Страница 18 из 41
- Доброго вам дня, мой дорогой сэр.
К их ужасу, в ответ раздался голос Людоеда:
- Доброго дня.
Карие глаза Каспара встретились с серыми Малколма, и оба задумались, не развернуться ли им и не броситься ли бежать.
- Привет вам двоим, - добродушно произнес Людоед. – Собираетесь и после обеда опоздать, а?
- Думаю, нам пора идти, - заметил Каспар в чопорной манере Малколма.
- Я подвезу вас обратно, - сказал Людоед. – Очаровательное место, не правда ли? Какие у вас новые товары? – спросил он старика.
- У меня есть несколько чудесных футбольных мячей, - ответил старик и обратил на Малколма и Каспара очки-полумесяцы. Возможно, он старался понять, понравятся ли им мячи, но оба подумали, что он определенно выглядит ехидно. – Подождите секунду, пока я достану их сверху, сэр.
Мальчики беспомощно стояли, пока старик приносил багор и зацеплял им, чтобы спустить, плетеную сумку с ярко-розовыми футбольными мячами, а Людоед, засунув руки в карманы и зажав в зубах трубку, любовался ими. Меньше всего на свете они хотели, чтобы Людоед узнал про «Misc. pulv.». Каспар и Малколм были абсолютно уверены, что старик знал об этом и что по своей воле он не сообщит им антидот. Он болтал с Людоедом о том, как хороши эти мячи, и о том, как плохи большинство мячей нынче, и Людоед соглашался, что теперь мячи не те, что были в дни его юности, пока Малколм и Каспар не пришли в отчаяние. Они по очереди подавались вперед, пытаясь прошептать старику.
- А, видите: они проницательны, - радостно говорил старик Людоеду. – Мальчики всегда могут разглядеть хороший футбольный мяч.
- Я возьму два, - сказал Людоед.
- Какой антидот? – сумел прошептать Каспар.
- Э? – произнес старик. – Восемьдесят пенсов, сэр. И это еще дешево, если мне позволено будет сказать. И могу ли я попросить вас теперь уйти, поскольку я закрываюсь? У меня сегодня короткий день.
- Конечно, - ответил Людоед. – Пойдемте, вы двое.
Каспар замешкался. Малколм отстал.
- Одну секунду, - сказал Малколм.
- Короткий день, - твердо произнес старик.
- Пошли, - еще тверже произнес Людоед.
Несмотря на все их усилия задержаться, через две секунды они оказались за дверями магазина, каждый сжимая ненужный им розовый футбольный мяч. В дверях магазина щелкнул ключ. За стеклом опустились жалюзи, с надписью: «ЗАКРЫТО». Это был конец. Когда Людоед повел их к автостоянке, Малколм отчаянно посмотрел на Каспара:
- Короткий день означает, что мы останемся такими до завтрашнего обеда.
- Знаю, - ответил Каспар. – Зачем ты заставил меня попробовать это вещество?
- Ты сам виноват. Ты назвал меня лжецом. Берегись. Не забывай, что я теперь больше тебя.
- Подумаешь!
Людоед обернулся, посмотрев на них с самым зловещим видом:
- Вас что-то беспокоит? Надеюсь, ничего такого, что я не мог бы решить, столкнув вас лбами? И как насчет того, чтобы сказать спасибо за футбольные мячи?
- О… спасибо, - произнесли они и, чувствуя себя несчастными, последовали за ним в машину.
Когда он подбросил их к школе, они остались стоять за воротами, размышляя, что, во имя всего святого, им делать с мячами. Они были такими розовыми!
- Полагаю, он старался быть добрым, - тоскливо произнес Малколм. - Может, они понравятся Гвинни?
Каспар подумал, что никогда не ненавидел Людоеда больше, чем сейчас.
- Не понравятся. Она ненавидит розовый. Давай попробуем оставить их в раздевалке. Кто-нибудь обязательно их украдет. Что нам делать?
- Остаться такими до завтра, полагаю, - Малколм тяжело вздохнул. - Звонок. Пошли.
Они поплелись в школу, готовясь пережить остаток дня. Каспар надеялся, что будет не слишком тяжело, поскольку у класса Малколма после обеда был футбол. Но Малколм играл за вратаря. Каспар, который любил быть впереди, никогда в жизни не стоял на воротах, и пропускал почти каждый гол.
- Я думал, футбол – то, в чем ты действительно хорош! - с отвращением сказал ему кто-то после урока.
- Да, - огрызнулся абсолютно измотанный и злой Каспар. - Но я сегодня утром сломал руку о Дейла Кёртиса.
И он ушел в раздевалку, страстно желая оказаться дома. К его раздражению, тот мальчик, извиняясь, последовал за ним. Каспар как раз собирался избавиться от него, когда ему пришло в голову, что Малколм мог бы с ним подружиться — или он мог бы, если ему придется быть Малколмом до конца жизни. Так что по пути они обсуждали, как ужасен Дейл Кёртис. Розовые футбольные мячи по-прежнему лежали в раздевалке. Никто не захотел их даже украсть. Малколм тоже был там, с ужасом глядя на мячи.
- Что это такое? - спросил мальчик.
- Глазные яблоки людоеда, - ответил Каспар.
Малколм зашелся не совсем здоровым смехом.
- У него не все дома, да? - спросил мальчик.
- Нет, но сегодня он немного сам не свой, - сказал Каспар.
Они с Малколмом пошли домой вместе, прижимая к груди мячи и скорбно размышляя о всех возможных неприятностях и недопониманиях, ожидающих их дома.
- Но никому не рассказывать, - настаивал Малколм.
- Ни одной проклятой душе, - согласился Каспар.
- Каспар подружился с Малколмом, - доложил Джонни Гвинни. – Можешь себе представить? В доказательство этого у обоих есть розовые футбольные мячи.
- Зачем? - спросила Гвинни. - Можно взять у тебя плитку ириски?
- Только если ты уйдешь. Мне надо заняться экспериментами. Если хочешь знать мое мнение, в этом есть нечто зловещее. В школе Каспар был ужасно странным.
Каспар был абсолютно уверен, что Джонни что-то подозревает, но ничего не мог поделать. Он старался изо всех сил, чтобы вести себя как Малколм. Поднявшись в чистую комнату, он аккуратно положил розовый мяч в застекленный шкаф, как наверняка поступил бы Малколм. Но как только вошел Дуглас, Каспар понял, как мало на самом деле знает о привычках Малколма, и удрал вниз, пока Дуглас не начал задавать неудобные вопросы. Там он обнаружил, что Малколм справился со своей частью трудностей. Войдя в кухню Каспар, увидел, как Малколм помогает Салли собирать ужин и весело болтает с ней. Салли, думая, что это Каспар, счастливо отвечала ему.
Каспар стоял в дверях, охваченный ревнивой яростью и подозрением. Он знал, что неблагоразумен. Он знал, что теперь Салли должна быть матерью и Малколму тоже. Но не мог побороть ощущение, что это ужасно коварный трюк. А самое худшее состояло в том, что Малколм выглядел таким веселым, и у Каспара возникла ужасная мысль, что, если они и найдут антидот, Малколм так наслаждается своим пребыванием в теле Каспара, что может захотеть в нем остаться. И что тогда будет с ним? При первой же возможности Каспар поймал Малколма в столовой.
- Ты жалкий воришка! Чего ты добиваешься, подлизываясь к моей матери?
- Я не подлизываюсь! - возмущенно возразил Малколм. - Я держался подальше от Джонни. И с Салли приятно разговаривать. Она мне нравится.
- Но не когда она думает, что ты — это я. Почему ты не разговариваешь с ней так в собственном облике, если она тебе так нравится? - спросил Каспар, стиснув зубы.
- Потому что это непросто. Потому что Дуглас… В любом случае, ты же не думаешь, будто мне нравится быть тобой, а?
- Нет, но мне нравится, - ответил Каспар и помчался к кабинету Людоеда, испытывая одновременно гнев и облегчение.
Однако настоящая проблема возникла после ужина, когда Людоед потребовал мира и тишины, и все убрались наверх. Тогда Каспар вынужден был пойти в ту же комнату, что и Дуглас, и усиленно стараться вести себя как Малколм перед человеком, который, вероятно, знал Малколма лучше всех. Он страшно нервничал. Дуглас сел за стол у окна и разложил кучу книг. Надеясь, что поступает правильно, Каспар сел напротив и открыл школьный рюкзак Малколма. В качестве Малколма, ему задали французский и математику. Он начал писать задания мелким аккуратным почерком Малколма, но со своими собственными мозгами, которые нашли задания легкими и скучными. Таким образом, у него оставалось немало резерва, чтобы поразмышлять, и он невольно подумал, что работать таким образом — вместо того, чтобы валяться на неопрятной кровати, как он обычно делал — очень по-взрослому и даже приятно. Он начал чувствовать некоторое самодовольство и заинтересовался, справляется ли Малколм так же хорошо.