Морфы

Я уже настроилась на полную тягот и невзгод жизнь, если так можно назвать ожидающие меня приключения, но и тут меня подвели. Кошмарыч просто вызвал какого-то древнего профессора, из которого совершенно натурально сыпался песок! Я раньше думала, что это просто такое выражение, ну надо же. Зато я готова была руку дать на отсечение, что этого типа зовут Песочный человек или что-то в этом духе. Тоже, значит, не придуман он был, а существовал на самом деле — это всё порядком сбивало меня с толку. Так вот, этот профессор, которого мне даже не представили, довольно ловко для своего возраста скрутил что-то вроде ловца снов и повесил мне на шею. Вроде как это должно меня было защитить от насильственного выдергивания из снов в сны. Вот при засыпании дома этот несуществующий в реальности ловец мне помочь не мог, но там я сама должна была держать ухо востро.

Вестмунд — я не лишала себя удовольствия наедине с собой звать его полным именем, после того разговора в кабинете Кошмарыча даже не показывался, со всеми преподавателями первого курса мы уже познакомились, и никаких сюрпризов ждать не приходилось, так что я просто продолжала учить уроки в реальности и во сне.

- Ты уверена, что хочешь снять эту штуку? - разумеется, своими мыслями я делилась с Жюлем. В группе у меня сложились ровные отношения со всеми, которые не годились даже называться приятельскими. Подружиться с девочками не выходило. Может, потому что одна была старушкой, вторая же, хоть младше всего на пару-тройку лет, но ощущалась куда дальше. А Джейн, казалось, вообще не нуждалась в друзьях, всерьез восприняв свое положение в группе как баланс в противовес нам всем.

Ника же, будучи выпускницей, появлялась совсем редко. Вот и выходило так, что всеми своими печалями и радостями я привыкла делиться с Жюлем. Он оказался совсем не таким, как я вообразила в самом начале. Добрый и тактичный, он находил нужные слова там, где я ждала их, и умел молчать, когда мне просто хотелось выговориться. Как же иногда хотелось, чтобы такой друг был у меня в реальности! Но между нами там, за пределами снов, были тысячи километров и языковой барьер. В тайне от всех я начала учить французский, но пока не ушла слишком далеко в этом занятии.

Вот и сейчас я задумчиво погладила ловец снов, висящий на шее. Не ждут ведь от меня, что я буду ходить так до выпускного? И потом... я не знала, как об этом сказать Жюлю...

- Просто... - я начала, продолжая машинально теребить ловец.

- Ты думаешь о том сновидце, - догадался Жюль. Он чертил очередную колоду карт, но я совершенно не понимала, как он это делает, и вникать не собиралась. Впрочем, говорить с его затылком было проще.

- Не то, чтобы вот прямо думаю, - врать затылку тоже было проще. Ну, а что я должна была сказать? Что этот Андрей дважды пытался героически спасти меня от смерти? Да, безрезультатно, но пытался.

Конечно, рациональная часть меня ехидно напоминала о Вестмунде, который не только пытался, но и спас, но тот сам относился к этому как-то наплевательски, и мне начало казаться, что это и впрямь ничего особенного. Что до того, как он при этом выглядел — во снах мы все не те, кем кажемся.

Андрей же был просто сновидцем. Он понятия не имел, что мне ничего не грозит, он просто пытался меня спасти и всё.

Лишенная возможности его видеть и просто поговорить, я всё больше времени думала о каждом его жесте и сказанном слове. Конечно, я предпочла бы увидеть его не при таких условиях, как прошлые два раза, но если подготовиться, то почему бы и нет.

- Симпатичный? - Жюль на мгновение поднял на меня взгляд и блеснул зубами в улыбке. И снова вернулся к своей работе.

- Ну... - я достала свою последнюю работу по бестиалогии и запустила светящуюся моль летать по комнате. Она была достаточно крупной, чтобы её можно было заметить издалека, но крылья её еще держали. Непростая штучка, между прочим. - Не такой, как ты, конечно.

- Конечно, я же красавчик, - отозвался Жюль, не отвлекаясь от работы.

Смешно сейчас вспоминать мою глупую реакцию на его комплимент. Теперь, когда мы подружились, я то и дело в шутку звала его «Красавчиком», да и он не оставался в долгу. Даже если бы я могла рассказывать о своих приключениях в мире сновидений подругам в реальности, я бы умолчала про Жюля. Потому как девчонки наверняка поверили бы и в прыжки между снами, и превращающегося в медведя парня, и в лекции по созданию кошмаров, да вот только вряд ли они смогли также легко согласиться с тем, что можно просто дружить с мальчишкой примерно наших лет, поверять ему свои тайны, и чувствовать себя легко и свободно.

Жюль знал очень многое о моей учебе и сопутствующих этому вещах, как и я о его обучении теории снов. Хоть я и слушала вполуха — всё это выглядело довольно скучным, но слушала ведь! Однако мы так и не знали ничего о реальности друг друга. Словно еще один какой-то контракт запрещал нам говорить об этом. Я лишь знала, что Жюль живет далеко от Парижа — странно было бы, если бы я даже об этом не спросила, а вот название города не запомнила. Ну и ему я тоже сказала, что не из Москвы. Мы оказались так похожи в своей реакции на местожительство друг друга и при этом оставались такими разными.

- Жюль, напомни, откуда ты, - кажется, я произнесла это вслух, потому что он снова оторвался от карт и с удивлением уставился на меня. Впрочем, спрашивать ничего не стал — не последнее из его прекрасных качеств.

- Флери-Лез-Обре, - произнес он, но снова не склонился над работой, с веселым изумлением оглядывая меня. Я поморщилась. Ну да, он говорил, а я не запомнила. И сейчас мне это сочетание слов ничего не дало. Опять. Но тут Жюль сжалился надо мной. - Недалеко от Орлеана.

О, а вот это уже совсем другое дело! Я по-прежнему должна была бы долго бороздить носом карту, чтобы найти это место, но вот название мне было знакомо. Моя радость не осталась незамеченной Жюлем, и он негромко засмеялся.