Огнем и мечом

Хариста зная, что задумал ее «мальчик», искала его по всей площади перед Храмом. Она старалась быть незамеченной среди, мечущейся во все стороны, толпы. Когда среди трупов она обнаружила его, то чуть не разрыдалась: ее мальчик лежал с открытыми не мигающими глазами, весь искалеченный и не мог пошевелиться. Только две слезинки пролились из уголков его глаз пи виде няньки и заплутали в длинных спутанных волосах. Хариста постаралась слиться с группами, которые разбегались по домам и подвалам, с трудом взвалила себе на спину изуродованное тело и, поддерживая его левитацией, донесла до своего домика на окраине Теримаджаза.

Уложив мужчину на твердую лежанку с тонким матрасом, она принялась залечивать его раны, но прежде дала настойку, от которой он крепко уснул через пару минут. Превозмогая слезы жалости к тому, кого она называла сыном, Хариста принялась чистить и зашивать раны. Иногда работа ее утомляла. Она садилась, свесив руки плетьми между колен, и смотрела на него. Потом снова принималась соединять кости, перевязывая с палками, чтобы не было сдвигов.

Из-за трех сломанных ребер она перетянула грудину широкими кусками материи. Потом перевернула его на живот и прошлась пальцами по позвоночнику. Переломов не было, но пара позвонков оказались немного свернутыми. Огромными усилиями она поставила их на место. Кисть на левой руке была оторвана и болталась на куске кожи. Нянька решила отрезать ее и зашила, сделав аккуратную культю. Самое страшное Хариста оставила напоследок. Она снова с трудом перевернула рослого мужчину и начала смывать с лица грязь, срезая ножницам ошметки кожи. Потом намазала какой-то желтой мазью все раны. Надо было протереть и все тело. Сделала она эту процедуру с особой осторожностью, чтобы не задеть больные места. Потом поменяла постельное белье, переворачивая его, то одним боком, то другим.

Через несколько часов работа была закончена и она могла позволить себе отдохнуть. Под утро он заворочался, но из-за острой боли в нескольких местах, застонал и провалился в обморок. Хариста подошла к лежанке и поправила одеяло со свежей простыней. Смочила его губы водой и мужчина открыл глаза.

- Ха..ри..ста, - еле слышно прошептал он пересохшими губами.

- Я здесь, мой мальчик, - она еле сдерживала слезы, но плакать в его присутствии не имела права. – Лежи спокойно. Здесь тебя никто не найдет. - По взгляду няни, мужчина понял насколько ужасно его состояние.

Две недели Хариста ухаживала за ним, как за младенцем, не позволяя подняться с постели. Она кормила его легкими супчиками и кашами. Два раза в день обрабатывала раны и снова смазывала их мазью. Швы на боку уже были сняты и разрез превратился в неровный шрам. Культя тоже зажила. Ожоги, что покрывали его лицо, практически зажили. Хариста не старалась развеселить его, но и терзать душу так же не позволяла. Подняться он еще не мог, а вот зеркало няня ему выдала. Пусть сразу начинает привыкать к новому лицу.

Прошли еще три недели и с его груди сняли каркас. Ребра полностью срослись. Палка-шина оставалась только бедре. Позвоночник уже не болел. Ему так хотелось подняться на ноги  пройтись хоть по комнате, но няня строго-настрого запретила ему даже и думать об этом. И он слушался. По истечении положенного времени, Хариста разрешила ему подняться. Это было самое ужасное, потому что за месяцы, что он лежал мышцы перестали его слушаться и снова пришлось учиться ходить. Вечерами Хариста разминала ему ноги и руки, натирая их пахучими мазями, отчего боль в ноге становилась слабее и культя переставала саднить.

- Скоро я уже смогу сам ходить, а что мне делать? Чем заниматься? – Однажды спросил он у няни.

- Сначала надо научиться ходить, а потом уже думать, куда полететь, - философски ответила она.

Прошли еще долгие полгода. Теперь он мог сам передвигаться уже без палки. Больной позвоночник сначала держал спину, но потом стал сгибаться и превратил его статную фигуру в согбенное убожище. Он попросил Харисту сшить ему хламиду с большим капюшоном, чтобы скрыть свое лицо. Теперь он ее снимал только дома.

Вентан кер Лирин стоял перед простыми плотными деревянными воротами. Он постучал и ему открыл неприятного вида полуорк. С противной улыбочкой он пропустил посетителя сначала во двор, а потом и в дом. В передней вождь встретил Харисту. Она только кивнула ему, здороваясь, и ушла в другую комнату.

- Там вождь прибыл,  - сообщила она мужчине.

Он пошел к креслу с высокой спинкой, на которой висела хламида, надел ее  попросил:

- Если пришел, то пусть войдет.

Хариста кивнула и вышла. Вместо нее в темную комнату вошел вождь.

Человек в хламиде село в кресло, не приглашая гостя присесть в другое, и спросил:

- Как себя чувствует ваша племянница?

- Она хорошо себя чувствует, хозяин.

- Через пять дней приведешь ее ко мне сюда. За эти дни она должна хорошенько отдохнуть, набраться сил и быть полностью восстановленной после заточения.

- Мы и так стараемся, но она все время мечтает уехать из замка! – Воскликнул Вентан.

- Постарайтесь, чтобы она никуда не выходила, - в голосе хозяина чувствовалось раздражение.

- Я сделаю все, что в моих силах.

- Сделайте все, что я прошу, вождь и тогда обещаю, вы никогда больше о ней не услышите.

- Постараюсь, - Вентан сделал намек на поклон и вышел.

«Как эту девку удержать в замке?» - Бегала в голове одна только мысль.

С ней он и убрался к себе домой.

«Ты мне за все заплатишь, Дороти»… - спокойно пригрозил хозяин.

Глава 7

Зимнее солнце холодно светило в окно. Доротея потянулась на кровати, пошарила глазами по потолку комнаты и, не найдя ничего интересного, решила подняться. Умылась и в шикарном красном пеньюаре спустилась в столовую к завтраку. Дядя Вентан и Менерс уже пили чай. Они удивленно подняли брови, глядя на наряд гостьи.

- Ты так и собираешься ходить по дому? – Поинтересовался Вентан.

- А чем мой наряд вам не нравится? – Доротея с вызовом посмотрела на родственников. – Вы так давно не видели женщин в пеньюарах?

- Если и мне захочется такое увидеть, то не на тебе! – Отрезал Менерс и вышел из столовой.

- Давно я не видел его таким раздраженным, - произнес Вентан, глядя во след сыну. – Хотел тебя попросить, чтобы ты не выходила из замка. Не нужно тебя видеть чужим глазам.

- А меня никто не видит! – Парировала Доротея, наливая себе чай в изящную чашку.- Что ты на меня так смотришь? Чего еще не нравится в моем поведении?

- Мне бы хотелось, чтобы ты хорошенько отдохнула и оправилась после тюрьмы. Может быть, поселить тебя на время в мой загородный дом?

- Ты от меня решил избавиться? Так и скажи! – Доротея в гневе поднялась и уже намеревалась уйти в свою комнату.

- Сядь на место, - твердо приказал вождь, словно на минутку забыл о родственных связях. – Ты еще не поняла, что твой вызов не только мне, но и всему в этом мире?

Доротея снова уселась на стул и отхлебнула из чашки, стараясь привести нервы в норму. У нее было огромное желание запустить этой чашкой дяде в лоб, удрать из замка и остаться где-нибудь одной, вынашивая планы мести, но сейчас такое она не могла себе позволить. Денег нет, Дома нет, ничего нет. Есть только действительность, а она говорила, что надо пока сидеть тихо, прижав зад.

- Хорошо, дядя, - нехотя согласилась она, - я буду спокойно сидеть в замке. Но иногда-то мне можно будет гулять по городу? – Доротея постаралась изобразить на лице несчастье всех народов.

- Об этом мы подумаем. Сегодня среда. Завтра мы с тобой можем пройтись по центру города, но ты должна быть под мороком! – Закончил разговор и завтрак Вентан и вышел из столовой.

Доротея проводила его взглядом, поднялась с чашкой в руках и повернулась к окну. На улице разыгрывалась метель. Снег клубами бился в стекло. Ей показалось, что и она сама, как это снег, он не может ворваться внутрь, а ей не выйти наружу. Снова тюрьма, но теперь другая. Доротее стало грустно от подобных мыслей. Она поставила чашку с недопитым чае на стол и пошла к себе.