Хозяин старой башни

Алексей Бессонов

Хозяин старой башни

Лютый шторм, ударивший в ночь на вседержителя Мобла, оказался последним. Старый булочник Кройн, выбравшийся на холод из распаренной пекарни, чтобы оценить зарю, улыбнулся, покачал со знанием дела головой, а потом весело хлопнул по плечу зятя, что помогал ему с выпечкой:

– Золотая, парень! С золотом заря, а коль так – считай все, штормов больше не будет. Луна Тишины теперь, недели на четыре. То-то рыбакам радость!

Зять втянул носом воздух, принюхался:

– Уж как скажете, батюшка. У нас, дома вот, такие рассветы к морозу бывают – а насчет штормов не знаю, раньше-то не видывал.

Пекарь понимающе кивнул. Зятя своего, Кобуса, он уважал, да и было отчего – подумай кто, что простой пекарь, пусть и не из бедных, сможет «сторговать» своей дочке парнягу на Западе, да еще и такого, – разве поверят? Дочерей у Кройна было трое, от трех жен, но старшую, Юллу, он любил до беспамятства: то ли в память о первой своей супруге, что родами легла, то ли еще почему. И жениха ей искал серьезно, через свах столичных. Деньги он потратил и свои, и отцовские, и даже от дедовских отщипнул, зато уж потешили его свахи, нашли то, что искалось. До шестнадцати Юлла в девках ходила, а потом привезли ей Кобуса: пятый сын в известной семье, с детства, едва смог до стремени дотянуться, в Тронных Гусарах служил, и все на северных границах. Весь в шрамах, усы висячие, глаза молодые сверкают. Юлла, только жениха увидела, там же дух потеряла, еле вином осенним отпоили.

А зять, хоть Кройн и побаивался, человеком оказался уважительным. Через полгода после свадьбы завел себе шорную мастерскую, и доход имел, и клиенты даже из столицы наезжать начали – но все равно приходил иногда к тестю помочь с выпечкой. Юллу любил очень. Было дело, сидели они с Кобусом в одном заведении – так, по родственному, – и что-то завелись на старика пекаря работяги с канатной фабрики, целая компания. Присели за стол трое, скалятся, хохочут: ха, мука на ресницах!.. у тебя, поди, и мать была мышь белая? Так Кобус с ними и говорить не стал – табурет из-под себя выдернул, да и полетели те работяги с переломанными руками. Куда уж там, с Тронным Гусаром, который двадцать лет на северной границе отслужил. Пусть радуются, что живы ушли.

А трактирщица потом до полуночи им без единой монетки наливала.

– Снимать пора, – повернулся Кройн к зятю. – В храм-то пойдешь сегодня?

Кобус отрицательно мотнул головой.

– Я на берег съезжу, – ответил, – может, рыбачить пора? Там, ближе к вечеру…

– С рыбаками пойдешь? – спросил пекарь.

– Сам, если погода позволит. Но сперва посмотреть надо. Да и со стариками поговорить хочу, они ведь погоду сызмальства чуют.

Пекарь приподнял брови. У Кобуса была собственная лодка, и в море он выходил при всяком удобном случае, уж очень полюбилась ему рыбалка. Однако ж идти в море в конце зимы, да еще и в одиночку, было совсем не разумно.

– Да я так только, – словно прочитав его мысли, рассмеялся Кобус, – вдоль берега и не дальше. Вы уж не думайте, батюшка, что я дочку вашу вдовой хочу сделать. Тут и так вдов полгорода…

Кройн только вздохнул в ответ.

Жос Тролленбок спустился в лавку чуть позже, чем обычно: выпив ежеутренний отвар горных трав с коричневым сахаром, долго стоял у окна своего кабинета, глядя на небо, непривычно светлое сегодня. Зима закончилась, это он знал твердо, об этом говорил весь его многолетний морской опыт; но зима эта отчего-то показалась Жосу тяжелее и печальней предыдущих, и он смотрел сквозь стекло на редкие облака, плывущие в голубой бездне, думая о том, что до старости осталось совсем немного.

Нынешней ночью Воэн спал под грохот неистового шторма, который неожиданно стих за час до рассвета. По всем приметам пришла Луна Тишины – а раз так, многие жители городка, предвкушающие уже скорый и богатый улов, часть которого обязательно появится на городском рынке, поспешили в лавку пряностей. С самого открытия приказчики просто сбивались с ног, так что Жосу пришлось тоже встать за прилавок. Люди шли и шли, монеты звенели в кассовых ящиках, заставляя весело улыбаться молодых парней. За утро в лавке побывали почти все соседи и приятели Тролленбока, включая старого книжника Керха, вдову рыбопромышленника Тилениуса, твердой рукой управляющую немалым своим хозяйством, и отставного артиллерийского механика Бунди, что жил через три дома, зарабатывая себе прибавку к пенсиону ремонтом старых и редких хронометров.

К обеду Жос ждал лейтенанта Эстайна Велойна, недавно поселившегося в городе и удачно женившегося этой зимой – не без его, Жоса, помощи. Свадьба Велойна, закончившаяся, к полнейшей неожиданности для молодых, поимкой опасного преступника, наделала шуму не только в Воэне, но и в самой столице. К Велойну приезжали репортеры дешевых листков, жаждущие подробностей той ночи, и как-то уж так само собой оно вышло, что Адмиралтейство, задолжавшее отставнику весьма ощутимые деньги, разом выплатило весь долг до последней монетки, отчего лейтенант стал по местным меркам человеком довольно обеспеченным. С тех пор между двумя отставными флотскими офицерами установилась «соленая», как говорят в их кругу, дружба. Велойн считал себя многим обязанным Жосу и даже предлагал разделить с ним многолетний королевский долг, однако Тролленбок лишь помотал в ответ головой.

– Дети мои пристроены, – сообщил он, – а сам я, как видите, человек весьма даже состоятельный. Одна только лавка с заморским товаром дает мне доход не хуже, чем у иного рыбопромышленника, – а ведь еще я держу оружейную мастерскую, имею кое-какие бумаги Трона…

Колокольчик над дверью звякнул вновь, и Жос медленно поднял голову от ящика под прилавком, где он сортировал заранее подготовленные завертки с пряностями. В лавке не было ни единого покупателя, приказчики, пользуясь передышкой, выскочили на двор покурить, так что Тролленбок неожиданно для себя остался в полном одиночестве.

Покупатель, стоявший у дверей лавки, оказался ему незнаком. На вид ему было лет сорок, одет он был в южной манере: длинный зеленый плащ с немного вылезшим меховым воротником, высокая конусовидная шляпа.

– Доброго вам дня, хозяин, – слегка нараспев произнес незнакомец.

– И вам того же, – улыбнулся Жос, – чем могу служить? Здесь у нас, – Тролленбок повернулся и поднял руку, указывая на полки, тянущиеся до самого потолка, – товар самый разный, но по большей части первосортный. Желаете закруточку специй? Заморского вина? Красного сахару? Останетесь довольны, уверяю вас.

Покупатель ответил ему мягкой понимающей улыбкой.

– Мой господин велел мне купить немножко трав, – сказал он, подходя к прилавку. – Сейчас он чувствует себя простуженным и хочет согреться пряностями с острова Роой. В городе мне сказали, что эти травы можно найти только у вас и нигде больше.

– Ну-у, – заломил бровь Жос, – такой товар у меня просят нечасто… Однако – найдем и это. У меня есть превосходная готовая смесь. Один момент.

Тролленбок забрался по стремянке на самый верх и снял с полки стеклянный сосуд с притертой пробкой.

– Ваш господин у нас проездом? – осведомился он, взвешивая закрутку.

– Мой господин вступил во владение имуществом своего деда, – учтиво ответил покупатель. – А именно башней Лерна и землей, составляющей собственно усадьбу. Насколько мне известно, он намерен обосноваться в этих местах.

– М-м-м, – покивал Тролленбок. – Наследство, значит?

– Именно так.

– Что ж, желаю вашему господину скорее выздороветь. Уже весна, и болеть в такое время года обидно вдвойне…

Расплатившись, мужчина отвесил Жосу старомодный поклон и вышел на улицу.

– Какой неприятный тип, – произнес из-за спины Жоса старший приказчик Чикмар, тихо, как мышь, появившийся из глубины лавки.

– Почему неприятный? – нахмурился Тролленбок. – Южанин как южанин. Похоже, из каких-то мелкопоместных: они сейчас часто идут в услужение.