Морфы

- Ты не против, если лампы будут немного... - я пощелкала пальцами, чтобы подобрать слово. Не стоило говорить сразу о живых лампах — лично я ни за что не согласилась бы на такое, а Жюль мог оказаться похож на меня, как не странно это осознавать. - Двигаться?

Восторг в глазах парня — да он едва ли сильно старше меня, между прочим! - заставил меня забыть о всех беспокойствах по поводу этой идеи.

Снова этот сочный треск — словно ломаешь спелое яблоко, и прямо в пространстве повисли полки, на которых медленно ползали, трещали раскрываемыми и складываемыми жесткими надкрыльями жуки-лампы. Вот этот момент меня смутил — насколько я помню, звук должен накладываться отдельно. Надеюсь, я не слишком напортачила.

Уверенности в этом у меня не было, поэтому круглый ковер и камин я создала, не отступая ни на йоту от нарисованного. Поэтому труба камина уходила в пустоту, что заставило Жюля чуть смутиться. Последняя карта сделала нас обладателями столика, на котором располагался чайник, две чашечки на блюдцах и блюдо с круассанами. Да уж, если бы я посмотрела все карты внимательно, мне не пришлось бы спрашивать, откуда мой сосед. Хотя это выглядело даже немного чересчур. Словно он не француз, а мое представление о французах. Хотя, возможно, моя подозрительность не имеет под собой никакой подоплеки.

Круассаны оказались муляжами. И не знаю, спросить-то не у кого — то ли я недостаточно постаралась, то ли с таких карт нельзя сделать еду. Последнее шло вразрез со всем, что я видела до сих пор, но первое было обиднее.

Жюль при этом совсем не выглядел расстроенным.

- Можно подбросить в камин вместо дров, - предложил он. - А то я их не нарисовал.

Я подумала было о том, как здорово будет, если мы угорим прямо во сне, но потом прикрикнула на себя мысленно. Сны становятся такими, как мы их видим — вот и нечего придумывать себе неудачу на пустом месте. Похоже, отругать себя, пусть даже мысленно, довольно эффективно — через минуту в нашем камине горел огонь, а в чайнике оказался отличный чай, пусть и без сахара.

А прикрывшись учебником, можно было свободно разглядывать соседа, который что-то чертил на деревянном планшете. Со временем я поняла две вещи. Первое — я могла и привыкнуть к его внешности и рано или поздно перестать замечать, а значит, и ненавидеть. Это была хорошая новость. Вторая была похуже — за все это время я не прочитала ни строчки.

- Вам много задают, - произнесла я вслух, едва не испугавшись собственного голоса в уже привычной тишине.

- О да, - Жюль поднял голову от работы и очаровательно улыбнулся. Что за человек! Только привыкнешь... - Я поэтому и пошел в теоретики. Тут сразу видно, что получается. А практики... у вас так много завязано на импровизацию и уверенность в себе — я бы так не смог.

Я надулась. Теперь буду переживать об этом и сама не справлюсь!

- Я подумал, может, нарисовать часы, чтобы мы могли знать, когда пора на занятия? - продолжил тем временем Жюль, будто и не видя моего настроения.

- Тут нет времени как такового, - возразила я. Надо же, что-то он не знает. Даже настроение поднялось. А я и не подозревала, что я такая противная, ну надо же!

- Так можно и не цифры на табло разместить, а слова вроде «Пора на учебу» или «Домашняя работа», - пояснил Жюль.

- «Вызов к ректору» и «Шеф, всё пропало!», - развеселилась я. - Давай тогда электронные часы делать, чтобы буквы могли во что угодно складываться, мало ли, что мы не учтем.