Пастор (ЛП)

И прежде чем смог остановить себя, я понял, что хочу погрузить свой член в её ротик.

Я хочу, чтобы этот ротик выкрикивал моё имя.

Я хочу…

Я окинул взглядом церковь, пока в поле моего зрения не попала фигура распятого Иисуса.

«Помоги мне, — молился я мысленно. — Это что, одно из твоих испытаний?»

— Отец Белл? — позвала она.

Я глубоко вздохнул, прошептав про себя ещё одну молитву, и думаю, она не заметила, как взглядом я жадно поглощал её рот… Или что мои брюки в области ширинки заметно натянулись.

— Думаю, нет никакой необходимости в покаянии именно сейчас. Я просто хочу приходить сюда и раскаиваться, рассказывая о своих внутренних переживаниях, можно ведь так?

Её рот изогнула милая улыбка, и мне вдруг захотелось целовать её до тех пор, пока она не станет умолять меня взять её.

«Святое дерьмо, Тайлер. Что за нахрен?»

Истерично произнёс про себя «Радуйся, Мария», пока она поправляла ремень от своей сумочки.

— Возможно, увидимся на следующей неделе?

Дерьмо. Смогу я сделать это снова в течение семи дней? Но затем, вспомнив её слова, полные боли и раскаянья, я снова почувствовал желание утешить её. Мне хотелось подарить ей этот тёплый мир, наполненный надеждой и будущим, я хотел подарить ей полноценную жизнь.

— Конечно. Буду рад увидеться с вами снова, Поппи, — я не хотел произносить её имя, но всё же сделал это. Причём таким голосом, от которого женщины тут же запрыгивают к тебе на колени и просят большего.

И её реакция послала пульсации в мой член. Её глаза расширились, после расширились и зрачки, а пульс бился как сумасшедший — это было видно по её венке на шее. Не только моё тело так реагировало: я влиял на неё так же, как и она на меня.

Всё стало ещё хуже, потому что теперь это вопрос времени, когда я сорвусь и разложу её вдоль скамьи, шлёпая прекрасную белую попку. Мысли о её сочной попке заставили мой член дёрнуться, а затем я снова посмотрел на её губы вместо того, чтобы думать о спасении своей души.

Я прочистил горло, три года самоконтроля — вот что действительно удерживало меня от этого:

— И просто знаете…

— Д-да? — спросила она, прикусывая свою нижнюю губу.

— Вы не должны ездить из Канзас-Сити ради того, чтобы исповедоваться. Уверен, есть и другой пастор, который с удовольствием вас выслушает. Мой наставник, Отец Брэйди, очень хорош в этом и живёт недалеко от города.

Она склонила чуть-чуть голову, словно птичка:

— Но я больше не живу в Канзас-Сити. Я живу в Вестоне.

Ну, ещё раз дерьмо.

***

Вторник. Долбаный вторник.

Я провёл утреннюю мессу, принял двух пожилых женщин и Роуэна, а затем отправился на пробежку, мысленно прокручивая всё, что мне нужно было сделать сегодня, включая информационный пакет для нашей группы, которая хочет отправиться в путешествие следующей весной, и также продумывая свою проповедь на эту неделю.

Вестон — город утёсистых берегов, большую часть которых занимают поля, тянущиеся в сторону реки Миссури, утыканной кучей обрывистых холмов. Бегать по таким само «удовольствие». После первых шести миль я был весь в поту и тяжело дышал, прерывая своим дыханием музыку Бритни Спирс.

Завернув за угол, я вышел на главную улицу и зашагал по городу, видя немного людей, которые изучали антиквариат и художественные магазины, поскольку был будний день. Я увернулся, чтобы не столкнуться с пожилой парой, и направился в сторону отвесной дороги, которая вела вверх. Мои бёдра и мышцы кричали, пот стекал вниз по шее, плечам и спине, мои волосы были мокрыми, и каждый вздох стал болезненным. Утреннее солнце уже начинало сильно припекать, шёл август.

Но мне это нравилось.

Всё остальное отходило на задний план: предстоящий ремонт церкви, проповеди, которые я должен написать, но было одно исключение в виде Поппи Дэнфорс.

Особенно она. Одна мысль об этой прекрасной женщине делала меня твёрдым.

Я ненавидел себя за то, что случилось вчера. Она явно хорошо образованная особа, умная и интересная женщина, и Поппи пришла ко мне, моля о помощи, несмотря на то, что не была католичкой. И вместо того, чтобы помогать ей, я не смог произнести ни одного слова, думая о её рте.

Я был пастором. Присягнул Богу, что больше не прикоснусь ни к чужому телу, ни к своему. Мои мысли были не совсем здоровыми, когда я начинал думать о Поппи.

Я должен быть пастухом, а не волком.

Отнюдь не волком, который просыпается среди ночи, сжав свои бёдра, потому что ему снился весьма эротический сон с Поппи.

Вина охватила меня.

«Я точно попаду в ад, — подумал я про себя. — Нет никакого способа избежать этого греха».

Да, я утопал в вине и на самом деле не знал, как мне контролировать себя в следующий раз, когда её увижу.

Нет, это не совсем правильно. Знаю, что должен… но я не хочу. Не хочу отказываться от её рассказов, от этого нежного голоса, прекрасного тела и того, как она воздействует на меня.

Это была огромная проблема. Закончив со своей пробежкой, я подумал, что было бы неплохо, если по приходу в церковь я смогу увидеть нового прихожанина, который был бы в той же ситуации. Интересно, что бы я ответил ему со стороны того, чего бы хотел Бог.

«Стыд должен преследовать тебя, потому что ты предал Господа.

Признай свой грех перед Богом открыто и честно. Моли о силе и прощении, чтобы он помог тебе перебороть это искушение, если оно возникнет снова.

И наконец, огради себя от этого соблазна».

Церковь находилась всего в нескольких минутах от дома священника. Я уже знаю, что мне нужно сделать. Для начала приму душ, а затем проведу несколько часов в молитвах, прося прощения.

И силу. Да, мне она тоже понадобится.

И в следующий раз, когда придёт Поппи, я скажу ей, что не смогу больше быть её духовным наставником. Эта мысль меня угнетала, но я был пастором уже достаточно долгое время, и кому, как не мне, знать, что иногда стоит пожертвовать чем-то, пока это не зашло слишком далеко.

Я остановился на перекрёстке, ожидая, пока светофор поменяет свой цвет. Ощущение лёгкости накрыло меня, ведь теперь я знаю, что делать дальше. Так будет лучше для меня, я должен это сделать.

— Бритни Спирс значит, да?

Этот голос. Даже если бы я слышал его всего дважды за всю жизнь, то тут же узнал бы.

Это была огромнейшая ошибка, но всё же я повернулся к окликнувшему меня человеку, попутно вытаскивая наушники.

Она тоже на пробежке и, судя по всему, преодолела немалое расстояние, как и я. Она была одета в спортивный бюстгальтер и очень-очень коротенькие шортики для бега, которые еле прикрывали попку. Её тело усыпали капельки пота, губы не были накрашены красной помадой, но мне от этого легче не стало, потому что без неё рот Поппи выглядел ещё более сексуальным. Единственное, что спасало меня от пожирания его взглядом, — это плоский животик и хорошо подкачанные ноги, которые идеально раздвинулись бы передо мной.

Кровь прилила к моему паху.

Поппи улыбалась мне, и тут я вспомнил, что она что-то говорила.

— Прости, что? — мои слова больше походили на шёпот. И от этого я вздрогнул, но она, кажется, не обратила внимания.

— Я просто не знала, что ты фанат Бритни Спирс, — говорит она, указывая на мой iPhone, прикреплённый к бицепсу, а на экране была прекрасно видна строчка с названием песни. «Oops… I Did It Again» (прим.: Упс… Я снова это сделала). — Я тоже люблю её песни.

Если бы я не был утомлён бегом и жарой, то залился бы краской. Потянулся за телефоном, пытаясь незаметно переключить на другую дорожку.

Она засмеялась.

— Всё в порядке. Я просто немного удивлена, увидев, что слушают… Что слушают Божьи мужчины во время пробежки? Хммм? Нет, не отвечай. Пение монахов.

Я сделал шаг в сторону Поппи, и её глаза метнулись к моему прессу, опускаясь к тому месту, где висели мои шорты. Когда она подняла на меня свой взгляд, её улыбка немного поблекла. Я хорошо мог видеть, какими твёрдыми стали её соски.