Страница 17 из 42
Джин уже не могла просить о пощаде. Она просто продолжала тихо рыдать, закрыв лицо ладонями и вжавшись в стул.
- После этого, вина грызёт тебя ещё сильнее. Она становится невыносимой. Ты не ешь и не пьёшь. Только алкоголь. Он перестаёт помогать уснуть. Однажды ночью ты решаешь, что пора с этим кончать. Ты раздеваешься догола, берёшь острый нож и идёшь в ванную. Наполняешь горячей водой. Прямо как ты любишь. Ты стоишь перед зеркалом. В руках лезвие. Твоя рожа тебе противна. Ты подносишь оружие к горлу. Тебе страшно. Ты приняла обезболивающее и успокоительное, но тебе всё равно страшно. Ты могла бы просто нажраться таблеток, однако решила умереть так, как убила свою первую жертву. Ты почти наносишь удар. В последний момент ты останавливаешь руку. Так теперь проходит почти каждый твой вечер. Ты стоишь перед зеркалом и в твоих руках нож. Ты хочешь покончить с собой, но затем непременно трусишь. После ты залезаешь в ванну с бутылкой. Ты хотя бы попыталась. Такой ритуал немного приглушает чувство вины.
Мира сделала небольшую паузу и, ухмыльнувшись, продолжила.
- Однажды дело принимает интересный оборот. Ты почти достигаешь ножом горла. Ты внезапно осознаёшь, что сейчас умрёшь и стараешься в последний момент отвернуть удар. Нож соскальзывает и наносит тебе порез. Ты как вкопанная смотришь, как из раны у груди медленно стекает кровь. Ты наносишь ещё один. Потом ещё. И ещё. Чувство вины уходит. Боли практически нет - работает обезболивающее. Это был последний раз, когда ты его принимала. Вид твоей собственной крови завораживает тебя. Ты впервые себя наказала. Сегодня тебе не нужна будет бутылка, чтобы уснуть. В буднее время ты носишь полностью закрытую одежду, чтобы никто не увидел следов пыток. Теперь каждую ночь ты режешь себя. Пытаешься прочувствовать боль. Пытаешься прочувствовать, каково было жертве, когда ты наносила тот удар. Ты пытаешься продлевать свои страдания. В ход идут средства для сворачивания крови, которые очень больно щипали. Каждый такой кровавый ритуал усыплял вину. Постепенно тебе начинает нравиться. Порезы теперь приносят не только боль, но и физическое возбуждение. Один раз ты перебарщиваешь и вызываешь дока банды - Джонсона. Он зашивает глубокий порез у живота. Он видит, что всё твое тело изрезано, но обещает, что он - могила. Постепенно по банде поползли слухи. На тебя теперь косо смотрят. Как на ненормальную. Как на извращенку. Но тебя это не сильно волнует.
Мира глубоко вздохнула, как бы задумавшись, а затем продолжила.
- И никто не знает, может быть, ты бы однажды изрезала бы себя до смерти, но тут случилась та самая встреча. Ты стреляешь ему в голову. Он немного качнулся, но всё равно движется в твоём направлении. Тебя охватывает ужас. Ты не можешь даже шелохнуться. Он берёт тебя за глотку и поднимает. Подносит тебя так, чтобы ваши глаза встретились. Он странно ухмыляется и сжимает твоё горло с силой промышленного пресса. Твоя трахея ломается как пластиковый стаканчик. Изо рта льётся кровь. Ты чувствуешь облегчение. Чувствуешь, что, наконец, получила то, чего заслужила. Ты теряешь сознание. Однако это оказывается далеко не конец. Твой кошмар только начинался...
- Теперь твоя жизнь целиком и полностью состоит из пыток. Тебе выжигают глаза. Вынимают внутренние органы. Сдирают живьём кожу. И так каждый день. Ночью, после пыток, скуля на своей подстилке, ты занимаешься самокопанием. Мысли о жалости к себе рано или поздно переходят в "я это заслужила". Ты искренне думаешь, что заслуживаешь этого, что, возможно, этого даже не достаточно. Что всё, на самом деле, встало на свои места и что так и должно быть. Плохие люди отправляются в ад. И ты попала в ад. А значит всё нормально. Твоё чувство вины никак не отступает - скорее наоборот. Дневные физические пытки ты, в ночное время, дополняешь пытками душевными. Я слышу тебя и стараюсь поспеть за тенденцией. Пытаясь догнать твоё самобичевание, я режу, освежёвываю, жгу, колю, рублю, топлю, рву тебя всё искуснее и всё болезненнее. Однако даже мои пытки так и не могут удовлетворить твоё чувство вины.
Наконец наступила тишина. Она длилась где-то минуту.
- Мне рассказать поподробнее, милая, или тебе достаточно такого ответа на вопрос?
-... пожалуйста... хватит, - из глаз уже не лились слёзы, кажется, что жидкости в организме не осталось.
- Как видишь, правда в том, что ты сама всего этого хотела. Мы лишь предоставили тебе определённую возможность. Но это лишь полуправда, на самом деле, - Джин безэмоционально смотрела на Госпожу заплаканными глазами, Мира усмехнулась, - вторая часть правды в том, что ты была миленькой, а также обладала определённым магическим потенциалом. Это делало эксперименты над тобой более интересными.
"Миленькой"?
Джин опять почувствовала, как тепло разливается по телу. Мира снова влияла на организм девушки, чтобы успокоить.
- Переходя ко второй теме нашего необычайно увлекательного разговора. Зачем эта миссия? Ответ: самореализация, - жрица улыбнулась. Её лицо из страшного опять превратилось в доброе.
-... э? - Джин были чужды такие понятия.
- Это твой полигон, твоя песочница. Мы даём тебе шанс проявить свои, без сомнения, многочисленные таланты здесь, моя красавица. И тут я, кстати, поэтому же. В качестве твоего воспитателя. Слежу за твоими успехами, - она выдержала многозначительную паузу, - но будь уверена, что налажаешь ты в любом случае. К слову... ты ничего не забыла?
-... я... не...
- Помнишь, "чувак" с крыши падал?
Чёрт. Это совсем вылетело из головы. Чёрт. Чёрт. Чёрт.
- Не переживай ты так - облысеешь ещё. Вон у тебя и так, смотри, какие волосы нездоровые, - Джин тихо хмыкнула, - а теперь будь хорошей девочкой - иди доложи дяде Годе о маленьком заговоре, хорошо, Джин-чан? Топ-топ! - Мира слегка два раза хлопнула в ладоши.
-... ммм... угу, - чуть слышно пробормотала Джин.
Колдовство Миры действовало - она практически успокоилась.
Девушка встала со стула и в абсолютной тишине подошла к двери. Не оглядываясь, она вышла из комнаты. У порога молча ожидала Ин. "Отчёт" уже тянулся слишком долго. Снайпер уже начинала нервничать. Увидев заплаканное лицо начальницы, спутница заволновалась.
- Вы в порядке? - почти монотонно выпалила служащая.
-... да... пойдём к Годрику.
Инквизитор шмыгнула носом и неспешно побрела по коридору. Ин посмотрела на дверь, презрительно фыркнула на неё и пошла вслед за своим командиром. Реакцией на это действие стал раскатистый хохот за дверью, однако его уже никто не услышал.
XV
Сегодня у него в доме большой праздник. Этот бал проводится в честь его помолвки. Его суженая высокого ранга. Выше чем сам Айген. Она симпатична, манерна и добронравна. Но она дочь регента. Айгена до жути пугал этот человек. Этот холодный угрюмый громила. Его взгляд мог заставить краску моментально высохнуть.
Однако дочь Кайла напротив - выглядела довольно живой. Она была очень улыбчивой, обладала хорошим чувством юмора и великолепно одевалась. Рита Блургенштейн предпочитала носить белые шелка. Каждое её платье напоминало свадебное. Все они были очень пышными и покрыты изящными узорами из бархата, украшены живыми цветами, птичьими перьями и даже драгоценными камнями. В её короткие серебряные волосы всегда вплетены прекрасные банты и ленты, которые, обычно, были холодных оттенков. Синие, фиолетовые, зелёные. Рита всегда носила очень дорогие украшения. Такие себе мог позволить не каждый дворянин. Девушка предпочитала серебро. Длинные, почти до плеч, серебряные серьги с бриллиантом. Серебряные кольца, в которых покоились сапфиры, изумруды и опалы. Прозрачные и чистые как слеза. Дивная и замысловатая подвеска, украшенная жемчугом. Серебро в украшениях также высшей пробы. Эти произведения искусства были выполнены на заказ лучшими ювелирами имперской столицы. Девушка всегда одета настолько дорого, что Айген даже бы и не удивился, узнав, что наряд Риты стоит больше, чем всё его родовое поместье вместе с садом. Однако девушка не кичилась своим достатком - она никогда и ни на кого не смотрела сверху вниз - Рита не была горделивой или высокомерной. Она была приветлива и мила со всеми. Также она очень любила оставаться чистой. Раз в шесть - семь часов, она обязательно принимала ванну. После чего многочисленные слуги делали ей маникюр и педикюр, обрабатывали её белое, как снег, тело дорогими маслами, духами и делали ей массаж. Вся процедура могла занимать до двух часов. А потом она надевала новое, безумно дорогое, платье.