Если это судьба

– Мне далеко до такого совершенства.

– Будем надеяться, что до выздоровления ближе, – вздохнула Лена, принимаясь кормить ее супом.

Через пару дней Вика настолько окрепла, что к ней пустили следователя. Им оказался мужчина лет сорока, с серьезным простоватым лицом.

– Юрий Степанович, мне совершенно нечего вам сказать, – с сожалением вздохнула Вика после того, как он ей представился.

– Я попрошу вас только ответить на некоторые мои вопросы, и все, – успокоил ее он. – Тем более что нам дали всего несколько минут. Скажите, Виктория Александровна, до приезда ваших знакомых вы никого на причале не видели?

– Кроме сторожа, не было ни души… А что, Клим вам об этом не рассказал?!

– Мне важны все точки зрения, поэтому многим людям я задаю одни и те же вопросы. Так вы никого не видели?

– Нет. Костер только горел неподалеку.

– Костер… А теперь подумайте, пожалуйста. Я задам вам не совсем обычный вопрос. У вашего мужа были… есть какие-нибудь недруги? Может, он с кем-то что-то не поделил? Может, поступали необычные звонки?

– Но ведь взрыв произошел не в нашем боксе?!

– Виктория Александровна, я выясняю причину того, что случилось. Так вы не знаете?

– Клим – довольно замкнутый человек и не стал бы мне рассказывать, если бы у него возникли проблемы. Ну, а мимолетом я ничего такого не слышала. Иногда он говорил с кем-то с гневными нотками в голосе, но делал это негромко и выходил из комнаты. Возможно, просто спорил с кем-то по работе?

– Кстати, о работе. Во сколько ваш муж вернулся домой накануне того дня, когда вы с ним поехали на рыбалку?

– Ближе к полуночи. Я еще расстраивалась, что он не выспится, он же ездил в командировку. Куда-то в район, его иногда посылают.

– И как часто?

– Ну, раз, наверное, в месяц.

– Хорошо… Скажите, а друзья у него были? Кто-нибудь из них приходил к вам домой? Что вы о них можете сказать?

– Собственно, ничего. Несколько раз заходили двое мужчин, которых Клим мне представил, как своих армейских друзей. Артем и Юра. Спокойные, вежливые. Я с ними не сидела за столом, уходила в комнату. Климу интересно с ними пообщаться, а мне там особо нечего делать, я их только стесняла.

– И это все?

– Ну, иногда еще Клим ездит с какими-то приятелями на охоту. Ружья у него нет, но лес он любит. И всякие там шашлыки в сугубо мужской компании…

– Хорошо. А теперь скажите, когда ваш муж ездил на охоту в последний раз?

– В предыдущие выходные. – Вика вытерла покрывшийся испариной лоб.

– Вы устали? – понял следователь. – Прошу, еще всего один вопрос: у вашего мужа… имеется какой-нибудь дополнительный заработок?

– Нет. – Вика удивленно посмотрела на следователя. – Нам и так хватает. Не шикуем, конечно, но и не бедствуем.

– Хорошо. Спасибо, Виктория Александровна. Мы еще побеседуем с вами, а пока поправляйтесь.

– Я постараюсь. Спасибо.

– Странные он мне какие-то вопросы задавал, – сказала после его ухода она Лене. – Я думала, его лодочная станция будет интересовать, а он как будто досье собирал на Клима.

– Ну, работа у него такая, Викуль. – И Лена снова взялась ее кормить.

Ленины усилия не пропадали даром: через три дня Вика встала. Постояла возле кровати на дрожащих ногах, улыбнулась Лене:

– Через пару дней смогу пойти к Климу.

– Викочка, – Лена снова усадила ее. – Я тебе не говорила, не хотела расстраивать. В общем, Клима вчера увезли в областную больницу. Нога у него сломана очень нехорошо, спасти бы ее.

Вика нахмурилась, долго лежала, осмысливая сказанное. Климу плохо. А возле него никто так не хлопочет, как Лена возле нее. Нога… Что ж, она, Вика, и без ноги будет любить его всеми фибрами души. И будет работать за двоих, если потребуется.

– Можно, я ему позвоню? – в который раз попросила она Лену.

– Нет, Викуля, и не проси. И тебе врач запретил звонки, и у Клима контузия.

Последний довод подействовал сильнее всего, и Вика снова смирилась. Оставалось только набраться сил, чтобы поехать к Климу самой. Он-то с ногой долго будет прикован к кровати… Специально ради этой цели Вика начала потихоньку ходить. Тайком от слишком строгой Лены, которая теперь стала отлучаться на работу. Учитывая серьезность Викиной болезни, Лену там старались не слишком загружать, но были ситуации, когда без нее, замгендиректора фирмы, не могли обойтись даже при наличии компьютера с телефоном, так что на пару часов в день тетка все же вынуждена была уезжать. А Вика в это время расхаживалась, двигалась по палате. Потом отважилась спуститься на лифте в фойе. Там работал газетный киоск, Вике хотелось купить что-то из местной прессы. Лена не давала ей читать, утверждая, что после перенесенной контузии это вредно для глаз. А Вика хотела посмотреть, не упоминали ли в местных изданиях о взрыве. И что именно.

Спустившись к киоску, она почувствовала себя чем-то вроде знаменитости: парочка девушек тоже в больничных халатах, отходя от окошка с пачкой цветных журналов, окинули ее любопытными взглядами. Вика расслышала произнесенное шепотом:

– Она?..

Новостной прессы, как назло, в киоске не оказалось: старую уже разобрали, а новую должны были подвезти после обеда. Не очень расстроившись – что ж, завтра, как только Лена уйдет, она еще раз сходит! – Вика пошла через фойе обратно к лифту, постепенно нагоняя двух девушек с журналами. Приблизившись, она поняла, что они все еще говорят о ней.

– …так и летели на машине к больнице с патрульными впереди, с сиренами через весь город. И видишь, она выжила, даже уже ходить начала.

– Да, ребенка вот только потеряла. И от мужа, говорят, лишь несколько фрагментов нашли, чтобы хоть что-то в гроб положить.

– А разве могло быть иначе? Его же этим взрывом в клочья разорвало.

Вика резко остановилась, ее будто пронзило током. Клим?! Неужели они это про Клима??!!! Нет!!!

– А-а-а!!!!! – обхватив голову руками, Вика упала посреди фойе на колени.

Люди устремились к ней. Первым подбежал вышедший из гардероба мужчина. На полу перед Викой веером разлетелись брошенные им розы, а сам он подхватил ее на руки и побежал с ней по лестнице в отделение.

– Вика, Викуля, – прорывался сквозь истерику в ее сознание его голос. Знакомый голос. Он не смел, не должен быть с ней рядом. Но теперь ей было все равно. Мир перестал существовать, мир обрушился в пропасть. И Вика падала, падала в эту бездну…

Возвращение к жизни оказалось медленным и тяжелым. Но разве могло быть иначе, если ей не хотелось жить, не хотелось возвращаться? За Вику все переживали, о ней заботились, ее не оставляли одну. А ей было все равно. Своих спасителей Рублевых она встретила и вовсе прохладно. Вика считала, что это очень жестоко с их стороны: спасать ее, зная, что Клим погиб, и совершенно не думая о том, как она будет жить без него на этой земле. Лишь после того как Рублевы выкрали ее ненадолго из больницы, чтобы свозить на кладбище к Климу, Вика немного смягчилась, но и тогда не оттаяла до конца.

Если люди делали все для того, чтобы угодить Вике и уберечь ее от волнений, то жизнь, напротив, подкидывала неожиданности. Выписавшись домой и стоя на лестничной площадке, пока Лена отпирала входную дверь, Вика обратила внимание на то, что дверные замки в ее квартире теперь другие. Похожие, но не те. Это были мелочи в сравнении с тем, что Вике пришлось пережить, и сил на то, чтобы спрашивать об этом, не было. Но когда она вошла в свою квартиру, нежилую и словно звенящую от пустоты, не могла не заметить, что и там произошли кое-какие изменения: исчезла напольная ваза в большой комнате, аппаратура стояла иначе. А диван так и вовсе оказался новым, только похожим на прежний. Вика специально не присматривалась, просто настолько хорошо знала свой дом, что эти изменения сразу бросились ей в глаза.

– Лена… – опустившись в кресло, она вопросительно посмотрела на тетушку.

– Заметила, – поняла та. – Впрочем, этого и следовало ожидать. Ты только не волнуйся, Викуль. В общем, пока мы с тобой были в больнице, квартиру взломали. И перерыли здесь все вверх дном. Диван и вовсе изрезали. Я постаралась привести все в порядок, чтобы было как прежде. А дверь и замки поменяла для надежности, так что опасности не должно быть никакой… но, может, все-таки поживешь пока у меня, а, Викуль?