Страница 5 из 33
Они повернулись к ажурной громаде, башни, смутно темневшей у них за спиной.
– Хороша «елка»! Что ж, спасибо и на том.
Чарли умолк и задумался.
– Ты что? – спросил Дик.
– Так. Вспомнил…
– Понимаю… Джейн?
– Угу. Мы всегда встречали Новый год вместе… Что она думает о нас с тобой? Договаривались писать чуть ли не через день…
– Ну, положим, она знает, что ты жив и здоров.
– Так-то оно так… Господи, хоть бы строчку ей послать!
Дик услышал всхлипывания. Он протянул руку и ласково потрепал товарища по спине:
– Не горюй, дружище! Все будет хорошо… Верно, Майк?
Негр не ответил. Он крепко спал, свесив голову меж колен и сжимая в кулаке нетронутую бутылку.
Месяц после Нового года прошел в горячке. Рабочие двигались подобно теням, засыпали на ходу, натыкались друг на друга, падали… Участились несчастные случаи. Были введены и затем удвоены премиальные. Болл охрип, уговаривая и угрожая. Десятники угрюмо отмалчивались в ответ на замечания Смайерса. Но Смайерс продолжал ходить по острову и торопить.
И вдруг наступил перерыв. Утром 11 февраля никто не будил, не упрашивал, не кричал. Можно было спать. Можно было бродить по раскаленному бетону или сидеть на берегу, опустив в воду натруженные ноги. Можно было валяться в тени загадочной стальной башни.
Обреченный атолл
«11 февраля 1954 года.
Операция “Плющ”, объект “15”,
Кваджелейн, адмиралу Брэйву.
Настоящим ставлю вас в известность о том, что работы первой очереди на объекте “15” закончены. Освободилось около пятисот рабочих. Необходимо немедленно переправить их в Штаты. Для этого следует использовать транспорты, на которых вывозили туземцев. Транспорты находятся у атолла Маджуро. Бригада в пятьдесят человек, которую я оставлю для монтажа основной системы, будет эвакуирована с объекта за сутки до назначенного дня вместе со всем обслуживающим персоналом на моем судне.
Смайерс отстукал на машинке последние цифры, сунул оригинал и код в сейф и потянулся за сифоном. Было очень жарко и душно. В окно, раскрытое насколько позволяла стальная решетка, било ослепительное тропическое солнце. В пышущем жаром небе – ни облачка. Океан, черно-синий у горизонта, серо-голубой за внешним обводом атолла и зеленоватый в лагуне, был спокоен и неподвижен.
Здание управления начальника объекта находилось на самом высоком месте атолла, и из его окон открывался вид на весь остров. Еще пять месяцев назад здесь зеленели глянцевитые купы кокосовых пальм, ярко желтел песок, вокруг тростниковых хижин бегали голые черные ребятишки и трудолюбиво копошились белозубые мужчины и женщины. Теперь от всего этого не осталось и следа. Сначала были срублены пальмы и снесены хижины, затем обитатели атолла были погружены в гулкие железные трюмы пароходов и увезены. Спустя месяц эти же транспорты прибыли обратно и выплюнули на остров несколько сотен обалдевших от морской болезни людей, десятки всевозможных машин, тысячи ящиков, больших и маленьких, десятки тысяч бочек и досок и горы гравия. В мгновение ока песок был загажен окурками, пятнами нефти и машинного масла, битыми бутылками, огрызками и банками из-под консервов. И теперь взору Смайерса, выглянувшего в окно, представилась однообразная угрюмо-серая гладь цементных и бетонных плит, заставленная бараками, складами, огромными баками с питьевой водой, заваленная досками и арматурными решетками. Зрелище это резко противоречило сияющим краскам неба и океана, но полковник был доволен.
Тут же ходили, стояли, сидели, лежали люди – белые, желтые, черные, в трусах, в панамах, в кепках, в куртках, в набедренных повязках, пахнущие потом, размякшие от жары. Они монотонно проклинали и небо, и солнце, и остров, и эту опостылевшую работу.
В середине лагуны лениво дымил большой белый теплоход.
Смайерс выпил стакан содовой, запер сейф и отправился в радиорубку. Через несколько минут текст шифрограммы, цифра за цифрой, пошел в эфир. А когда над островом взошла луна, всех рабочих собрали у здания управления. Оттуда, в сопровождении десятников, вышли Болл и Смайерс. Толпа смолкла…
– Итак, ребята, – громко произнес Болл, – сегодня, одиннадцатого февраля, фирма расторгает с вами контракт. Основные работы окончены, и строительство свертывается. Не думаю, чтобы это вас сильно огорчало… – Он сделал паузу и оглядел залитые лунным светом лица.
Никто не проронил ни слова.
– Вы работали здесь свыше трех с половиной месяцев, ребята, – продолжал Болл, – и самый низкооплачиваемый заработал больше, чем мог бы заработать в Штатах за целый год. Большинство из вас вернутся домой богачами. Пароходы за вами прибудут через два-три дня. Погрузка будет последней вашей работой на этом строительстве. Завтра с утра вы сможете получить заработанные деньги в конторе. Фирма оставляет на две недели пятьдесят рабочих для кое-каких доделок. Мы тут наметили кандидатуры… Те, кто не согласен остаться, заявят сразу же. Тогда мы назначим других. Все ясно?
– Ясно, – прогудела толпа.
– Отлично… Читайте список, Хвольсон.
Один из десятников выступил вперед с листком бумаги. Ему пришлось слегка изогнуться, чтобы не заслонять свет фонаря, под которым он стоял. Дик и Чарли подтолкнули друг друга локтями и затаили дыхание. Их имена зачитали в самом конце, когда Чарли, изнывая от нетерпения, чуть не вывернул Дику пальцы.
– Повезло вам, ребята! – вздохнул Майк. – Меня они не оставили, а мне очень надо остаться. Правду говорю, очень надо.
– Есть желающие отказаться?.. Нет? Тогда все! Можете идти отдыхать. – Болл сказал несколько слов Смайерсу, и они вместе повернули в управление.
– Нам чертовски везет, – прошептал Чарли, когда друзья укладывались спать. – Привезем кучу денег! Подумай, как рада будет Джейн!
Не только Майка, но и вообще никого из цветных в списке не оказалось.
Перед отъездом негр долго тряс руки Дику и Чарли, вытирая глаза и бормоча что-то неразборчивое, а те растроганно хлопали его по плечу. Чарли потихоньку передал ему письмо для Джейн, нацарапанное огрызком карандаша на куске оберточной бумаги.
– Ну, держитесь здесь, парни! Держитесь! Жалко расставаться. Очень жалко, ей-богу! Письмо сам завезу, Чарли, будь спокоен, парень. Ну, все.
Майк в последний раз тряхнул их руки, повернулся и побежал к шлюпке. Друзья долго еще видели, как он на ходу оглядывался и махал им рукой.
– Прощай, Майк, – тихо сказал Дик.
– Хороший негр, – растроганно добавил Чарли, – Славный негр. Лучший из негров, каких я когда-либо знал.
На мгновение их охватило чувство одиночества и острой зависти к тем, кто поднимался сейчас на борт парохода. Эти люди уже на пути к дому и через две-три недели увидят своих родных, жен, детей. Чарли представил себе, как Майк позвонит у дверей его дома, как испугается Джейн, как обрадуется письму и будет без конца тормошить негра, засыпать его вопросами, не успевая даже выслушать ответ.
Остров опустел. На обширном, залитом бетоном и цементом пространстве остались только несколько бараков, здание управления да два-три склада. У берега валялось с десяток досок. А над плоской серой поверхностью возвышалась ажурная громада стальной башни.
Остаток дня после ухода транспорта Дик и Чарли провели на берегу, непрерывно куря и перебрасываясь незначительными фразами, думая о том часе, когда они покинут опостылевший остров. Жара в этот день как-то особенно донимала их, но купаться они боялись: лагуна по-прежнему кишела акулами.
– Мне кажется, – сказал Чарли, окинув взглядом остров и покосившись в сторону башни, – что нам еще придется как следует попотеть.
Чарли не ошибся. На следующее утро всех разбудил рев моторов. Громадный, сверкающий на солнце транспортный самолет ВВС США проплыл над островом, развернулся и пошел на посадку. Выше него в бездонной синеве неба серебристыми мушками кружили девять реактивных истребителей. Самолет приземлился в северной части острова, где не было построек, и все удивились искусству, с которым пилот посадил многотонную махину в каких-нибудь пяти метрах от берега. Истребители, сделав прощальный круг, улетели.