий и их тылам.
В войну, в ходе самого кровопролитного сражения, непрерывно идет борьба умов и интеллекта командующих и военачальников, возглавляющих войска и несущих на своих плечах всю тяжесть ответственности за принимаемые решения, плата за которые ведется человеческими жизнями. Тот, кто умеет пользоваться мгновениями проявленной слабости противника или его неверным решением, тот и выходит победителем на поле сражения. 6 сентября французские летчики донесли об отходе из Фер-Шампенуаза нескольких десятков поездов с войсками на восток133. Это был один из полевых корпусов, отправленных из Франции на Восточный фронт – для помощи австро-венгерской армии, терпящей поражение в Галицийском сражении. Жоффр мгновенно использовал ослабление сил противника и приказал 6-й французской армии перейти с рассветом 7 сентября в самое решительное наступление на немецкие позиции. Яростное наступление французов опять вылилось в жестокое встречное сражение у горы Сезан, и в этом бою французская артиллерия подавила немецкую артиллерию, причем некоторые орудия выпустили в течение дня по несколько тысяч снарядов. Убийственный огонь артиллерии 9-й французской армии остановил наступление немецкого гвардейского корпуса134. Немцы были разбиты на голову и отброшены далеко назад от Фер-Шампенуаза, а в образовавшийся промежуток генерал Жоффр вводил свои последние резервы и уже с открытых флангов и тыла громил соседние армии немцев. По счастливой случайности в этот же день комендант Парижа генерал Галиени, собрав несколько тысяч частных автомобилей, посадил на них 30 000 человек парижского гарнизона с 30-ю орудиями и доставил их к месту боя у р. Урк в 60-и километрах от Парижа. Так бывает только в войну, когда разумная патриотическая инициатива многих тысяч людей поддерживается верховной властью, и этому всегда сопутствует удачное провидение и счастливое стечение обстоятельств. Этот отряд, свалившийся на немцев как бы с неба, ударил в тыл правофланговым корпусам 1-й армии немцев и навел там страшную панику. К вечеру 8 сентября положение немцев совершенно изменилось. На фронте протяженностью в 100 километров они были разбиты и отброшены назад. В следующие два дня французы и англичане настойчиво атаковали немцев, не давая им времени для закрепления на новых рубежах.
В битве на Марне произошел крах планов Германии разгромить французскую армию, используя неожиданность удара немецких войск через Бельгию, и перед немецким командованием замаячил призрак затяжной войны, исход которой теперь никто не решался предсказать. Уже перед Марнским сражением стратегический план германского командования висел на волоске. 9 сентября руководитель германской Ставки фельдмаршал Мольтке констатировал в своем дневнике: «Плохи дела… Такое обнадеживающее начало войны обернулось своей противоположностью. Мы вынуждены задыхаться в борьбе против Востока и Запада»135.