Страница 82 из 88
Вест закатил глаза и прищелкнул пальцами.
- Ты спрашиваешь уже шестой раз, но я буду душкой и снова отвечу. Да, ты готова, - ответил он. - Хватит трястись, я тебя подстрахую. В крайнем случаю выдерну тебя на крючке как рыбу.
Хотя нет, он сказал «как Рыбу». Это была интересная история. Сначала я думала, что прозвище «Рыба» закрепилась за старостой группы Веста за холодные руки, потом — что за её безжалостное спокойствие по отношению к чужим. Но на деле всё выходило куда интереснее.
Когда-то на далеком для них втором курсе Рыба залипла в индивидуальный сон, как сейчас я. Это был не кошмар и смерть ей не грозила, но это розовое липкое нечто, что сновидцем определялось как романтический сон, её порядком сводило с ума. Нет, сначала она даже гордилась тем, что какой-то сновидец так влюбился в неё, что снит почти ежедневно, водит кормить единорогов сладкой ватой и посыпает лепестками роз, но потом ей стало не до смеха. Это никак не заканчивалось, и сама она выбраться оттуда не могла.
И вот тогда было придумано специальное средство, которое выдергивало несчастную пленницу из сна, позволяя тому сохраниться и не завершиться при исчезновении главной героини. Дыра во сне медленно, но затягивалась, заменяя облик сноходца чем-то другим, и всё это время Рыба оставалась на крючке, зависнув в шаге от требовательного жадного сна.
Эксперимент прошел на ура, его с тех пор проводили еще пару раз, в самых запущенных случаях, но прозвище «Рыба» закрепилось за первопроходцем. Разумеется, это был тот вариант, которого я всеми силами жаждала избежать. Так что предстояло приложить все усилия и всё мое умение убеждать.
- Ты готова, - без напоминания повторил Вест. - Давай!
«Наверное, так инструктора скидывают начинающих парашютистов», - успела подумать я, но в этот момент тянущее неудобство, которое преследовало меня все последние недели превратилось в силу, способную перетянуть слона, а я им не являлась, и потому с головой ухнула в сон.
И едва удержала равновесие, оказавшись в крошечной хлипкой лодке. В ней едва-едва хватало места нам с Андреем, а уж из чего она была сделана, я и думать не хотела. Просмоленная парусина или что-то в этом духе.
Зеленая почти до черноты вода медленно двигала нашу лодку, но мне было некогда размышлять, что нас ждет сегодня — пороги или огромная рыбина, питающаяся исключительно вот такими лодками.
- Яндра, - я решила сразу брать быка за рога, не желая болтаться потом на крючке как какая-нибудь приманка. - Сегодня я пришла в последний раз. Попрощаться.
Лицо сновидца вытянулось, и он даже, кажется, стал меньше светиться. В который раз я с досадой подумала, что из него мог выйти отличный морф. Он чувствовал свои сны как никто другой!
- Ты так долго не появлялась, а теперь меня бросаешь, - заявил он обиженным тоном. - Она говорила правду. Все вы одинаковые!
Я на всякий случай ухватилась за бортики начавшей раскачиваться лодчонки и уточнила:
- Кто говорил?
На самом деле в глубине души я догадывалась, что услышу, но правда оказалась совсем печальной. Лучше бы я его не расспрашивала.
Как оказалось, реальная жизнь Яндры не слишком значительно отличалась от его снов. Разве что чудовищ и разнообразия было поменьше. Судьба наградила его тонкой и влюбчивой натурой, но с девушками ему никогда не везло. Во снах он выглядел несколько моложе, чем в жизни, поэтому я и ошибалась, полагая его ненамного старше себя. В жизни он разочаровывался куда дольше. Его постоянно бросали девушки, друзья не звали на вечеринки и в походы, и только мама неизменно оказывалась рядом с ним. Всегда поддерживая и утешая.
Она же и помогла ему понять, что так будет всегда — и никто кроме нее не останется с ним навсегда. А те, кто его бросил — лучше бы они умерли. И эта ранимая душа, нежный поэт совершенно естественно считал, что в этом мама права. Вот и мои «смерти» были лишь отражением реальных уходов.
- Вот и ты тоже уйдешь, - вяло закончил Андрей, и у меня по спине пробежал холодок. Похоже, сейчас я обеими ногами ступила в то, чего мы с Вестом так пытались избежать. Судя по всему, Андрей не делал разницы между теми, кто ушел от него и теми, кто умер. А выглядел таким милым юношей... Я отчаянно пыталась придумать, что сделать.
- То есть, ты хочешь, чтобы каждый, кто ушел от тебя, умер? - уточнила я, стараясь смотреть прямо в глаза Андрею, а никак не поверх его головы, где за его спиной вставала огромная волна.
Мне даже показалось, что в волне я вижу женское лицо со смутно знакомыми чертами. Впрочем, эти черты немедленно исказились, сменившись жабьей мордой, а потом собачьей. Волна пошла рябью, напоминая змеиное тело. Что-то такое я и подозревала — эта милая женщина, мать Андрея, всегда незримо присутствовала в его снах, избавляясь от любых конкуренток.
Как я и надеялась, Андрей смутился и попытался отвести глаза. Я попала в яблочко! Он относился к тем приятным и людям и тонким натурам, которые предпочитали, чтобы всё происходило без и участия. Мне теперь нужно было лишь сильнее надавить.
- Ну они бросили меня... - пробормотал он, не зная куда деть руки и склоняя голову. Я наклонилась еще ниже, почти к коленкам, чтобы поймать его взгляд.
- Бросили, ушли, - ласково произнесла я, сама поражаясь своему голосу. - Как им умереть за это? Хочешь, чтобы их сплющило от столкновение с грузовиком? Или их раздутые от воды трупы должно прибить к берегу? И чтобы рыбы объели их тела за их предательство? Ты этого хочешь?
Я знала, что рискую, но знала и другое — в глубине души Андрей не был злым. Слабым и запутавшимся — может быть, но не злым. Совсем другое дело его мать, но и она могла оказаться всего лишь матерью, защищающей своего ребенка. Мои мама с папой ради меня самой старались как могли избавить меня от необходимости думать, что происходит вокруг меня. И пусть я хотела быть журналистом, но в мечтах освещала я всякие невероятные вещи, а не что-то вроде того, что происходило в жизни каждого из нас. Что случалось у моих подруг, у одноклассников. Даже у самих родителей.